Три жизни

Старик Молигрубер устало закрыл глаза и провалился в беспокойный сон. Он не знал, когда его отвезли в приемный покой, он не знал, когда из приемного покоя его перевезли в отделение. Его вкатили в палату и переложили на кровать.

Глава 2

Давай же, смелее. Выпростай свою руку, и ничего плохого с тобой не случится. «Смелее, смелее, давай, поехали!» – голос был повелительным, пронзительным и настойчивым. Леониде Мануэль Молигрубер слегка зашевелился, а затем стал с трудом осознавать происходящее. Его руку грубо ухватили и вытащили из-под простыни. «Не понимаю, почему ты оказываешь такое сопротивление, – с раздражением произнес все тот же голос, – мне нужно взять немного крови. Давай же, без глупостей». Старик Молигрубер приоткрыл глаза и осмотрелся по сторонам. Слева от кровати, стояла какая-то женщина и хмуро глядела на него. Он перевел взгляд на корзинку из металлических прутьев, стоящую на тумбочке рядом с кроватью. Корзинка напоминала ту, которую носит молочник, только вместо бутылок с молоком в ней находились пробирки, горлышки которых были закрыты кусочками ваты. «Итак, ты возвратился? Что ж, давай займемся этим, а то я теряю свое время с тобой». С этими словами женщина резко закатила рукав его пижамы и обвила вокруг его руки какую-то черную резиновую трубку. Затем, разорвав маленький пакетик, она что-то достала из него и стала энергично растирать кожу руки Молигрубера. Внезапно Молигрубер почувствовал резкую боль и подпрыгнул в постели. «Черт бы подрал, – крикнула женщина, – почему ты не держишь руку как следует? Из-за тебя я проколола вену насквозь». Она вытащила иглу, поправила жгут и вновь загнала иглу под кожу.

Молигрубер изумленно посмотрел вниз и увидел большую пробирку – стеклянную пробирку для анализов, соединенную с иглой трубкой. Пробирка быстро наполнялась кровью. Когда она стала почти полностью красной, женщина отсоединила ее одним ловким движением и заменила новой. Та тоже стала наполняться кровью. Наконец, удовлетворенная количеством собранной крови, женщина выдернула иглу и закрыла горлышко пробирки пластырем. Затем, аккуратно написав на пробирках его имя, она засунула их обратно в свою корзинку.

Медицинская сестра перешла к другой кровати, и ее резкий рычащий голос стал терзать нервы другого больного. Молигрубер обвел взглядом палату и обнаружил, что находится в ней вместе с пятью другими пациентами. Затем взгляд заволокла пелена и ему стало тяжело дышать. Некоторое время он ничего не сознавал.

Вскоре до его слуха донесся какой-то грохот. Казалось, что это грохочут тарелки, стоящие на большой тележке, которую толкают по коридору. Медленно и мучительно открыв глаза, он увидел возле двери палаты, как раз напротив своей кровати, какое-то хромированное приспособление, на котором стояли хромированные же контейнеры. Откуда-то появилась нянечка и начала выкладывать на подносы еду. К каждому из подносов была прикреплена табличка с именем пациента.

К нему подошел дежурный санитар и, склонившись над постелью, спросил: «Как вы себя чувствуете?»

Старик Молигрубер проворчал в ответ что-то неразборчивое, так как был почти не в силах говорить, и в его голове пронеслась смутная мысль: «Любой дурак сам может увидеть, как я себя чувствую». Дежурный санитар отстегнул что-то от спинки кровати и сказал: «Вытяните левую руку. Я хочу измерить ваше кровяное давление». Молигрубер ощутил, что его руку что-то сдавило, и увидел, как дежурный санитар вставляет в уши трубки стетоскопа, одновременно сжимая резиновый баллончик правой рукой. Молигрубер снова отключился и пришел в себя лишь позже, когда манжетка была снята с его руки. «Все в порядке, – сказал дежурный санитар. – Я думаю, что скоро здесь появится доктор Флеботум. Он уже начал обход. Пока!» Дежурный санитар начал ходить по палате, присаживаясь, поочередно, рядом с каждым из пациентов. «Что случилось, приятель, чем плох твой сегодняшний завтрак?» – спросил он у одного из пациентов. Молигрубер увидел, что он обращается к человеку, рядом с которым стоял длинный штатив, к которому была прикреплена бутылочка. От бутылочки отходили трубки. Он произнес слабым голосом: «Что делают этому парню?» – «А, это капельница; из бутылочки по трубке в вену поступает раствор соли. Это необходимо, чтобы оживить его идеи».

Свет вновь померк в глазах Молигрубера, и единственное, что он слышал, – это свое хриплое дыхание, звук которого, казалось, разносился на большое расстояние. Его сон снова прервали. Он почувствовал чью-то руку у себя на шее, а затем понял, что пуговицы на его пижаме кто-то расстегнул. «Что случилось с этим парнем», – услышал он над собой мужской голос и, открыв глаза, увидел человека, в котором невозможно было не узнать врача. Прищурившись, Молигрубер увидел, что на карманчике белого халата этого человека были вышиты слова «Доктор Флеботум».

«Ах, доктор, этого человека доставили по скорой помощи, и санитар сказал, что у него двусторонняя пневмония. Мы ждали вас, когда вы проведете обследование». Доктор нахмурился и сказал: «Ага, так теперь санитары выступают в роли диагностов? Ну что ж, посмотрим, как это у них получается!» Он склонился над Молигрубером и приложил к его груди стетоскоп. Затем, вытащив трубки из ушей, постучал пальцем по груди, прислушиваясь к звуку.

«Я думаю, что следует сделать рентген. В легких, кажется, полно жидкости. Проследите за этим. Хорошо, сестра?» Затем доктор склонился над чем-то, что без сомнения было историей болезни Молигрубера, сделал в ней запись и перешел к следующему пациенту. Молигрубер задремал.

И вновь при звуке голосов Молигрубер открыл глаза. К его кровати подвезли носилки на колесах, и санитар вместе с нянечкой несколько грубовато стали перетаскивать его на край кровати. Носилки уперлись ему в бок. Затем одним ловким движением санитар перебросил его на носилки. «Словно подсек большую рыбу», – пронеслось в голове Молигрубера. На него набросили простыню и быстро повезли по коридору. «Что случилось с тобой, приятель?» – спросил санитар Молигрубера.

«Не знаю, – ответил тот. – Я вошел в холодную воду, а затем не смог просохнуть как следует. А затем мне стало слишком жарко, после чего стало очень холодно. Потом я, наверное, упал. Точно не могу припомнить, так как когда я пришел в себя, то был уже в палате. Слышишь, у меня боль в груди. Собирается ли кто-нибудь помочь мне?»

Санитар свистнул сквозь зубы и сказал: «Ну конечно же, поможем. Обязательно станем тебя лечить. Только вначале мы должны сделать тебе рентгеновский снимок. Как ты думаешь, зачем бы мы всем этим занимались, если бы не хотели помочь тебе?»

Затем раздался какой-то шум и звук удара – носилки остановились у стены. «Вот мы и приехали, – заявил санитар. – Вскоре они выйдут и заберут тебя к себе. Обязательно заберут, как только освободятся. Похоже, что сегодня один из этих сумасшедших деньков. Не знаю, зачем я ввязался во все это! Мог бы выбрать себе работенку поспокойнее!» С этими словами санитар развернулся и побежал назад по коридору со стеклянными стенами. Старик Молигрубер так и остался лежать, где его оставили. Ему показалось, что он провел в ожидании несколько часов. С каждой минутой дыхание становилось все более и более болезненным. Наконец дверь с шумом раскрылась, и в ней появилась фигура санитарки, толкающей носилки, на которых лежала женщина. «Вас заберут обратно в палату, – обратилась к ней санитарка. – Они придут за вами, как только освободятся». Поставив носилки рядом с Молигрубером, санитарка обратила к нему свое лицо. «Вы, я думаю, следующий, – сказала она. – Что с вами стряслось?»

«Не могу дышать. Вот что стряслось со мной», – сказал Молигрубер. Женщина ухватилась за ручки носилок и с какой-то, как показалось Молигруберу, излишней силой резко развернула их и завезла в темную-претемную комнату. Света в комнате не хватало и на то, чтобы увидеть собственную руку, но Молигрубер все же сумел разглядеть, что в кабинете стоят странные приборы с хромированными трубками и множеством проводов. На другом конце комнаты находилось что-то, напоминающее будку кассира в кинотеатре. Женщина подвезла его к какому-то странному столу. Поверхность стола была не прямой, а слегка выгнутой.