Мудрость Толтеков в новой эпохе

Самое предпочтительное средство избавиться от чувства собственной важности и разбить зеркало саморефлексии — изменить направление нашего взгляда: вместо того, чтобы наблюдать нас самих, наблюдать что-нибудь другое. Например, это может означать возможность направить все физические и духовные силы на заботу о каком-то другом человеке, животном или растении. При этом важно, что человек не сам выбирает свой объект заботы, а предоставляет сделать это намерению, что в данном случае будет означать «случайный выбор». Ведь если мы будем выбирать сами, велика опасность, что наш выбор будет определен эгоистическими мотивами, что с самого начала обрекает весь процесс на неудачу.

Маневр начинается с громкого призывания намерения и громко высказанной просьбы предоставить какое-нибудь существо, которое помогло бы нам преодолеть чувство собственной важности. А затем ждут, сохраняя полнейшее внимание, пока на нашем пути не появится какое-либо существо. Совершенно все равно, что за существо это будет — птица с перебитым крылом или старый вонючий нищий на улице — мы должны лично и от всего сердца заботиться о нем, и его благополучие считать более важным, чем наше собственное.

При этом, однако, мы не должны подпадать под «синдром помощника», который на деле является только еще одной разновидностью чувства собственной важности. С точки зрения воина помогать означает не отдать другому то, что ему, по нашему мнению, необходимо, а помочь ему самому справиться со всеми проблемами. Это значит — активно поддерживать его во всем, что он сам желает, даже если это противоречит всем нашим представлениям. Даже если однозначно видно, что другой выбрал направление, могущее его уничтожить, воин не имеет права вмешиваться; единственное, что ему остается в этом случае, — молчать и не поддерживать человека на этом пути.

Если мы внимательны, мы почувствуем, когда придет пора закончить испытание. Ведь воин не является ни первопроходцем, который приходит в мир, чтобы творить добрые дела, ни человеком, заинтересованным в том, чтобы привязываться к другим существам. Его цель — свобода, и данный прием, пусть даже это звучит эгоистично, служит не столько цели «творить добро», сколько намерению вырвать самого себя из тенет саморефлексии. В конце концов, преодоление чувства собственной важности вовсе не означает отказ от инстинкта самосохранения, что привело бы нас не к свободе, а к могиле. А воин не только желает выжить, но и делает это самым лучшим способом.

Если даже вышеописанный метод из-за своей надежности особенно хорошо подходит для того, чтобы поставить под удар наше чувство собственной важности, то можно, конечно, разорвать процесс саморефлексии и иными способами. В этом смысле столь же хорошо подходит и концентрация на какой-либо задаче, выбор которой нужно, естественно, тоже предоставить намерению. При этом, как и в случае вышеописанного маневра, справедливо следующее: чем труднее и неприятнее задача — тем лучше для воина. Ведь только так он получит возможность преодолеть чувство собственной важности, разбить зеркало саморефлексии и выйти за свои собственные границы.

Кэрол Тиггс выразила этот дух воина — его истинное смирение, которое не является подчинением, и его скромность, которая мужественно принимает все на своем пути как вызов, следующей молитвой:

В большинстве случаев не представляет труда вызвать в себе дух воина; настоящая трудность состоит в том, чтобы удержать его. И для этого нам прежде всего нужна дисциплина — дисциплина, которая, однако, не имеет ничего общего с тем, что обычно понимается под этим словом.

Тайша Абеляр поясняет: «Под дисциплиной понимается не то, чему обучают девочек в католических монастырях, и не то, что раньше практиковалось монахинями. Она также не имеет ничего общего ни с тем, чтобы рано вставать, успевая до работы еще заняться аэробикой, ни с тем, чтобы придерживаться точного режима дня или разумно питаться. Все это — рутина, привычки, а не дисциплина воина».

Для воина дисциплина означает не упрямое сохранение одного-единственного образца поведения, а несгибаемое стремление к абстрактной цели. Поэтому введение дисциплины на практике означает, с одной стороны, самую большую текучесть и способность к изменениям, чтобы человек мог соответствовать постоянно меняющимся требованиям живого мира, и, с другой стороны, неуступчивую решительность, которую маги называют несгибаемым намерением. Однако это — только внешние признаки дисциплины, а не ее истинная сущность, которая коренится в духе воина.

Никто не выразил эту сущность лучше, чем дон Хуан: «Маги понимают под дисциплиной способность спокойно противостоять неблагоприятным обстоятельствам, не входящим в наши расчеты. Для них дисциплина — это искусство, искусство неуклонно противостоять бесконечности, не потому, что ты силен и несгибаем, но потому, что исполнен благоговения».

Например, нам не нужна никакая строгая диета и никакая ложная дисциплина, если мы испытываем глубокое почтение перед жизнью, перед нашими продуктами питания, да и перед нами самими, потому что почтение само по себе будет препятствовать обжорству, не позволяя убивать больше живых существ, чем это необходимо для нашего выживания. То же самое справедливо и для бесчисленного множества иных областей жизни, и можно без преувеличения сказать, что дисциплина воина является лучшим средством против нашего индульгирования на самих себе, причем совершенно не имеет значения, идет ли речь о нашем обезьяньем поведении, наших сексуальных эксцессах, нашем чувстве собственной важности или о коллективном синдроме бедной сиротки.

Дон Хуан даже считает, что дисциплина является единственным средством одержать победу над нашим рассудком и таким образом освободиться от чуждой инсталляции воладорес. Собственно, маги увидели, что дисциплина изменяет структуру осознания, образующего внешний блеск нашего светящегося кокона, и придает ему совершенно иной «вкус», который воладорес явно не нравится. Во всяком случае, воладорес оставляют дисциплинированное осознание в покое, и оно может постепенно регенерировать.

Однако для того, чтобы надолго или навсегда освободиться от воладорес, надо постоянно находиться в дисциплинированном состоянии, потому что в то мгновение, когда мы «отпускаем себя», изменяется и вкус нашего осознания для воладорес, они вновь накидываются на него и человек опять становится жертвой. В такой ситуации ничего иного не остается, как только вновь начать все с нуля и вести дисциплинированную жизнь воина. Когда-нибудь человек достигнет на этом пути состояния, при котором его осознание превзойдет некую критическую точку, и чуждая инсталляция окончательно потеряет свое воздействие. Маги линии дона Хуана увидели, что в этот момент освобождения шестой энергетический центр на нашей макушке перестает неестественно вращаться туда-сюда и возвращается к своему первоначальному направлению движения против часовой стрелки.

Безусловно, это будет огромной победой. Однако даже если воину удалось расшатать краеугольные камни повседневного мира, разбить зеркало саморефлексии, преодолеть свое чувство собственной важности и освободиться от чуждой инсталляции воладорес, пред ним стоят еще иные задачи, прежде чем он сможет при помощи вновь собранной энергии и расширившегося осознания отправиться в иные миры и достичь окончательного освобождения. Потому что сначала нужно оплатить свои долги.