Духовный прогресс или наставления в божественной жизни души (ЛП)

20. Лишение и уничтожение - ужас даже для духовномыслящих.

Много тех, кто желает служить Богу, но по эгоистичным причинам мы ожидаем выгоду, а не потерю; утешение, а не страдание; богатство, а не бедность; увеличение, а не уменьшение. Но вся внутренняя работа имеет противоположный характер; потерять, пожертвовать, стать меньше, чем ничто, лишиться чрезмерного восхищения, даже даров Божиих, чтобы мы были вынуждены стремиться к нему одному.

Мы подобны пациенту, нетерпеливо желающему возвращения здоровья, который чувствуют свой пульс сорок раз в день и требует, чтобы его врач выписал частые дозы различных лекарств и дал ему ежедневную гарантию, что ему становится лучше. Почти только так мы используем наших духовных проводников. Мы путешествуем в маленьком круге ежедневных добродетелей, никогда не достигая достаточной храбрости великодушно выйти из него и наших руководящих принципов, подобно доктору, льстящему, утешающему, поощряющему и укрепляющему нашу эгоистичную чувствительность, и направляя приятными средствами к результатам, от которых мы скоро станем нечувствительными.

В момент, когда мы находим себя лишенными восхищений благодати, этого молока для младенцев, мы сразу оказываемся в отчаянии; это доказательство того, что мы смотрели на средства, вместо цели и исключительно для эгоистичного вознаграждения. Но лишения – это как мясо, является твердой пищей для людей; ими душа отягощается, отделяется от себя и отдается в чистую жертву Богу; но мы оставляем все в момент, когда они начинаются. Мы не можем ничего, кроме того, чтобы думать, что все собирается разрушиться, когда, фактически, основы только начинают полагаться. Ничто не дало бы нам больше восхищения, чем то, которое Бог сделал бы с нами по Его благоволению, никогда не предназначенное, чтобы увеличить и усовершить нас в своих собственных глазах. Но если мы не желаем быть разрушенными и уничтоженными, мы никогда не станем тем всесожжением, которое полностью поглощено в пламени любви Божией.

Мы желаем вступить в состояние чистой веры и сохранить нашу собственную мудрость! Быть младенцем и быть великим в наших собственных глазах! О! Какое грустное заблуждение!

21. О надлежащем использовании испытаний.

Нас едва можно убедить в благости Божией к тем, кого Он любит в испытаниях. Почему, говорим мы, Ему угодно дать нам страдать? Не мог бы Он сделать нас добрыми, не делая нас несчастными? Да, несомненно, Он мог бы, ибо все возможно с Богом. Он держит в Своих всемогущих руках сердца людей, и поворачивает их, как Он желает; как навык рабочего может давать направление всему. Но способен ли Он спасти нас без испытаний? Он не выбрал этот способ, поскольку он не видел нужным создавать людей сразу в полной силе человечности, но дал им переносить трудности, чтобы расти постепенно среди всех опасностей и слабостей младенчества и молодости. В этом вопросе Он - Господин; мы только превозносим в тишине глубины Его мудрости, не постигая ее. Однако, мы видим ясно, что мы никогда не смогли бы стать полностью добрыми, не став смиренными, бескорыстными и расположенными отдать все Богу без тревожных раздумий.

Дело благодати состоит в отделении нас от себя и разрушении нашего самолюбия, что не может быть болезненным безо всякого чуда. Ни в Своих благих, ни провиденческих поступках Бог не производит чудо просто. Это было бы как великое чудо - увидеть, как человек, полный себя станет через мгновение мертвым ко всякой собственной выгоде и всякой чувствительности, и все равно, что заснуть младенцем, а утром встать взрослым. Бог работает таинственно, благодатью и в обстановке, скрывая Свои действия под незаметной последовательностью событий и таким образом держит нас всегда во тьме веры. Он не только выполняет Свои планы постепенно, но и средствами, которые кажутся наиболее простыми и ведущими к концу, чтобы человеческая мудрость могла приписать успех этим средствам, и таким образом Его дело было меньше проявлено. Иначе каждое дело Божие, казалось бы чудом, и состояние веры, в котором есть воля Божия для нашей жизни, прекратилось бы.

Это состояние веры необходимо не только для того, чтобы стимулировать добро, побуждая их жертвовать своим рассудком в жизни как в полной тьме, но также и ослепить тех, кто по своей самонадеянности заслуживает такого приговора. Они видят дела Божии, но не понимают их; они не могут видеть в них ничего, но только результаты материальных законов; они лишены истинного знания, ибо оно открыто только для тех, кто не доверяет своим собственным способностям; гордая человеческая мудрость не достойна быть принятой в советы Божии.

Бог делает дело благодати медленным и неясным, чтобы держать нас во тьме веры. Он использует непостоянство и неблагодарность творения, разочарования и пресыщенность, которые сопровождают процветание, и отделяет нас от обоих; Он освобождает нас от себя, показывая нам наши слабости, нашу тленность и множество отпадений. Все это кажется совершенно естественным, и этой последовательностью естественных способов, мы горим медленным огнем. Мы хотели бы сгореть сразу огнем чистой любви, но такой конец нам будет стоить мало; только чрезмерное самолюбие желает таким образом стать совершенным через мгновение и по столь дешевой цене.

Почему мы восстаем против длинного пути? Потому что мы увлечены собой и Бог должен уничтожить это безумное увлечение, которое является постоянным препятствием Его работе. На что же тогда мы можем жаловаться? Наша беда в том, что мы прилепились к творению и еще больше к себе; Бог готовит ряд событий, которые постепенно отделят нас от твари и от нас самих. Операция болезненна, но обусловлена нашим тлением и та же самая причина делает ее тревогой; если бы наша плоть была нормальна, то хирург не использовал бы ножа; он только резал бы на глубину раны и больных органов; если мы очень страдаем, то это потому, что зло велико. Является ли хирург жестоким, потому что он режет, чтобы оживить? Нет, напротив это является и любовью и навыком; он обращался бы так же со своим единственным и возлюбленным сыном.

То же самое с Богом. Он никогда не уязвляет нас, если можно так сказать, кроме случаев, когда это Ему нужно; Его отеческое сердце не удовлетворено видом нашего бедствия, но Он обрезает нас, чтобы Ему исцелить болезнь в наших душах. Он должен убрать далеко от нас то, за что мы цепляемся слишком нежно и все, что мы любим неумеренно и к ущербу Его прав. Он поступает с нами также, как мы поступаем с детьми; они кричат, потому что мы прячем нож, который был их развлечением, но мог стать их смертью. Мы плачем, мы отчаиваемся, мы кричим громко; мы готовы роптать против Бога, как дети становятся сердитыми на своих матерей. Но Бог позволяет нам плакать и так гарантирует наше спасение; Он сокрушает только, чтобы исправить; даже, когда Он, кажется, поражает, Он намерен достичь только блага; только чтобы избавить нас от зла, которое мы приготовили. Вещи, которые мы теперь оплакиваем немного, заставили бы нас скорбить навсегда; то, что мы считали потерянным, было действительно потеряно, когда нам казалось, что имеем это, но теперь Бог отложил это в сторону для нас, чтобы мы унаследовали это в вечности, которая так близко. Он только лишает нас того, что мы лелеем, чтобы научить нас, как любить это чисто, твердо и чинно, а также, чтобы обеспечить нам вечное блаженство у Его груди; и чтобы сделать нас в тысячу раз блаженнее, чем мы могли бы просить или помышлять.

За исключением греха ничто не случается в этом мире без воли Божией. Он есть автор, правитель и дающий все; Он перечислил волосы на нашей голове, листья каждого дерева, песок на морском берегу и капли океана. Когда Он сотворил вселенную, его мудрость взвесила и измерила каждый атом. Он вдыхает в нас дыхание жизни и обновляет его каждый миг; Он только знает число наших дней и держит в Своей всемогущей руке ключи смерти, чтобы открывать или закрывать ими. То, чем мы восхищаемся как ничто в глазах Божиих: немного более или менее жизни является различием, которое исчезает в свете вечности. Какая разница в том, когда этот хрупкий сосуд, эта глиняная хижина разрушится и сойдет к пеплу, немного раньше или позже?