Адулруна. Готическая каббала

Конечно, не всегда готов рассматривали с положительной точки зрения. Обычно их считали тёмным, опасным и разрушительным народом Европы. Готы были варварами, а само слово «готический» стало синонимом слов «примитивный» и «варварский». Основатели Швеции тоже неоднозначно относились к готам. Прошлое готов было славным, но они были язычниками.

В Библии есть пророчества, которые указывают на то, что корень зла находится на Севере, оттуда же придёт и наказание божье. [80] Когда готы напали на христианский Рим, нападение было проинтерпретировано в этих терминах. Готы считались силами хаоса и силами тьмы, но также и инструментом в руках божьих, которым он наказывает народы и приближает наступление Судного дня. Во время Реформации готов называли народом, который наказал Рим и грешную католическую церковь. Ранние отцы церкви считают готов и другие северные народы орудиями бога. Стенрот пишет:

В XIV веке один из отцов церкви, Амвросий, заявил: «Gog iste Gothus est», то есть бог Библии идентичен Gothus'y. [82]

В эпоху Возрождения готы связывались с упадком культуры в Средние века. Готическое представлялось антиподом древней цивилизации и классических идеалов красоты. Конфликт между классическим и готическим постоянно развивается в культурной истории западного мира. Классические идеалы основаны на ясности, разуме, свете и постоянстве. Готические идеалы метафизичны, они основаны на архаических видениях, снах, на тёмном и неясном, на вдохновении и одержимости. В поэзии классицизм определяется правилами и мастерством, в то время как готическое сливается с метафизическим поэтическим видением, в котором содержание важнее формы. [83] В архитектуре «готический» стало ругательным термином для того типа архитектуры, который характерен для соборов Кёльна, Страсбурга и Парижской Богоматери. Эти грандиозные здания устремлены ввысь. Несмотря на то, что этот стиль архитектуры зародился во Франции около 1100 года, он называется немецким или готическим. Готическая архитектура с её острыми вертикалями ассоциировалась с дикой природой. Эти структуры казались похожими на сосульки, огромные древние деревья, пещеры со сталактитами и сталагмитами. С классической точки зрения готика была безвкусной и чрезмерной, угрожающей и пугающей. Однако с приходом Гердера и Гёте готическая архитектура получила признание, которого заслуживала.

Несмотря на всё это, слово «готическое» стало синонимом дикого и страшного. В начале XVIII века в искусстве развилось течение, связанное с руинами, где кладбища и развалины готических церквей при свете полной луны становятся местами, в которых неприрученная природа проявляет себя. Каспар Давид Фридрих — один из основных представителей этого направления романтицизма. Руины стали настолько популярны, что приходилось строить новые, потому что настоящих руин было недостаточно. Готический идеал объединялся с романтической идеей возвышенного. Возвышенное — это то великое, что вызывает ужас и очарование одновременно.

Слово «возвышенный» (англ. «sublime») происходит от латинского «sublimis», что значит «высокий, возвышенный, высокого порядка или величины». Возвышенное — важная категория классической эстетики. Труд о возвышенном, который ошибочно приписывался греческому философу III века Лонгинию, был переведён на французский в начале XVII века. Он вызвал множество дискуссий о том, что такое возвышенное в искусстве и как искусство воспринимается. Эдмунд Берк и Иммануил Кант посвятили много времени размышлениям о возвышенном и внесли значительный вклад в определение концепции. Возвышенное затрагивает тот опыт, который находится за пределами рационального мира. Оно напоминает опыт, который Кадинский называл «das Unheimliche», нездешнее. Для Берка возвышенное и красивое столь же отличны друг от друга, как и другие формальные качества: красота округла, мягка, приятна, часто изображается в пастельных тонах, возвышенное же — острое, твёрдое, великое, изображается тёмными, контрастными цветами. Классические идеалы связаны с представлениями о красоте, готическое — связано с возвышенным. Стенрот следующим образом описывает разницу между классицизмом и готицизмом:

Среди английских готических романтиков говорили об «энтузиастическом ужасе», пытались уйти от чистых, светлых, упорядоченных идеалов классицизма. Вместо богов привлекательными становились демоны, ад, духи, человеческие души, заклинания, магия, гром, штормы, чудовища, пожары, война, эпидемии и голод. [85] Возвышенный ужас также позволил бы человечеству воспринять целостную реальность, которая непознаваема в границах разума. Примеры произведений искусства такого рода: «Ночные мысли» Эдварда Янга 1742 года и стихотворение Роберта Блэра «Могила» 1743 года.

Для этого жанра характерна связь романтики ужаса и готической литературы, с одной стороны, и готическими, залитыми туманами, тёмными землями Севера. Говард Филлипс Лавкрафт, известный автор готической литературы, писал:

После Второй мировой войны и использования древних нордических символов и мифов нацистами сам интерес к рунам и мифологии стал вызывать подозрения. В предисловии к книге «Myter от det nordiska — mellan romantik och politik», опубликованной в рамках проекта «Vägar till Midgård» («Пути в Мидгард»), Катарина Раудвере пишет:

Во времена хиппи и роста популярности движения Нового века древние нордические символы снова начали употребляться, но с другими политическими целями, чем во времена нацизма. Асатру и некоторые другие языческие группы, вдохновлённые нордическими мифами, использовали их для антирасистских заявлений. Существующие сегодня группы представляют широкий диапазон мнений по этому вопросу, от крайнего расизма до чёткого антирасизма. Маттиас Гарделл разделил изученные им в США группы Асатру на три категории: 1) антирасистское Асатру, 2) расистское Асатру и 3) этническое Асатру. Представители первой группы считают, что Асатру никак не связано с национальностью. Умеренные и радикальные расисты считают, что боги могут быть обнаружены в биологии человека в виде юнгианских архетипов, и считают, что Асатру — исключительно арийская религия. Между этими двумя крайностями находится этническое Асатру, которое, с одной стороны, критикует излишнюю приверженность идеологии Нового века, а с другой стороны, не согласны и с «негативным расизмом». [88]