Вопросы священнику

О смысле жизни

1. В чем смысл жизни?

Вопрос: В чем смысл жизни? Для чего человек живёт?

Отвечает иеромонах Иов (Гумеров):

О смысле и назначении жизни человек задумывался с древности. У греков был миф о Сизифе, царе Эфира (Коринфа), который в подземном царстве в наказание за хитрость должен был вечно вкатывать на гору громадный камень: едва он достигал вершины, как невидимая сила устремляла камень вниз и снова начиналась та же бесцельная работа. Это – впечатляющий пример бессмысленности жизни. В 20-м столетии писатель и философ Альбер Камю применил этот образ к современному человеку, считая абсурд главной чертой его существования: «В неумолимое мгновение, когда человек оборачивается и бросает взгляд на прожитую жизнь, Сизиф, вернувшись к камню, созерцает бессвязную последовательность действий, ставшую его судьбой. Она была сотворена им самим, соединена в одно целое его памятью и скреплена смертью. Убежденный в человеческом происхождении всего человеческого, желающий видеть и знающий, что ночи не будет конца, слепец продолжает путь. И вновь скатывается камень» (А.Камю. Миф о Сизифе). Вывод, к которому он пришел, неизбежен для него и для миллионов людей, живших и живущих в неверии. Разница лишь в том, что А.Камю стремился быть логичным до конца и смог остро осознать, что жизнь человека, заключенного в рамки только земного бытия, напоминает сизифов труд. Большинство же людей пытается жить иллюзиями и найти смысл в земной жизни. Но в мире конечных реалий найти его невозможно. Математики знают, что любое конечное число, деленное на бесконечность, является бесконечно малой величиной, т.е. предел ее равен нулю. Поэтому так наивны попытки неверующих людей объяснить, в чем смысл их жизни. Одни уверяют, что они ценят жизнь с ее радостями, и этим вполне удовлетворены. Но ведь земная жизнь уходит, как вода в песок, и от радостей ничего не остается. А если через несколько десятилетий все исчезнет, может ли такая жизнь иметь смысл. Другие говорят, что видят свое назначение в том, чтобы делами своими оставить на земле след. Обычно такие объяснения приходится слышать от людей, которые к серьезному творчеству не причастны и реального следа не оставляют. Сами же выдающиеся творцы, при всей увлеченности своим занятием, хорошо понимали и понимают неполноту и пределы этой деятельности. Великий математик и физик Блез Паскаль (1623 – 1662) за два года до смерти писал математику П.Ферма, что видит в математике не более, чем ремесло. Подлинную же цель человеческого существования, по его мнению, может открыть только истинная религия: «Чтобы сделать человека счастливым, она должна показать ему, что есть Бог, что мы обязаны любить Его, что наше истинное благо – пребывать в Нем и наше единственное несчастье – быть разлученным с Ним; что мы полны мрака, мешающего познать и любить Его, и что, таким образом, мы окончательно неправы, не исполняя своего долга любви к Богу, а подчиняясь влечениям плоти. Она [истинная религия] должна объяснить нам причину того, что мы противимся Богу и собственному благу; указать нам средства от этих немощей и таким образом приобрести эти средства. Испытайте в этом отношении все религии мира, и вы не найдете ни одной, кроме христианской, которая удовлетворяла бы этим требованиям» (Мысли о религии). В наш век все осталось по-прежнему. Люди, имеющие здоровое нравственное чувство, достигнув даже самых выдающихся результатов в творчестве, воспринять это как главную цель жизни не могут. Приведу пример. Академик Сергей Павлович Королёв (1906 – 1966), будучи генеральным руководителем нашей космической программы, не мог быть этим удовлетворен, а думал о спасении, т.е. видел смысл своей жизни за пределами земной жизни. В те годы, когда вера подвергалась гонениям, он находил возможность иметь духовника, ездить на богомолье в Пюхтицкий Успенский монастырь, проявлять щедрую благотворительность. Сохранились рассказы об этом замечательном человеке монахини Силуаны (Надежды Андреевны Соболевой): «Я в то время заведовала гостиницей. Однажды приехал к нам представительный мужчина в кожаной куртке. Я дала ему комнату. Поговорила с ним ласково, принесла поесть – все той же картошки с грибной подливкой. Он пожил два дня, и смотрю – все больше изумляется. Наконец, разговорились. Он сказал, что никак не ожидал увидеть здесь такой бедности, даже нищеты… «Очень хочу помочь вашей обители, сердце разрывается. Когда увидел, как вы живете. У меня сейчас совсем мало денег с собой, да и вырвался я сюда каким-то чудом – нужно опять на работу и не знаю, смогу ли скоро приехать к вам». Оставил он мне адрес и телефон свой и сказал, что если буду в Москве, обязательно заехать к нему. Я его поблагодарила и дала адрес одного бедного священника, который жил с женой на 250 рублей в месяц (это старыми деньгами), сказав, что если сможете, то помогите. Через месяц меня отпустили в Москву по благословению игумении. Приехала, отыскала адрес, который он мне оставил. Вижу огромный забор, у забора привратник. Спрашивает у меня: «Вы к кому?» Я назвала фамилию. Он пропустил и сказал: «Вас ждут». Я иду и все больше удивляюсь. В глубине двора – особняк. Звоню – открыл хозяин – тот самый человек, который приезжал к нам. Как обрадовался! Повел меня наверх, на второй этаж. Захожу в кабинет его и вижу: на столе лежит открытый том Добротолюбия, в углу шкаф – с открытыми створками, за которыми стоят образа. Пригласил женщину (кажется, сестру свою), чтобы она все приготовила. В комнате у сестры – киот орехового дерева с чудным образом Святителя Николая. Перед отъездом дал мне конверт и сказал: «Здесь пять». Я думала, что 500 рублей, а оказалось, что 5 тысяч рублей. Какая это была для нас помощь! Прошло много времени, и вот снова приезжает мой знакомый – а это был академик Королёв – сидим в моей келье и пьем чай. Он благодарит меня: «Вы знаете, я благодаря Вам нашел настоящего друга и пастыря: тот бедный священник, о котором Вы говорили» (Три встречи, М., 1997, 83 -85). Я подробно привел этот рассказ, чтобы показать, что обращение к православию не было для академика С.П.Королева каким-то эпизодом. Он жил в нем и ради удовлетворения духовных потребностей рисковал своим высоким положение. При колоссальной занятости руководитель космической программы находил время для чтения Добротолюбия – творений святых отцов сугубо аскетического направления.

Не только наука, но и художественное творчество не может составлять смысл человеческой жизни. А.С.Пушкин, уже входивший в славу первого поэта России, написал в 1827 году Три ключа - стихотворение, в котором выразилось мучительное чувство душевной жажды:

В степи мирской, печальной и безбрежной,

Таинственно пробились три ключа:

Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,

Кипит, бежит, сверкая и журча.

Кастальский ключ волною вдохновенья

В степи мирской изгнанников поит.

Последний ключ – холодный ключ забвенья,

Он слаще всех жар сердца утолит.

Душа 28-летнего поэта не находит полноты удовлетворения в радостях жизни, которая кипит, бежит, сверкая и журча. Кастальский источник (родник на горе Парнас, близ Дельф в Греции) – символ поэтического и музыкального вдохновения. Вода из этого источника тоже не может напоить жаждущую душу. Для поэта, который в это время только начинал постигать жизненную значимость и духовную красоту христианства, слаще всего была вода из холодного ключа забвенья скорбей, печалей, мирской суеты и попечений. За несколько месяцев до смерти, А.С.Пушкин напишет: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всем обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает в себе уже ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, – и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее Божественное красноречие» (ПСС, Л., 1978, т.7, с.322).