Богословская мысль Реформации

Религиозные идеи реформаторов

На данном этапе представляется целесообразным представить религиозные идеи реформаторов. Эти идеи будут рассматриваться на протяжении всей работы, и настоящий раздел призван служить лишь предварительным обзором. Как контурная карта, очерчивающая территории для того, чтобы позднее на них можно было наметить географические подробности, настоящий раздел имеет своей целью дать читателю представление об идеях, с которыми он столкнется при чтении данной книги.

Фундаментальной верой, двигавшей авторитетными (магистерскими) реформаторами, было то, что христианство можно было наилучшим образом реформировать и обновить, возвратившись к верованиям и практике ранней Церкви. Первые пять веков, часто называемые «патриотическим периодом», рассматривались как «золотой век христианства». Мысли многих реформаторов шестнадцатого века сводились к латинскому лозунгу «Christianismus renascenc» («Возрождение христианства»). Как могло осуществиться это возрождение? Реформаторы указывали на жизненную силу христианства в апостольский период, засвидетельствованную в Новом Завете, и утверждали, что возможно и необходимо воссоздать дух и форму этого значимого периода в истории христианской церкви. Нужно было вернуться к Новому Завету и его первым толкователям, чтобы научиться у них. Это были основополагающие документы христианского мира, первоисточник христианской веры и практики.

Основываясь на великой традиции ветхозаветных пророков, реформаторы бросили вызов религиозным лидерам своего времени. Последние были виновны в терпимости, добавлениям и искажениям христианской веры — добавлениям и искажениям, которые отражали интересы церковных казначеев и народных суеверий. Доктрины чистилища и индульгенции были выделены как субхристианские культы, эксплуатирующие надежды и страхи простых людей. Настало время избавиться от таких добавлений и искажений посредством последовательного обращения к верованиям и практике ранней Церкви, которые рассматривались как образцы. Их достижение должно было стать целью чистки, в которой так нуждалась Церковь.

Этот акцент на раннем христианстве как норме или точке отсчета представлений шестнадцатого века о «Christianismus renascens» позволяет нам понять, почему реформаторы уделяли такое большое внимание Новому Завету и ранним христианским писателям, обычно известным как «Отцы Церкви» или «патриотические писатели». Именно в этих писаниях можно было найти схему реформации и обновления Церкви. Здесь можно было найти первоначальные идеалы христианства. Таким образом, издание первого греческого Нового Завета и первого сборника трудов Августина (которого большинство реформаторов считало основным патриотическим писателем) были краеугольными камнями программы реформ шестнадцатого века и были широко распространены во всей Европе. Для Мартина Лютера программа реформ могла быть обобщена простой формулой: «Библия и С в. Августин».

Возникновение гуманизма Возрождения рассматривается многими как промыслительное, ибо огромные успехи, достигнутые еврейскими и греческими исследованиями в области классических текстов в Западной Европе, проложили путь непосредственному знакомству с текстом Писания, заменившего ненадежный латинский перевод — Вульгату. Новая текстуальная и филологическая техника, освоенная гуманистами, рассматривалась как ключ к новозаветному миру и, следовательно, подлинному христианству. Во втором десятилетии шестнадцатого века многие верили, что настает заря новой эры, в которой голос подлинного христианства, так долго неслышимый, будет вновь услышан.

Несмотря на кажущуюся простоту программы реформ, она сопровождалась огромными трудностями, которые будут исследованы в ходе работы. Цель Реформации была поставлена, и готовились средства, с помощью которых ее можно было бы достичь. Сейчас для того, чтобы понять фон этой исторической драмы, мы должны будем окунуться в бурный поток мысли начала шестнадцатого века.

Однако не все части Европы находились под одинаковым влиянием новых религиозных идей, зародившихся в горниле Реформации В некоторых случаях именно социальные и церковные последствия этих идей, а не сами идеи, оказались катализаторами изменений. Германия, например, находилась под прямым воздействием религиозных идей; в Англии, где Реформация принимала политическую окраску, их влияние чувствовалось значительно меньше. Как можем мы понять эти движения? Каково их значение? В попытке понять различные функции религиозных идей в этих двух контекстах мы более подробно рассмотрим ситуацию в Германии и Англии.

Социальная роль религиозных идей: Германия и Англия

Английская Реформация шестнадцатого века при Генрихе VIII имеет мало общего со своим германским аналогом. Историк Ф. У. Поуик отмечал, что «единственное, что можно сказать о Реформации в Англии, это то, что она была государственным актом», и что «Реформация в Англии была парламентской сделкой». В обобщении Поуика достаточно истины, чтобы увидеть основное различие между Германской и Английской Реформациями.

В 1530-х годах в Германии происходила длительная борьба между евангелическими и католическими писателями и церковными деятелями за влияние в оспариваемых регионах. В Англии Генрих VIII просто объявил, что в его государстве будет существовать лишь одна национальная Церковь. Поэтому реформированная Церковь Англии не испытывала необходимость в самоутверждении в связи с другой Христианской Церковью в регионе. Путь, по которому первоначально происходила Английская Реформация, не требовал какоголибо доктринального самоопределения. После Реформации социальная роль Церкви Англии оставалась точно такой же, как и до нее. Это не говорит о том, что во время Реформации в Англии не было богословских споров; просто они не были определяющими.

Лютеранская Церковь в Германии должна была определять и отстаивать свое существование и границы на уровне религиозных идей, потому что она откололась от средневековой Католической Церкви, Церкви, которая продолжала существовать вокруг лютеранских регионов, заставляя Лютеранство оправдывать свое существование, отстаивать свои идеи. В 1560-х и 1570-х годах обстановка в Германии еще более усложнилась после того, как Кальвинизм предпринял широкомасштабное проникновение в ранее лютеранские районы. Три крупных христианских вероисповедания — Лютеранство, Кальвинизм и Римо-Католичество — стали сосуществовать на одной и той же территории. Все три испытывали нужду в самоутверждении. Лютеране должны были объяснить, чем они отличались, с одной стороны, от кальвинистов, а с другой — от римо-католиков. Доктрина оказалась наиболее надежным способом определения и объяснения этих различий: «мы верим в это, а они верят в то». Период с 1559 по 1622 г., характеризуемый новым акцентированием необходимости чистоты доктрины, обычно называется «периодом ортодоксальности».

Лютеранство и кальвинизм были во многих отношениях похожи. Оба утверждали, что являются евангелическими, т. е. основывающимися на самом Евангелии, а не на человеческих преданиях и традициях. Оба отрицали более или менее одни и те же аспекты средневекового католицизма. Однако, несмотря на эту очевидную схожесть, лютеранство и кальвинизм должны быть различаемы. Германская политика требовала нахождения какого-либо простого способа определения лютеранства и кальвинизма. Доктрина оказалась самым надежным способом различения этих, во многом очень схожих, движений. По большинству пунктов доктрины между лютеранами и кальвинистами существовало согласие. Однако по одному вопросу — доктрине предопределения — их мнения коренным образом расходились. Ударение, которое ставили кальвинисты на доктрине предопределения в период 1559 — 1622 гг., частично отражает тот факт, что она отличала их от их лютеранских коллег.

Никлас Луман, вероятно, наиболее значительный из современных социологов, обращавшихся к вопросу о социальной функции христианской доктрины, подчеркивает, что доктрина возникает частично в ответ на угрозу религиозной самобытности группы, столкнувшейся с другими религиозными системами. По мнению Лумана, доктрина является самовыражением религиозного сообщества, посредством которого оно поддерживает свою самобытность и регулирует свои отношения с другими подобными сообществами. Лютеранство, сохраняющее свою характерную самобытность на германских территориях перед лицом кальвинистского и римокатолического противодействия, является хорошей иллюстрацией этого принципа. Становится также ясным, почему возникающая реформированная Церковь Англии не нуждалась в защите своей самобытности от внутренней оппозиции: по Акту о Единообразии такой оппозиции просто не существовало.