Голос знания. Книга Толтекской мудрости

Все, чего я не замечаю за услышанными сообщениями, я воспринимаю в молчаливых посланиях, никогда не высказанных вслух, но которые я могу понимать: я не такой, каким я должен быть; это не в порядке вещей, быть таким, какой я есть. Если в сообщении говорят: «Мигель, ты должен тяжело работать чтобы стать кем-то», это значит, что сейчас, я — никто. В детском мозгу я воспринимаю негласное послание: я не достаточно хорош. Более того, я никогда не буду достаточно хорош, поскольку я — не совершенен. Я соглашаюсь, и с этого момента, как и многие из нас, я начинаю искать совершенство.

Именно так мой разум знакомится с образом совершенства. Когда я перестаю быть самим собой, и начинаю притворяться тем, кем я не являюсь. С этой первой ложью я сталкиваюсь в первый же год обучения в школе, почти сразу же. Сидение в классе и встреча с моей первой учительницей производят на меня неизгладимое впечатление. Учительница — взрослый человек. Все, что она говорит есть правда, также как и все, что говорят мои отец или мать, является правдой. Она — замечательная учительница, заботящаяся о детях, и хотя послание полученное мной в основном позитивное, последствия немного отличаются. За этим посланием стоит нечто тонкое, неуловимое. Я его называю ложь о моем несовершенстве. Это основная ложь, которой я соглашаюсь верить в отношении себя, и после этой лжи, для поддержания оной, придумывается много другой лжи.

Это момент моего падения, когда я покидаю рай, когда моя вера в ложь начинает проявлять свою магию. Словно волшебство вокруг меня, оно вступает в силу: я должен тяжело работать, чтобы быть достаточно хорошим для моей матери, достаточно хорошим для моего отца, достаточно хорошим для моих братьев и сестер, достаточно хорошим для моей учительницы. Это ошеломляет, но это еще не все. Я включаю телевизор, и мне тоже говорят, как я должен выглядеть, как я должен одеваться, каким я должен быть, когда я таким не являюсь. Телевизор поставляет еще больше образов героев и злодеев. Я вижу людей, усиленно старающихся стать победителями. Я вижу, как они стремятся к совершенству, хотят быть кем-то важным, хотят быть тем, кем они не являются.

Настоящая трагедия начинается, когда я становлюсь подростком, поскольку я уже не только недостаточно хорош для других людей, я недостаточно хорош для самого себя. В результате получается самоотречение. Я стараюсь доказать себе свою пригодность, пытаясь получить отличные оценки в школе. Я тяжело работаю, чтобы быть лучшим в спорте, лучшим в шахматах, лучшим во всем. Вначале я это делаю, чтобы произвести впечатление на моего отца и старших братьев, а потом, чтобы впечатлить самого себя. В этот момент, я перестаю быть естественным. Я потерял свою целостность, потому что я перестал принимать решения основываясь на том, что хорошо для меня. Мне важнее соответствовать точке зрения других людей.

Когда я перехожу из начальной школы на следующий уровень, мне говорят: «Ты больше не ребенок, ты не можешь вести себя, как ребенок. Теперь ты должен себя вести так и так». Снова и снова, я стараюсь ублажить других людей притворяясь тем, кем они меня хотят видеть. Я приступаю к внимательному изучению мнений других. Как я выгляжу? Что они думают обо мне? Хорошо ли я выполнил свою работу? Я ищу поддержку, кого-то, кто мне скажет «Мигель, ты такой хороший». И если я нахожусь с кем-то, кто говорит мне насколько я хорош, этот человек может легко манипулировать моей жизнью, ведь мне так нужно признание. Мне нужен кто-то, кто бы говорил какой я умный, какой я замечательный, какой я победитель.

Я не выношу оставаться наедине с самим собой. Когда я один, я вижу себя неудачником, и мое самоосуждение крепчает. Поскольку я не такой, каким я должен быть в соответствии со своим рассказом, я осуждаю себя и признаю себя виновным. А потом, я начинаю использовать все вокруг себя в качестве инструмента наказания. Я склонен сравнивать себя с другими людьми. «Ааа, они лучше меня. В самом деле, эти люди — хуже». От этого мне становится немного лучше, но затем я вижу себя в зеркале — брр! Мне не нравится то, что я там вижу. Я отрицаю себя, разумеется, я не люблю себя. Но я притворяюсь, что себя люблю. Достаточно поупражнявшись в этом, я даже начинаю верить в это притворство.

Позже, когда я действительно пытаюсь продемонстрировать себя в обществе, я становлюсь врачом. Моя карьера врача, делает ли это меня в конечном счете победителем? Нет, о нет. Существуют кардиологи, неврологи, хирурги. Я становлюсь хирургом, но я все еще недостаточно хорош, в соответствии со своим рассказом. У меня есть мой образ, которому я верю наедине, и я воплощаю разные образы в кругу других людей, в зависимости от того, во что бы мне хотелось чтобы они поверили в отношении меня. В попытках воплотить эти образы, я должен их оберегать. Я должен стать очень умным, чтобы скрывать всю эту ложь.

Я продложаю симулировать все эти образы, и после долгих лет притворства, я становлюсь великим актером. Если у меня разбито сердце, я говорю себе: «Это не больно. Это меня не беспокоит». Я вру. Я притворяюсь. Я могу выиграть премию академии киноискусств за мою игру. Какой образ, какая драма! И я могу сказать, что трагедия моей жизни начинается с того момента, когда я соглашаюсь, что я недостаточно хорош — когда я слышу моих учителей, мою семью, телевизор, вторивших мне: «Мигель, ты должен быть таким», а я не такой.

Я ищу признание, принятие, любовь, не понимая, что это всего лишь рассказ. Я ищу совершенство, и мне кажется очень интересным, как «нет совершенства» становится самым большим оправданием, которым люди объясняют свои действия. Каждый раз, когда они совершают ошибку и должны защитить свой образ, я слышу от них: «Да, я всего лишь человек, я не безупречен. Только Бог является совершенством». Это также становится основным извинением для меня, когда я совершаю ошибки: «О да, никто не совершенен». Какое замечательное оправдание!

Я хожу в церковь, и мне показывают картины святых: «Вот это совершенство». Но на лицах святых я вижу страдания и боль. Ооо. Чтобы стать безупречным, неужели я должен уподобиться им? В самом деле, я здесь, чтобы страдать, и если я пострадаю терпеливо, может быть, когда я умру, я получу свое вознаграждение в раю. Может быть тогда я буду совершенным!

Я верил этому, потому что я слышал это так часто. Но это всего лишь рассказ. У меня было столько предубеждений в голове, о себе, обо всем. Ложь, пронесенная сквозь тысячелетия, она до сих пор влияет на то, как мы создаем свой рассказ. Мне сказали, когда я был ребенком: «Только Бог совершенен. Все Божественные создания являются совершенством, кроме человека». Но в то же время, Бог поставил человека во главе всего творения. Но как же люди могут быть венцом творения, если все совершенно, кроме человека? Я никак не мог это понять. Когда я вырос, я размышлял об этом противоречии. Это невозможно. Если Бог совершенен, в самом деле, и Бог создал все. Если я действительно верю в совершенство Божьего творения, тогда, я думаю, все мы совершенны, или Бог также не безупречен.

Я люблю и уважаю все Божьи творения. Как я могу сказать: «Бог, ты создал миллиарды людей, и они не совершенны»? Для меня, сказать что я не совершенен, или что вы не совершенны, это наибольшее оскорбление, брошенное Богу, с моей точки зрения. Если мы не видим совершенства, это потому что наше внимание сфокусировано на лжи, на этом образе совершенства, которым мы никогда не будем. И сколько из нас оставляют попытки стать этим образом совершенства? Но отступая, мы не уходим как воины с поля боя. Мы просто признаем себя неудачниками, что мы никогда не сможем этого достичь, и мы обвиняем в этом все наше окружение. «Я не сделал этого, потому что никто мне не помог, по той, или по этой, или по какой-либо другой причине». Сотни оправданий, но сейчас самоосуждение гораздо хуже, чем когда-либо. Когда мы все еще пытаемся достичь совершенства, суждения присутствуют, но они не настолько сильны как, когда мы сдаемся. Затем мы пытаемся скрыть наше разочарование, сказав: «Я в порядке, это жизнь, которую я сам себе желаю», но мы знаем что потерпели неудачу, и мы не можем скрыть это верование от самих себя.