Твердые реки, мраморный ветер (СИ)

– Симбиоз вируса и человека?? – не удержалась от скептического возгласа Джейн.

– А почему нет? Почему мы можем сотни миллионов лет жить в симбиозе с бактериями, и не можем образовать симбиоз с вирусами? Конечно, слово "вирус" автоматически ассоциируется с опасностью, но ведь, откровенно говоря, человек тоже стал своего рода вирусом на теле планеты. И ведь любопытно, что как только человечество стало вести себя как вирус, так сразу и вирусные заболевания расплодились как мухи. В этом, возможно, есть какая-то закономерность, как и в том, что в природе все поляризуется – одни вирусы выбирают воевать с человеком… и довольно успешно они это делали вплоть до девятнадцатого века. А что потом? Пастер, Кох, Эрлих… сотни и тысячи выдающихся ученых, пенициллин, другие антибиотики, ртутные мази и прочее и прочее – и каково положение дел? Где испанка, уносящая в прежние времена жизни людей миллионами? Где сифилис, гроза человечества? Где десятки болезней, сами названия которых давно перестали казаться относящимся к реальности, отошли скорее к компетенции истории, чем бактериологии и медицины? Удивительно ли то, что некоторые вирусы могли избрать для себя совершенно иной путь – путь ассоциирования с человеком, союза с ним, союза боевого, так сказать, потому что человеческий организм вряд ли просто так, "за бесплатно", принял бы в себе чужеродное существо – да даже не из-за зловредности, а просто потому, что такого рода ассоциирование влечет за собой неизбежно какие-то конфликты местного значения, ну вот типа выскакивания болезненных пузырьков на губах, а время от времени еще и осложнения дает. Нет, в ответ наш организм требует существенного ответного дара. И вот герпес. Смотри – он живет в организме и мы его не замечаем. Ну на исключения типа вскакивания пузырьков на губах при переохлаждении мы сейчас внимания не обращаем, это мелочь, неизбежная при любом союзе. Далее – вытравить его из организма – невозможно, никак не выходит. Герпес так сильно сопротивляется, да? Может быть. А другие вирусы и бактерии разве не сопротивляются, когда мы изгоняем их из тела? Тоже сопротивляются, но мы успешно с ними справляемся, а с герпесом – никак. А может быть это не герпес или не столько герпес, сколько собственно наш организм так этому сопротивляется? Знаете, наш организм, если захочет, может хоть от чумы и холеры вылечиться. От чего угодно может, если хочет, если поддержать его защитные силы антибиотиками, витаминами, уверенностью в излечении, озаренными восприятиями. А от герпеса – никак. Странно? Странно. Но помогает ли нам чем-то этот самый герпес? Вот если бы мы нашли ответ на этот вопрос, если бы мы в самом деле выяснили, что есть некая реальная польза от герпеса, тогда гипотеза образования нового союза, так сказать "нового вирусного завета", получила бы серьезное обоснование, а вслед за этим – и больше того…

И эта польза нашлась? – поинтересовалась Джейн?

– Да, несомненно. Конечно, еще требуются годы клинических испытаний, наблюдений, статистики и прочего, но так как я не политик и не под присягой, и лекарства мы не производим, а лишь исследуем, то скажу определенно – как ученый, я уверен, что вирус герпеса защищает нас от СПИДа. И, возможно, не только от него.

– В самом деле, это удивительно! – Джейн была действительно удивлена, но больше всего ее удивило то, что в ней впервые в жизни проснулся хоть какой-то интерес к медицине. – Так значит мы будем исследовать вирус герпеса, как он влияет на…

– Нет. – Энди встал и прошелся по комнате, заложив руки за спину. Он был в коротких шортах, и Джейн, ожидая продолжения его фразы, от нечего делать стала рассматривать его колени. Очень мускулистые, с красивой кожей. Кстати, и на руках кожа выглядит упруго, и… сколько ему, интересно, лет? Неожиданно в глубине живота она почувствовало эротическое пульсирующее тепло, усиливающееся каждый раз, когда ее взгляд снова касался его коленей. Ей показалось, что она стала краснеть, и изо всех сил стала возвращать свое внимание от опасного направления.

– Совсем не это. Это пусть изучают медики, нас интересует нечто совершенно, совершенно другое.

Энди присел на ручку кресла и посмотрел на нее.

– Тебе известно, как развивалась история лечения заболеваний уверенностью и озаренными восприятиями?

– Не очень, – пожала плечами Джейн. – Я слышала, что это одна из теорий, и вроде как в некоторых клиниках ее применяют, но честно говоря я не очень в курсе, я сама предпочитаю старые добрые таблетки:)

– Как и большинство людей, – подтвердил Энди. – История эта насчитывает около сотни лет. Сто лет назад – в начале двадцать первого века, была опубликована теория восприятий, которая проводила принципиальный раздел между восприятиями омраченными, условно говоря, и озаренными восприятиями (коротко – "ОзВ"). К омраченным относятся все типы негативных эмоций, разного рода догмы – от суеверий до религий, а также вытекающие из следования этим догмам желания – мы называем их "механическими" типа "мне надо то-то" или "подобает поступать так-то", и всякого рода негативные физические ощущения, от неудобства до заболевания и старения. К озаренным относятся собственно озаренные восприятия, такие как нежность, чувство красоты, предвкушение, преданность, открытость и так далее, а также рассудочная ясность, опирающаяся на опыт и логику, а также желания, сопровождаемые предвкушением и другими ОзВ – такие желания мы называем радостными. К озаренным также можно отнести все типы приятных ощущений. В то же время была выдвинута теория, согласно которой применяемые нами лекарственные средства особенно эффективны, когда они сопровождаются твердой уверенностью в том, что они наверняка подействуют. И более того – эта теория утверждала, что открытый Мечниковым фагоцитоз – лишь один из иммунных механизмов, самый очевидный, самый, так сказать, поверхностный. А кроме него есть и другие иммунные механизмы, которые могут с успехом задействоваться… всего лишь этой самой твердой уверенностью, особенно сопровождаемой ОзВ. По этому поводу с тех пор написано много книжек и проведено немало исследований, я думаю, ты так или иначе сталкивалась с ними…

Джейн кивнула.

– … и действительно, целый ряд клиник успешно работает по этой методике, избавляя людей от, казалось бы, совершенно неизлечимых заболеваний. Первые клиники такого рода начали свою работу только в тридцатых годах двадцать первого века, но, как ты понимаешь, далеко не каждый может стать пациентом таких клиник. Слишком сильное неверие в возможность вылечиться только созданием уверенности, слишком сильное пристрастие к негативным эмоциям, слишком запущенная болезнь, при которой человеку трудно поверить в возможность излечения, слишком большое сопротивление со стороны старой – медикаментозной и хирургической медицины, а также необходимость приложения упорства для того, чтобы учиться хотя бы элементарному управлению уверенностью – все это является препятствием для более широкого распространения этого метода. Хотя – как это ни смешно – именно в пору бурного развития микробиологии была подмечена эта странная особенность, связанная с тем, что назвали "предрасположенностью". Есть известная история, я ее точно не помню, надо покопаться в книгах… один из исследователей микробов в девятнадцатом веке доказывал, что холера имеет бактериальное происхождение. Тогда любое утверждение о том, что причиной болезни являются микробы, воспринималось в штыки, и это утверждение про холеру также многими специалистами считалось надуманным. Кончилось тем, что какой-то очень известный и яростный противник бактериального происхождения холеры попросил у этого знаменитого исследователя пробирку с самой что ни на есть смертельной злоебучей холерой. Получив ее, он на глазах у потрясенной аудитории немедленно выпил ее содержимое, и, разгладив бороду, пообещал сокрушить таким опытом глупую теорию. Теорию он, конечно, не сокрушил, но никаких признаков холеры у него и в самом деле не было ни тогда, ни потом. Это было необъяснимо. Но ведь можно было обратить внимание на то, что столь решительный профессор имел железобетонную уверенность в том, что он не заболеет…