Начальник Тишины

Глава двадцать первая.

Переговоры

       С Киевской Влас поехал на Таганку, на свое любимое Болгарское подворье. Когда он приехал, служба уже отошла, но храм не был закрыт. Помолившись, купив свечей и оставив записочки у свечного ящика, Влас поехал домой. Там он наскоро перекусил, взял "Молитвослов" и отправился к Василисе.

       Василиса, как и вчера, с нетерпением ждала его. Поздоровавшись, Влас сказал:

       - Горячий сегодня день выдался.

       - Случилось что-то?

       - Как будто та история с Гостем получила свое продолжение.

       - Гость опять приходил? - обрадовалась Василиса.

       - Нет, не Гость... Похоже, с противоположного полюса приходили. Объявился какой-то Фонд и еще Содружество, язык сломаешь названия выговаривать, короче, сатанисты настоящие. Они за нами следят. Знают и про меня, и про тебя, и про все ваше заведение. Кстати, как мамашу вашу зовут?

       - Катя-Гретхен.

       - Во-во, так мне и было сказано! - оживился Влас. - Сейчас Влад с ними разбираться поехал. Посмотрим, что он навоюет. Живой бы остался...

       Они помолчали.

       - Нерадостные у меня предчувствия. Нехорошо это. Видно, вера у меня еще очень слабая, - возобновил разговор Влас. - Знаешь, а я, пока в метро к тебе ехал, еще одно стихотворение сочинил, под стать настроению.

       - А говоришь, не поэт? - улыбнулась Василиса.

       - Я не специально, честное слово. Само как-то получилось. Хорошо еще, что у меня с собой ручка и записная книжка были. Прочитать?

       - Конечно.

       Влас полистал записную книжку, нашел нужную страницу и прочел:

       Притча о самолетах

       Синий ветер, пронзающий мглу,

       бело-серая дымка земли,

       самолет набирал высоту,

       возвратиться не было сил.

       Пели крылья железную песнь,

       словно угли горели огни,

       самолет оглянулся на жизнь,

       как на город, мерцавший вдали.

       А навстречу другой самолет

       прорывался сквозь воск высоты.

       Самолеты сошлись, как персты,

       и продолжили вместе полет.

       Они падали молча, как снег,

       словно тополя медленный пух,

       как молитвенный жест двух рук,

       они каялись, зная свой грех.

       Пять минут до земли, и трава

       оборвет их последний полет.

       Церковь празднует день Покрова.

       Каждый сам выбирал самолет.

       - Ну как? - смущенно спросил Влас.

       - Ты про самолеты написал, а я недавно вспоминала песенку Галича про кораблик. Песенка грустная, но светлая. А ты случайно не про те самолеты написал, которые недавно в Америке в небоскребы врезались?

         - Может быть, и про те тоже... Но вообще-то самолеты - это люди.

       - Мы с тобой? - Василиса серьезно посмотрела на Власа. - Влас, мы что, погибнем?

       - Ты уж скажешь.

       - Влас, ты мне вчера обещал, что мы вместе молиться будем.

       - Точно, давай помолимся за тебя, за Влада и за всех нас. Я "Молитвослов" и свечи церковные принес. Спички есть?

       - Нет. Есть зажигалка для приходящих. Я-то не курю.

       Влас возжег три свечи перед Василисиной иконкой Спасителя. Затем опустился на колени, открыл "Молитвослов" и прочел:

       - "Канон умилительный ко Господу нашему Иисусу Христу".

       При этом он перекрестился и выразительно посмотрел на Василису. Она тоже опустилась на колени и перекрестилась.

       - "Во глубине постла иногда фараонитское всевоинство преоруженная сила...", - стараясь подражать чтению в храме, напевно затянул Влас.

       После канона ко Господу, Влас прочел "Канон молебный ко Пресвятой Богородице, поемый во всякой скорби душевней и обстоянии", "Канон Ангелу Хранителю" и "Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу". Пока Влас читал, Василиса то плакала, то вдруг утихала и замирала, как ребенок на руках матери.

       Только Влас окончил чтение, как в дверь постучали. Раздался писклявый голос мамаши:

       - Васька, за часами следи! Уже лишние пять минут прохлаждаетесь. С тебя вычтем!

       - Он выходит уже, мамаша! - испуганно закричала Василиса и бросилась тушить свечи перед иконой.

       - Закругляйтесь, закругляйтесь, - послышался из-за двери голос удаляющейся мамаши.

       - Василиса, - торжественно и строго сказал Влас, - мы с тобой сейчас канон Богородице читали. Там Христос красиво так именуется - Начальником тишины. Мы, когда молились с тобой, то эту Божественную тишину чувствовали. А когда такую тишину чувствуешь, - значит Бог рядом. Он ведь не в шуме, не в громе и не в блеске приходит, а в певучих волнах сияющей тишины... И сразу после молитвы - крик мамаши, суета. Чувствуешь разницу? Нет Бога в крике. И ты не суетись, и прошу тебя, - ничего не бойся. Благослови меня, я иду на войну за тишину... за твою тишину, Василек, за тишину Христову.

       - Как благословить?

       - Перекрести меня вот так, - Влас начертал в воздухе крест, - и скажи: Бог тебя благословит.

       Василиса вся собралась в трепещущий комочек, как будто от ее благословения зависела теперь жизнь и смерть всего человечества и, плавно перекрестив Власа, прошептала:

       - Пусть Бог благословит тебя, воин Христов, - на глазах ее выступили слезы.

       - Ну, молись, Василек, - сказал Влас и вышел, оставив в комнате "Молитвослов" и свечи.

       Мамаша, откинувшись, сидела на своем обычном месте, в прихожей за столиком, и курила.

       - Гретхен, - полным решимости голосом обратился к ней Влас, - разговор есть.

       Мамаша на удивление Власа даже бровью не повела, и, медленно затянувшись, стала пускать дым колечками.

       Влас сел перед ней и без обиняков спросил:

       - Сколько стоит выкупить Василису? Эй, тетя, проснись!

       - Мамаша, как будто наперед зная вопрос Власа, загадочно улыбнулась и, смотря куда-то вверх, неестественно, нараспев ответила:

       - Пятьдесят тысяч долларов.

       Влас, еще раз c прискорбием убедившись в проницательности Князева, сказал:

       - Допустим, я деньги достану. Какие гарантии с вашей стороны?

       - С нашей стороны гарантий не бывает. Ведь на все воля Божия, не так ли, господин поэт?

       - Спасибо за откровенность, - поблагодарил Влас, отметив странное поведение мамаши.

       "Укололась, что ли? - подумал он. - Или здесь тоже бесовские штучки начинаются?".

       - Бывай, Катя-Гретхен. Насчет денег я похлопочу. А завтра, по крайней мере, приду, как обычно. Проснись и запомни: завтра! И чтобы без фокусов, - строго наказал Влас и направился к выходу.

       Мамаша не реагировала.