Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Дьявольские наваждения

Но конечно же и Сатана не упускал удобного случая: обычно женщины, которых встречают в пустыне, — это или реальные существа, посланные сюда по его наущению, или — что бывает чаще — призраки, сотворенные им, чтобы прельстить анахорета. Вот, к примеру, женщина, «посланная дьяволом», присоединилась к каравану, чтобы отыскать «в дальней пустыне» своего двоюродного брата — и она, естественно, вовлекла его в грех [109]. Авва Пахон в Скиту, когда ему было уже за пятьдесят, денно и нощно без перерыва двенадцать лет подвергался нападениям беса блуда. Наконец бес пришел к нему, приняв вид молодой эфиопки, которую он видел еще во времена своей молодости в поле. Она села ему на колени и возбудила его до такой степени, что он помыслил о том, чтобы согрешить с ней. Разгневанный этим помыслом, он дал ей пощечину, и она испарилась. Но в течение двух лет от руки Пахона исходил невыносимый смрад [110].

Иногда искушаемый монах не довольствуется только пощечиной. Одна распутная женщина сильно старалась перед своими юными друзьями, желая преуспеть в совращении известного монаха. Как‑то вечером она явилась в его келью под предлогом того, что заблудилась. Монах позволил ей войти, и, чувствуя, что бес начал его искушать, зажег лампу и стал подносить к огню свои пальцы, один за другим, до тех пор, пока утром только один палец остался необожженным. Женщина умерла от потрясения. Ее молодые друзья вскоре пришли к отшельнику, чтобы узнать об успехах развратницы. «Не приходила ли сюда женщина этим вечером?» — спросили они монаха. «Да, — ответил он, — она лежит вон там». Они вошли и обнаружили покойницу. Тогда старец, показав им свои пальцы, сказал: «Вот, смотрите, что сделала со мной эта дщерь дьявольская». «Но написано, — добавил он, — “Не воздавай злом за зло”». И он помолился и воскресил эту женщину, она ушла и с тех пор стала вести целомудренную жизнь [111].

Иногда бесы действуют сообща. Четыре демона, превратившись в привлекательных девиц, жили сорок дней возле одного брата, пытаясь склонить его к греху. Но монах стойко сопротивлялся, и после такого сурового испытания Бог позволил ему не иметь более плотских искушений [112]. В Келлиях один священник видел как‑то раз возле кельи брата множество бесов, которые, под видом женщин, говорили и делали всякие непотребные вещи [113].

Бежать от женщин!

Вообще‑то прозорливый монах мог распознать беса под видом женщины, но так было не всегда. Именно поэтому отшельники руководствовались принципом, что от женщин нужно бежать, как от огня, или — как говорили некоторые — как от вина или как от епископов [114]. Нужно уметь правильно понимать их слова: речь, скорее всего, идет о том, что избегать следует вина как женщин, ибо пьянство легко ведет к разврату, а избегать епископов как женщин следует потому, что они могут сбить инока с монашеского пути, пожаловав ему священный сан.

В этой подозрительности по отношению к женщинам некоторые Отцы пустыни перегибали палку. Как, например, один из них, который, найдя на дороге след женской ноги, уничтожил его [115], или другой, который во время путешествия со своей старой матерью перемотал себе руки, когда ему пришлось переносить ее через протоку [116]. Как‑то раз одна женщина высадилась в Диолке и расположилась поблизости. Некий брат пришел зачерпнуть воды, увидел ее и отправился предупредить своего старца, однако тот уже шел ему навстречу, крича: «На помощь, братья, грабят!» [117] Другой, встретив на своем пути монахинь, сошел с дороги и удостоился такого замечания от одной из них: «Если бы ты был совершенный монах, ты бы не заметил, что мы женщины!» [118]

Мудрый Иоанн Кассиан рассказывает нам по этому поводу занятную историю про авву Павла, который «был воспитан в мире и тишине уединения, в такой чистоте сердца, что не мог выносить — я не говорю лица, но даже вида женской одежды». И вот однажды, когда он шел в келью старца, ему на пути случайно встретилась одна женщина. Он тотчас пустился наутек и «побежал так быстро, как не бегают, завидев льва или ужасного дракона… Это превзошло всякую меру справедливой строгости и благоразумия…». За это Павел был наказан: Бог поразил его тело параличом так сильно, что его должны были отнести в монастырь дев и передать в женские руки. Монахини ухаживали за ним в течение четырех лет, кормя его с ложечки и «заботясь о всем необходимом ему по природе» [119]. Кассиану также приписывают одну апофтегму о том, как старец, которому прислуживала монахиня, подвергся со стороны некоторых нападкам и осуждению. После его смерти произошло чудо, которое свидетельствовало о том, что он, живя с ней, всегда сохранял совершенное целомудрие [120].

Конечно, меры предосторожности, налагаемые на людей, которые посвятили свое целомудрие Богу, равно как и их долгое пребывание в уединении, могут сделать их более чувствительными и восприимчивыми во время редких встреч с представительницами противоположного пола. И вполне понятны запрещения, данные старцами: «Не приводи женщину в свою келью», «не ложись там, где есть женщина» [121], «никогда не вкушай пищу с женщиной» [122]. Обычно, как мы уже говорили, женщин в пустыне не было, и некоторые отшельники, например Иоанн Ликопольский, не видели женщин по сорок лет и более [123]. Однако многие были вынуждены ходить в обитаемые места, чтобы продать там свои корзины, запастись необходимым или по каким‑либо другим причинам. У них было много поводов встретить женщин, возжелать их и при случае согрешить с ними [124]. Они не могли их вообще не встречать, но должны были остерегаться того, чтобы пристально их разглядывать. Об одном отшельнике говорили, что на протяжении шестидесяти лет своей монашеской жизни он не видел ни одной женщины [125]. Нужно, однако же, понимать, что это случай исключительный. Впрочем, встреча с некоторыми женщинами служила назидательным целям. Пимен и Ануб заметили на кладбище вдову, которая горько плакала, и это послужило им напоминанием, что они должны с таким же рвением плакать о своих грехах [126]. Авва Памво, когда заметил на улице Александрии «актрису» (иными словами, представительницу древнейшей профессии), заплакал, а затем объяснил своим спутникам: «Две вещи тронули меня: во–первых, погибель этой женщины, а во–вторых — то, что я не делаю угодное Богу с той же ревностью, какую имеет эта женщина, чтобы угождать развратным людям» [127].

Отсутствие презрения к женщинам у Отцов–пустынников

Анатоль Франс вложил в уста своей Тайс следующую фразу: «Я знаю, что святые пустынники ненавидят женщин, которые, как я, созданы, чтобы обольщать» [128]. Однако мы можем утверждать, что ни в одном раннем тексте об Отцах пустыни нет ни единого факта и ни единого слова, оправдывающего подобное заверение. Авва Арсений, конечно, мог довольно прохладно принять римскую матрону, специально пришедшую в Египет, чтобы увидеть его [129], или решительно оттолкнуть молодую эфиопку, которая на берегу Нила подошла, чтобы коснуться его милоти [130]… Но он воспринял как урок ее слова: «Если ты монах, иди на гору!» [131] Даже при встрече с проститутками Отцы пустыни не проявляли никакого презрения. Несколько апофтегм показывают нам отшельника, который соглашается встретиться с женщиной либо с тем, чтобы ее обратить, либо чтобы спасти заблудшего монаха и вернуть его в пустыню [132].