Доктор из Лхасы

Чайные брикеты должны быть специального размера и формы, а также особым образом упакованы. Это нужно для того, чтобы если лошадь споткнется во время пересечения горного ручья, с ее грузом ничего не случилось, даже если он окажется в воде. Поэтому брикеты заворачивают в свежую, или, как ее еще называют, «зеленую» шкуру, а затем на несколько мгновений погружают в воду. После этого их оставляют сушиться на солнце. По мере высыхания они ужимаются, и притом очень значительно. При этом содержимое брикетов спрессовывается еще сильнее. Высохнув полностью, шкура приобретает коричневый оттенок и становится твердой как бакелит, и даже еще тверже.

Эти высохшие брикеты, обтянутые шкурами, можно скатывать по горному склону – они остаются при этом неповрежденными. Их можно бросать в реку и, быть может, даже оставлять их там на несколько суток – вода не проникнет в них, и содержимое не испортится. Поэтому наши чайные брикеты, обтянутые высохшими шкурами, можно по праву назвать чудом упаковочного искусства. Чай, кстати, довольно часто используют в качестве валюты. Человек, истративший все свои деньги, может отломить часть брикета и уплатить таким образом за покупку. Поэтому тот, у кого есть чайные брикеты, может не заботиться о наличии денег.

Кантинг удивил нас своей суетливой атмосферой. Мы привыкли к спокойной Лхасе, но здесь, в этом городе, было много людей из разных стран мира. Мы видели тех, кто прибыл сюда из далекой Японии, Бирмы, Индии, а также кочевников, пришедших из удаленных горных массивов Такла. Мы ходили по рынку среди торговцев и слышали незнакомые голоса, говорящие на самых разных языках. В узких проходах между рядами мы сталкивались плечами с монахами различных религий – здесь были последователи секты Дзэн и многие другие. А затем, продолжая удивляться пестроте этих мест, мы направились в ламаистский монастырь, расположенный дальше по дороге, за пределами Кантинга.

Здесь нас уже ждали. Хозяева даже начали волноваться оттого, что мы задержались в пути. Обменявшись приветствиями, мы объяснили им, что бродили по местному рынку и слушали рыночные сплетни. Настоятель встретил нас очень радушно и внимательно выслушал наши рассказы о Тибете. Его интересовало каждое наше слово, ведь мы пришли из Поталы – источника знаний – и видели на своем пути через Тянь-Шань великие чудеса. Слава о нас, казалось, шествует впереди и возвещает всех о нашем приходе.

Рано утром, после посещения богослужения в одном из храмов, мы снова пустились в путь, увозя с собой на лошадях некоторое количество продуктов питания, в основном тсампы. Дорога представляла собой узкую грунтовую тропу, пролегающую по самому краю пропасти. Внизу под нами были деревья, их было много – больше, чем каждый из нас когда-либо видел. Некоторые из них были скрыты в тумане, поднимавшимся над водопадом. В пропасти росли исполинские рододендроны, а земля под ногами была покрыта, словно ковром, многокрасочными горными цветами, которые благоухали и украшали собой горный пейзаж. Однако мы были подавлены и несчастны – подавлены оттого, что спускались с гор, и нам становилось все труднее дышать, и несчастны, потому что знали, что позади нас остался родной дом. Мы оказывались все ниже над уровнем моря, и дыхание затруднялось с каждым шагом.

Кроме того, была еще одна причина: в высокогорных районах Тибета вода закипает при низкой температуре, и поэтому мы привыкли пить кипящий чай. Мы всегда разогревали его над костром до тех пор, пока поднимающиеся пузырьки пара не говорили нам о том, что он готов. Путешествуя же в этих не столь высокогорных местах, мы поначалу сильно страдали от того, что ошпаривали себе губы всякий раз, когда пытались определить температуру воды. В Тибете человек волей-неволей должен привыкнуть пить чай прямо с огня, ведь там он остывает очень быстро. Однако во время этого путешествия мы еще не знали, что в более плотном воздухе температура кипения воды будет выше и что вода здесь остывает не сразу после того, как мы снимаем ее с огня.

Нам было непривычно трудно дышать на небольшой высоте над уровнем моря. Воздух, казалось, невыносимо давит на грудь и распирает легкие. Поначалу мы думали, что это как-то связано с нашей тоской по родной Лхасе, но вскоре убедились, что виной всему более плотный воздух, в котором мы буквально задыхались. Никто из нас никогда раньше не бывал на высоте ниже 10000 футов, тогда как Лхаса находится на высоте 12000 футов. Но иногда нам приходилось жить и на большей высоте, например, когда мы уходили в горы Тянь-Шаня, которые возвышались до высоты более чем 20000 футов. Мы часто слышали истории о тибетцах, которые уходили из Лхасы для того, чтобы искать счастья на равнинах. Ходили слухи, что через несколько месяцев они умирали в страшных мучениях, потому что у них отказывали легкие. Старушки из Святого Города явно изощрялись в своих баснях, преувеличивая опасности, которые ждут всякого, кто решиться уйти из Лхасы в другие края. Я знал, что это неправда, потому что мои родители бывали в Шанхае, где находилась часть их имущества. Они не раз уезжали туда и благополучно возвращались.

В детстве родители редко уделяли мне внимание, потому что были очень заняты государственными делами, которые не давали им возможности заниматься воспитанием детей. Поэтому я узнавал обо всем в основном от слуг. Теперь же меня начали сильно беспокоить эти ощущения: легкие были внутри будто высушены, а грудь, казалось, обтянута железными обручами, которые сильно затрудняли дыхание. Каждый вдох давался неимоверными усилиями, и стоило нам лишь немного ускорить шаг, как усталость тут же давала о себе знать сильными болями во всем теле. Мы продолжали путь, спускаясь все ниже и ниже. Воздух при этом становился все плотнее, а температура все выше. Эти условия: были для нас невыносимы.

В Тибете, в частности в Лхасе, погода всегда довольно прохладная. Это сухой, здоровый холод, и поэтому температура играет там второстепенную роль. Однако здесь, в этом плотном и насыщенном влагой воздухе, для того, чтобы двигаться дальше, нам приходилось напрягать последние силы. В конце концов мои попутчики начали убеждать меня в том, что будет лучше, если мы повернем обратно в сторону Лхасы. Они боялись, что мы погибнем, если будем продолжать упрямо двигаться все дальше и дальше. Однако я, припоминая слова Пророчества, твердо настаивал на том, чтобы идти вперед. Поэтому наше путешествие продолжалось. Когда температура стала еще выше, у нас начала кружиться голова. Нам казалось, что мы чем-то отравились и, кроме того, начинаем слепнуть. Мы не могли видеть так же далеко и отчетливо, как раньше, и в дополнение к этому мы не могли судить точно о расстояниях до окружающих предметов.