Ислам

В мусульманском мире такие гонения происходили, однако, гораздо реже, чем в христианском. Первое разделение мусульман на секты произошло, как мы видели (стр. 107), не под влиянием догматических споров, а под влиянием борьбы за верховную власть между Али и Му'авией. Под влиянием религиозного разобщения у каждой из трех главных ветвей ислама, суннитов, шиитов и хариджитов, выработалась своя богословская система, но эти догматические различия не были связаны с происхождением сект и скоро утратили влияние на народные массы. Только общей враждой против омейядского правительства объясняется, по-видимому, принятие шиитами догматической системы кадаритов.

Кадариты и мутазилиты сами называли себя «людьми единобожия (таухид) и справедливости (адль)». Под единобожием они понимали учение о едином вечном боге, которому нельзя придавать никаких качеств (сифат), заимствованных из области материальных представлений; все, что говорится в Коране о престоле божьем, о том, что бог видит и слышит и что его видят блаженные в раю, следует понимать аллегорически. Все существующее, кроме бога, в том число и его слово, сотворено мм. Бог не может творить зла, не может не наказывать за совершенное зло; для грешника-мусульманина рай закрыт так же, как для неверного. Источником веры наряду с Кораном и сунной является разум (акль).

Движение против Омейядов, окончившееся торжеством Аббасидов, было поднято во имя книги бога и сунны его посланника и в то же время во имя еретических, по мнению большинства мусульман, учений шиитов и кадаритов. Когда правительство при халифе Махди (775— 785) решило вновь сделаться правоверным и привлекло к ответственности кадаритов и шиитов (последних за оскорбление памяти Абу Бекра и Омара), вызванные для допроса объявили халифу, что придерживаются веры его предшественников, и просили разъяснить им, нужно ли теперь верить иначе. Начавшееся около того же времени ознакомление мусульман с языческой литературой, персидской и греческой, еще углубило разлад между верой и разумом. Возрождение языческой культуры, как и в христианском мире, было связано с успехами манихеев и их учения о      борьбе света с тьмой, основывавшегося, кроме персидских религиозных традиций, на языческой философии и доводах разума. Абдаллах ибн Мукаффа', переводчик персидского эпоса и толкователь Аристотеля, перс по происхождению, заменял слово «Аллах» словом «свет» (нур), называл слепую и невежественную веру делом дьявола, богословов, уверявших, что вне веры нет спасения, — базарными торговцами, зазывающими покупателей в свою лавку. Манихеи (зиндики) первые подверглись гонению со стороны вернувшихся к правоверию халифов.

Из богословов той же эпохи самые последовательные требовали буквального понимания слов Корана и резко отвергали всякое вмешательство разума в дела веры. Характерны слова Малика ибн Анаса (VIII в.), основателя толка маликитов, о восседании бога на престоле: «Как [это происходит], нельзя понять разумом, восседание несомненно, вера в это обязательна, спрашивать об этом — ересь». Такой взгляд не могли вполне разделять представители более сложных систем мусульманского законоведения, ханафиты и шафииты, допускавшие, кроме прямых ссылок на Коран и хадисы, применение субъективного мнения (рай) и суждение по аналогии (кияс), что немыслимо без рассудочных доводов; но попытки сделать философию «служанкой богословия», создать основанную на философских доводах религиозную систему и, таким образом, побить врагов их же оружием ими сделано не было. Философия еще оставалась исключительной собственностью еретиков и вольнодумцев. Этим объясняется, что халиф Мамун (813—833), более всего сделавший для насаждения в халифате греческой науки, в вопросах религии принял сторону еретиков против правоверных.

Мамун был умеренным шиитом и требовал только, чтобы Али ставили выше прочих халифов, непосредственно после пророка. Такой указ был издан им в 827 г. В том же указе халиф объявлял себя сторонником учения мутазилитов, но требовал от своих подданных принятия только одной из мутазилитских доктрин — учения о сотворенности Корана. В противоположность учению о свободе воли, это учение не сближало, но разъединяло мутазилитов с христианами, что сознавал и Мамун. Уже Иоанн Дамаскин советовал христианам во время диспутов с мусульманами применять следующее рассуждение: Иисус и по Корану, как по Евангелию, слово божье, слово божье и по мнению мусульман, кроме немногих еретиков, вечно, а не сотворено; следовательно, Иисус не сотворен. В новом указе, изданном в 833 г. и предназначенном для всего халифата, Мамун упоминал о согласии его противников с врагами ислама — христианами; халиф старался подтвердить учение о сотворенности Корана словами самого Корана, особенно стихом (XLIII, 2): «Мы сделали его Кораном арабским». Халиф доказывал, что сделать и создать — одно и то же, и в подтверждение приводил другой стих (XX, 99): «Хвала богу, который создал небеса и землю и сделал тьму и свет». Свое требование халиф предъявлял от имени науки и обвинял своих противников в искажении религии под влиянием невежества; предписывалось подвергать испытанию (михна — слово, вполне соответствующее латинскому inquisitio) судей и свидетелей на суде и как к производству суда, так и к даче свидетельских показаний допускать только лиц, соглашавшихся признать Коран сотворенным. При следующем халифе, Му'тасиме (833—842), инквизиция ослабела, но возобновилась с новой силой при Васике (842—847). Непослушные подвергались более суровой каре, чем предписывалось в указе Мамуна, — заключению в тюрьму или телесному наказанию; был один случай смертной казни (в 846 г.); но такой участи подвергся зачинщик вооруженного восстания против халифа во имя несотворенного Корана. Во время обмена пленных с греками в 845 г. правительство халифа принимало только тех мусульман, которые соглашались признать, что Коран сотворен и что бога в будущей жизни нельзя будет видеть, остальные оставлялись в руках греков. Гонению подверглись как представители законоведения, маликиты и шафииты, так и мистик Зу-н-Нун египетский. С восшествием на престол халифа Мутеваккиля (847—861) инквизиция была уничтожена; все заключенные в тюрьму при Васике были освобождены. Официальный ислам вернулся к учению о несотворенном слове божьем; но еретическая инквизиция не была заменена правоверной; халифы больше не делали попытки навязать своим подданным определенную догматическую систему и подвергать их испытанию, так ли они веруют; было только предписано прекратить всякие споры о Коране. Последующие халифы старались оградить народные массы от всяких рассуждений, опасных для бесхитростной веры; так, в 892 г. в Багдаде был издан указ, которым предписывалось брать с книготорговцев клятвенное обещание, что они не будут продавать книг по догматике, диалектике и философии. Когда в первой половине X в. бывший мутазилит воспользовался философскими методами для создания правоверной догматики, это произошло без всякого давления или поощрения со стороны властей.

Абу-л-Хасан Аш'ари, являющийся теперь главным догматическим авторитетом для всех мусульман-суннитов, родился в Басре в 873 г. и был учеником мутазилитского ученого Джуббаи, своего отчима, с которым разошелся только в 912 г.; с тех пор он до своей смерти, последовавшей в 935 г., вступал с мутазилитами в публичные диспуты и обличал их в своих сочинениях. В лице Аш'ари и его школы против мутазилитов впервые выступили враги, вооруженные не только Кораном, сунной и правительственными указами, но и доводами разума. Аш'ари доказывал, что единобожие мутазилитов в действительности есть возвращение к дуализму, учению о двух творцах: боге, творце добра, и дьяволе, творце зла. Против теории о сотворенности слова божьего им выдвигался довод, что творение не может распространяться на самого творца; поэтому творец вечен вместе со своим словом и всеми своими качествами. Вообще, однако, рассудочные доводы занимали в полемике Аш'ари с мутазилитами только второстепенное место; более всего он настаивал на необходимости принимать на веру то, что сказано в Коране и преданиях, не вдаваясь в подробные объяснения. Полемика велась им крайне резко; своих врагов, в том числе и своего бывшего учителя, он обвинял не только в нечестии, но и в невежестве и говорил, что спорит с ними только ради обманутого ими народа. Догматические построения Аш'ари не свидетельствуют ни о глубине мысли, ни о глубоких философских познаниях. Чтобы примирить учение о предопределении с ответственностью человека за свои поступки, Аш'ари учил, что бог создал человека вместе с его поступками, но и вместе с волей и способностью к их совершению. Без всяких аллегорических или рационалистических