Легенды и притчи, рассказы о йоге

Когда солнцеликий праведник вошел в воду по пояс, то он кивком пригласил юношу следовать за ним. Следуя за мудрецом, молодой человек вошел по шею в реку. И тут старик внезапно схватил наивного юношу за плечи и стал его топить. Как ни сопротивлялся молодой человек, но сил у мудреца оказалось намного больше, чем у него. Проведя минут пять под водой, юноша перестал биться и вырываться из смертельных объятий пещерного человека — он затих…

Старик вынес утопленника на берег и стал откачивать воду из легких. Вскоре молодой человек ожил, и когда его дыхание выровнялось, то мудрец спросил: «Сын мой, когда ты находился под водой, чего ты желал более всего?» — «Воздуха! Воздуха!!! Воздуха, я хотел только воздуха!» — «А не предпочел бы ты воздуху желание иметь власть над людьми, желание иметь много денег, любовь женщин или какие-либо другие удовольствия? Не думал ли ты об этих вещах, сын мой?» — допытывался праведник. «Нет, господин, я хотел только воздуха, я думал только о воздухе!» — последовал быстрый ответ.

«Тогда, — сказал просветленный старик, — чтобы стать мудрым, ты должен желать слияния с Богом с такой силой, с какой ты только что жаждал воздуха. Ты должен ежеминутно бороться за свое «просветление» вплоть до исключения всех других желаний из жизни. Ступай, сын мой, и более не возвращайся»…

ОБ УЧИТЕЛЕ МУЗЫКИ

Любой человек является другому мирянину не другом, не врагом, не родственником или соседом — а только учителем. Да, дорогие мои, хорошие люди на Земле не рождаются, они ими становятся здесь через длинную боль и переделывание характера. Количество вашей свежевытерпленной боли постепенно переходит в добродетельное качество — сознание. Поэтому вы должны любить своих «врагов». Чем больше так называемого зла принес вам другой мирянин, тем он лучший учитель для вас, тем умнее вы становитесь. Ибо всякая боль повышает духовную вибрацию человека. В коконе ауры землянина растут и уплотняются восемь тонких тел. Когда невежество и лень понемногу рассеиваются, то мирянин начинает потихоньку окультуривать свои дикорастущие тела.

В этом отношении йога стяжает все добродетели настоящей культуры духа: классическая музыка, живопись Ренессанса, высоконравственная поэзия, скульптуры Микеланджело… Такая красивая школа способна помочь любому путнику, алчущему истины, который заплутал в трех соснах своего расстроенного ума. Размышляя на эту тему, я приготовил для вас, дорогие мои читатели, следующую историю:

Однажды учитель музыки, Шарадха, известный на весь Бомбей своими удивительными сочинениями, попросил ученика Вишидху некоторое время пожить на вегетарианской диете. Мать Вишидхи, обеспокоенная тем, что сын начал есть одни только овощи и целыми днями, прижав скрипку к подбородку, старательно играл на нервах, пришла в дом Шарадхи. Она высказала лохматому учителю все, что она думает об этом пилящем инструменте, о вегетарианстве и о политике правительства в области школьной реформы. Когда поток слов у матери Вишидхи иссяк, то учитель вежливо открыл рот и предложил ей подкрепить упавшие силы. Он усадил большую женщину за свой крошечный обеденный столик. Затем лохматый вытащил из раскаленной духовки двух жареных цыплят в глиняных чашках, накрытых тяжелыми крышками, поставил их на стол и принялся резать маленьким ножичком хлеб. В это время к матери Вишидхи из засады подошли резервные силы и припрятанные слова. Женщина построила засадные полки фраз, реминисценций и тавтологий «свиньей» и бросила свежую армию на передние редуты учителя. Сначала она принялась быстро-быстро нарезать острым языком Шарадху, как батон — ножичком. О, это был уже не фонтан слов, а гейзер, грязевой сель, извержение Везувия, мощь Кракатау! Идущие «свиньей» фразы маршировали по всему дому, каменные стены ходили ходуном, и казалось — вот-вот потолок рухнет… Суть выброшенных за час тысяч слов, тирад, аллегорий и кенотафий сводилась к следующему: «Ты учишь своих учеников, как жить на вегетарианской диете, а сам-то глумливо и втихую наслаждаешься жареными цыплятами!»

После этого прижатый к стенке учитель молча отступил и снял глиняные крышки с дымящихся блюд. Цыплята внезапно покрылись перьями, ожили и закукарекали. Потом горячие птички выпорхнули из чаш, стали шумно летать по кухне и клевать друг друга. Лохматый бросился к окну, стремительно распахнул форточку и выгнал мокрым полотенцем кукарекающих драчунов на улицу. Когда петушки с криком улетели в зеленевший недалеко век, то Шарадха развел маленькими ручонками в стороны и печально улыбнулся: «С того дня, когда Ваш сын сумеет сделать такое же, он тоже может кушать цыплят, когда захочет!»

Большая женщина начала медленно приподниматься с маленького стульчика учителя. Минут через пять эта гостья закончила приподнимание и зашевелилась. Затем она молча пошла к себе домой, опираясь руками на невидимые стены и хватая по дороге открытым ртом круглые порции свежего воздуха…

Так рыба, выброшенная случайно океанской волной на скалистый берег, хватает вибрирующий воздух ртом, перед тем как опять погрузиться в непроглядную пучину…

ДЕД, СЫН, ВНУК

Один знатный купец, прослышав об удивительных способностях набожного старца, пришел к нему в пещеру с просьбой: «О, достопочтенный праведник! Напиши для моей семьи какое-нибудь доброе пожелание. Я очень люблю своих детей и внуков. И я хочу, чтобы они были счастливы. Дай нам свой завет». Благочестивый старец взял бумагу, перо — и купец тут же получил то, о чем спрашивал. Пожелание было очень кратким: «Умер дед, умер сын, умер внук».

— Что ты такое здесь написал, сумасшедший?! — замахал руками разгневанный купец. — Разве я пришел к тебе за проклятиями?

— Ты ничего не понял, — ответил праведник. — Все мы когда-нибудь вернемся к Отцу Небесному. Но проклятием было бы, если б я написал: «Умер внук, умер сын, умер дед». А эта последовательность правильная. Если вы уйдете в таком порядке, это будет счастьем.

ВЫБОР

Некий мирянин встретил у реки бродячего монаха и хлопотливо вопрошал его: «О, божий человек, вразуми меня сирого и неискушенного: как после окончания дел земных попасть на Небо, в обитель праведных, а не угодить в адское пекло?»

Святой окинул взглядом вопрошающего и проникся к алчущему дуновения истины:

«Друг мой, когда ты навечно смежишь очи, то демоны и ангелы, одинаково жадные, зная, что ты умер, явятся переодетые к твоему холодному ложу, и, гладя тебя ладонями по бесполезной голове, станут предлагать на выбор разные липкие вещи, которые нравились тебе на протяжении сутолочной жизни. Из этой своеобразной коллекции сначала тебе покажут самое простое. Если тебе покажут роскошное Солнце, пьянящую Луну или звонкие звезды, то ты их увидишь в сфере цветного стекла — и ты будешь уверен, что эта стеклянная сфера и есть мироздание. Если тебе покажут смеющееся море или горы со снежными вершинами, то ты их увидишь в камне — и ты будешь уверен, что этот камень и есть синее море и заснеженные горы. Если тебе покажут бегущего коня, то это будет миниатюра из мельчайшей капельки воды. Но ты будешь уверен, что этот арабский жеребец, стремительно скачущий по полям и лугам, настоящий. Ангелы и демоны развлекут твой уставший дух изображениями улыбчивых цветов, лакированных фруктов и серпантинами конфет, пока ты не уверишься окончательно в том, что ты до сих пор еще ребенок. Потом они усадят тебя на маленький стульчик, называемый «королевским» и понесут, сплетая руки, по стеклянным галереям к самому средоточию твоей земной жизни — туда, где обретаются твои предпочтения.

Друг мой, будь осторожен. Если здесь ты выберешь себе больше адских вещей, чем небесных, то может быть, и попадешь на Небо. Если, наоборот, здесь ты выберешь себе больше небесных вещей — легких и красивых, нежели адских — грязных и тяжелых, то, несомненно, отправишься к демонам в пекло. Ибо твоя любовь к небесному — это не более чем корысть…»