Атеизм и другие работы

Все сказанное применимо к качественному содержанию «человека в мире» в любом способе его бытия. Оно всегда обладает временно — пространственно — структурным характером данности, хотя в зависимости от способа его бытия меняются модусы этого характера (например, математический способ бытия имеет характер данности в модусе математической временно — пространственной структурности, и т. д.). Целостность данного модуса временно — пространственной структурности соответствует однородности качественного содержания «человека в мире», соответствует тому, что человек и мир находятся (как взаимодействующие) на одном уровне, т. е. в одном и том же способе бытия. Взаимодействие ограничивается (так или иначе направленным) изменением качественного содержания «человека в мире», но не может изменить способа бытия этого содержания — взаимодействие предполагает однородность способа бытия его «от» и «к». Это обнаруживается в однородности модуса характера данности человека и мира — они взаимодействуют лишь внутри однородного временно — пространственного структурного целого, модус которого соответствует данному способу их бытия. Находясь во взаимодействии с миром, человек не выходит за его пределы и, несмотря на все испытанное и оказанное воздействие, остается в его (временно — пространственных) пределах и сохраняет одинаковый с ним способ бытия. Эта однородность способа бытия человека и мира не только наличествует (an sich однородности) в модусе характера данности качественного содержания (т. е. в однородной цельности временно — пространственной структурности этого содержания), но и непосредственно дана (fьr sich однородности) «человеку в мире». Она дана в ощущении родственности человека и мира, в сознании спокойной укрепленности в мире, в отсутствии жути при противополагании (противопоставлении) себя миру и при взаимодействии с ним и т. д. Человек и мир, при всем их различии, одинаковы в смысле их нечтости, однородны в способе их бытия и солидарны в своем противопоставлении ничто. Здесь одинаковость, однородность и солидарность человека и мира непосредственно даны человеку в любом качественном содержании, даны как однородный тонус данности (Gegebenheitstonus) этого содержания. «Человек в мире» дан самому себе как «человек в мире» в тонусе спокойной родственной близости (Vertraulichkeit) (а не жуткой отделенности), надежной уверенности в неизменность и неизменяемость способа своего бытия (Seinsgewissheit = Zuverlдssigkeit). Этот однородный тонус всякой данности и есть данность «человеку в мире» способа его бытия [60], и в зависимости от изменения этого способа бытия меняли модус тонуса данности (например, спокойная уверенность при прогулке в солнечный день, при изучении математической проблемы и т. п.). «Человек в мире» дан себе как таковой одновременно во всех способах бытия, но с той или иной степенью преобладания того или иного способа. Возможность перехода от одного (преобладающего) способа к другому обусловлена некоторой однородностью всех этих способов, которые все являются способами бытия, и эта однородность дана как общий для всех модусов данности тонус этой данности, тонус данности бытия и нечтость вообще, объединяющим человека и мир в «человека в мире» в его радикальном отличии от чистого ничто.

Итак, независимо от формы данности, от ее качественного содержания и способа бытия, «человек в мире» дан самому себе как «человек в мире» в тонусе спокойной уверенности и близости (Ver = a Vertraulichkeit). Он дан себе в мире как отличный от мира, но и он сам и мир даны ему в однородном тонусе, и этот тонус есть данность ему однородности его и мира. Тонус данности есть данность бытия, в его отличие от небытия, данность нечтости, в отличие от ничто [61]. Все, что дано в этом тонусе, образует одно однородное целое «человека в мире», и наоборот, «человеку в мире» мир и он сам — как «человек в мире» — всегда даны в этом тонусе.

Говоря о «человеке в мире», мы до сих пор не заботились о том, теист он или атеист. Но теперь пора об этом вспомнить. Мы говорили, что теисту Бог дан как нечто, отличное от него и мира, как радикально «другое» по отношению к нему в мире и к миру вокруг него. Ясно, что Бог «другое» не потому только, что он отличен от меня, ибо и мир от меня отличен и непосредственно дан как не — я. Ясно также, что признак «иного» в данности человеку Бога не может быть обусловлен качественным содержанием этой данности: Бог не потому Бог (по крайней мере не только потому), что он есть нечто, качество которого отлично от качеств всякого другого нечто в мире. Во — первых, и всякое нечто в мире, взятое в полноте своей конкретности, отлично по качественному содержанию от всякого другого нечто. Во — вторых, божественность Бога (т. е. его «инаковость») присуща Богу (или богам) всякого теизма, а принимая во внимание разнообразие квалификации Бога в разных формах теизма, мало вероятно найти качество, присущее им всем; совершенно же невозможно найти качество, присущее Богу как качественного, так и чистого теизма, раз Бог последнего лишен всяких качеств. В — других, наконец, и отсутствие качеств не является спецификацией Бога, раз и квалифицированный Бог не теряет своей божественности. Таким образом, не отличие от меня, как какое‑либо качественное содержание (или отсутствие такового) не может служить основанием отличия Бога от мира. Таким основанием не может являться и форма данности Бога человеку, ибо большинство теистических систем знает как действие Бога на человека, так и некоторые действия человека на Бога, т. е. данность Бога, имеет те же две формы, что и данность мира. Но допуская взаимодействие человека и Бога, теист допускает, согласно сказанному раньше, однородность человека и Бога, однородность в смысле способа бытия. Правда, мы можем (и должны) сказать, что способ бытия Бога отличен от способа бытия мира и что человек Дан себе как находящийся во взаимодействии с Богом (хотя бы как тот, которому Бог дан) в особом способе бытия. Данность определенного способа бытия обусловливается или, вернее, состоит в определенном модусе тонуса данности, т. е. казалось бы, «инаковость» данности Бога можно определить как особый модус тонуса этой данности. Но здесь возникает та же трудность, что и в отношении качественного содержания данности: ведь и мир («человек в мире») дан в разных модусах тонуса, то не ясно, почему данность Бога противополагается данности мира в целом (т. е. во всех его способах бытия), а не включается, как особая данность, в целое данности человека в мире самому себе. Однородность человека и мира дана как тонус данности целого «человека в мире» самому себе, а модус тонуса этой данности меняется в зависимости от способа бытия человека в мире. Но все же разные способы суть разные способы бытия, т. е. модификация одного и того же, как соответственно и разные модусы являются лишь разными модусами особого тонуса данности «человека в мире». Это общее всем способам бытие не только наличествует и не только дано в каждом модусе тонуса, но еще и непосредственно дано как таковое в сознании идентичности (однородности) человека во всех способах его бытия. «Человек в математическом мире», например, действует иным способом, нежели «человек в физическом мире» и в обоих случаях модус тонуса его данности самому себе различен; но в математическом мире он и непосредственно дан самому себе как тот же человек, что и в физическом мире, и наоборот [62]. Это же верно для всех способов бытия человека в мире. Эта данность человеку своей (его) идентичности с самим собой во всех способах бытия есть данность ему однородности этого бытия, данность целого (цело стности) «человека в мире», и если данность способа бытия есть модус тонуса данности, то данность идентичности человека (которая есть одновременно и данность однородности бытия мира во всех его способах) есть тонус модуса. «Человек в мире» дан себе в однородном тонусе близости потому, что он дан себе как идентичный с самим собой во всех способах бытия.