Ванга. Россия. 2010, 2012, 2019, 2039, 2009.

Обычно мы отправлялись на загородную виллу Живковых неподалеку от Софии. Из окон небольшой уютной гостиной — традиционное место бесед — открывался умиротворяющий, несколько идиллический вид на невысокую лесистую гору, по склонам которой неторопливо бродили овцы и козы.

Людмила зажигала индийские благовонные палочки. Нам приносили, сообразуясь с нашими вкусами, напитки: Людмиле — кипяченое молоко; мне — крепко заваренный чай без сахара. Увлеченные разговором, мы не замечали, как летит время, и порой засиживались до полуночи.

Надо сказать, что Людмила Живкова была убежденным эзотериком. Ее, побывавшую за незримой гранью бытия, теперь интересовала не внешняя сторона жизни, а внутренняя, сокровенная. Она жаловалась, что по существу у нее не остается времени для духовной работы. Она самым серьезным образом подумывала о том, чтоб бросить все свои посты и общественную деятельность и даже поделилась своими планами со Святославом Николаевичем. Но тот отговорил ее. Сказал, что такие воплощения, как Людмилино, чрезвычайно редки, а такая ситуация, как сейчас у Людмилы, складывается, может быть, всего лишь один раз в столетие.

Кстати, Святослав Николаевич сделал для Людмилы то, в чем мне когда-то решительно отказал: возил ее к Сай Бабе. По ее словам, беседа с Сай Бабой носила довольно банальный характер, но, прощаясь, он по обыкновению своему продемонстрировал чудо: из ничего сотворил платиновое кольцо, в которое был вправлен большой глубокого дымчатого цвета топаз. («Тут он угадал совершенно точно, — сказала Людмила. — Ведь мой камень — топаз».)

Людмила показала мне это кольцо. Я держал его в руках, наблюдая, как топаз окрашивает мои пальцы в лиловый цвет. Но, очевидно, кольцо обладало некими магнетическими свойствами, потому что мои пальцы тоже стали излучать лиловый свет. Мы заметили это тогда, когда я возвратил кольцо Людмиле. Правда, феномен длился недолго: две-три минуты от силы.

Я намеревался познакомиться с Вангой. Но, учитывая официальный статус Людмилы Живковой, не посвящал ее в свои планы. Обратился к своему старому знакомому — тот нередко бывал у Ванги и пользовался ее расположением — с просьбой отвезти меня в Петричи. Он обещал, и я начал готовиться к поездке. Но каким-то образом это стало известно Людмиле. Она спросила меня:

— Говорят, вы хотите увидеться с ясновидкой?

Я подтвердил и сообщил, что собираюсь ехать в Петричи.

— Не надо ехать, — сказала Людмила.

— Почему? — удивился я.

— Послезавтра, в пятницу, Ванга сама приезжает в Софию. Если хотите, я помогу вам встретиться с нею. Мы с Вангой, — добавила она, — большие друзья.

Я подъехал к дому — типовому современному дому — как и договаривались, примерно к пяти. Поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру была предусмотрительно распахнута.

Я вошел в комнату и увидел двух женщин в одинаковых черных одеяниях. Одна — с пустыми глазницами вместо глаз и с добродушно-лукавым выражением лица (я догадался, что это Ванга). Вторая — ее сестра (Любка).

Там же находилась Людмила Живкова. Она приехала заранее, чтобы сообщить о неожиданном госте. Но Ванга не дала ей этого сделать. Только Людмила переступила порог, как услышала:

— А где писатель из Москвы? Его ждут.

Ванга встретила меня шумным восклицанием, лестным для меня, но поскольку это имело сугубо личный характер, я его здесь не привожу. И сразу — не успел я усесться — озадачила странным вопросом: бываю ли я в Ленинграде? Я отвечал, что давно уже там не был.

— Ты должен бывать в Ленинграде, — заявила Ванга, — и не менее трех-четырех раз в году.

Голос резкий, отрывистый. Форма обращения — иной она не признает — на «ты». Утверждения, которые она формулирует весьма категорично, перемежаются самыми разнообразными вопросами. Но если в ответе есть несоответствие или неточность, тут же со смехом поправит тебя. Тем самым как бы заранее предупреждает: хитрить со мной или о чем-то умалчивать не надо; это бесполезно.

То, что я писатель, Ванга уже знала, но уточнила, что я пишу.

— Стихотворения.

— А песни?

— Нет.

— Должен писать стихотворения, — энергично воскликнула Ванга, — всю жизнь будешь писать стихотворения.

И пообещала:

— Знаний много, а будет еще больше, и ты будешь передавать их людям.

Спросила, где работаю над своими вещами: в комнате или вне комнаты под открытым небом?

— И так, и так.

— Лучше, чтоб работал вне комнаты, в роще, в саду, близ реки. И должен быть обязательно в легкой обуви.

Объяснила, почему именно в легкой.

— Тяжелая — мешает небу.

Дала ряд рекомендаций (кстати, весьма целесообразных с практической профессиональной точки зрения). Сожалею лишь об одном, что не всегда мне удается им следовать. Например, она говорила:

— Твое лучшее время для работы — до десяти утра. Причем начинать работать ты должен натощак. Вставай из-за письменного стола лишь когда почувствуешь голод. Работа должна продолжаться — с перерывом на завтрак — до двенадцати часов, не более. После этого упорствовать и напрягаться не стоит.

В порядке исключения можно работать и после двенадцати, но только в дневное время; вечером же — ни в коем случае!

(По словам Ванги, вечером сверху не помогают или помогают очень мало, а без такой помощи ничего путного получиться не может.)

А вот рукопись, над которой трудишься, Ванга советовала на ночь оставлять открытой. Зачем? Затем, чтоб вбирала в себя небесные излучения и небесные силы. Назавтра это может обернуться непредвиденной удачей.

Сообщила некоторые сведения обо мне же самом.

— Твой мозг устроен таким образом, — сказала она, — что сразу и непосредственно воспринимает и фиксирует Учение.

Я поинтересовался: какое Учение имеется в виду.

— Учение Белого Братства, — сказала Людмила, но переадресовала мой вопрос Ванге. Та отвечала — это буквальные ее слова, — что речь идет о древнем индийском Учении. Напечатанное в новых книгах, оно завоюет весь мир.

— Ты, — кивок в мою сторону, — в своих трудах утверждаешь это Учение.

И добавила:

— Через два года образуется обстановка, когда тебе будет легче давать свои мысли. Через два года начнется поворот.

И опять о Ленинграде:

— Как только представится возможность — немедленно поезжай в Ленинград. Там тебя ждут не только живые, но и умершие.

Надо сказать, что характер нашего разговора для Ванги — во всяком случае на первых порах — был несколько непривычным. Он развивался не по традиционному сценарию. Я не задавал ей вопросов. Не интересовался ни своей судьбой, ни судьбой своих близких. Не был озабочен проблемами здоровья. Поэтому ей самой пришлось проявлять инициативу, искать что-то на ощупь, спрашивать и получать ответы не всегда ей понятные. Немудрено, что она почувствовала усталость. Прервала беседу. Сказала, что ей необходима передышка. Ушла на кухню, чтоб подкрепиться молоком, побыть в одиночестве. Людмила высказала предположение, что мы застали Вангу как бы врасплох. Она оказалась неподготовленной к восприятию тех новых вибраций, что пришли вместе с нами. Но если это и так, то освоила она их быстро. Через пять-шесть минут Ванга вернулась, отдохнувшая, посвежевшая, и никаких признаков утомления больше не выказывала. А прощаясь, заявила, как всегда твердо и категорично:

— Пусть этот человек приезжает как можно чаще. Я хочу с ним разговаривать.

Признаюсь: у меня сложилась гипотеза, которая, как мне казалось, давала ключ к разгадке феномена, именуемого Вангой. Суть ее состояла в следующем. Подсознание каждого человека содержит всеобъемлющую информацию о жизни в целом и мельчайших подробностях именно его жизни. По большей части мы о ней и не подозреваем, поскольку на поверхности сознания эта информация не держится. Но существуют люди, обладающие способностями (Ванга из их числа) «считывать» данную информацию. Разумеется, это чудо, но чудо все же понятное и в какой-то степени объяснимое.