Пробуждение на планете незрячерожденных (СИ)

Этого делать не только нельзя, но и крайне опасно для жизни. Те, кто ныряет туда и шарит как попало, думая, что все сойдет с рук, — глубоко ошибаются. Просто они не видят перетоков, по которым движется заряд. Это тонкая энергия, ее невозможно зарегистрировать никаким современным прибором! Самый совершенный прибор — это человек.

В 2000 году в Барнауле проходил Всемирный Конгресс по торсионным полям. И академик Акимов сказал об этом в своем докладе, в смысле о человеке как об источнике торсионного поля, более совершенного, чем все приборы и установки.

Глава 7. О домах и людях

Дома живут своей, совершенно отличной от человеческой, жизнью. И как это у них получается, мало кто знает, а понимают это единицы, да и то только те, кто с этим столкнулся по жизни, или просто работа с этой темой связана. Например, те, кто строит дома. Но немногие обращают внимание на определенные закономерности. Замечено, что дома влияют на жильцов сильнее, чем наоборот. Или, например, пока не полюбишь свой дом и не приведешь его в порядок, как ему надо, — он не выпустит жильца, не даст ему переехать в другое место. А то бывает еще хуже — просто выдавит человека из своего пространства. И живи как хочешь. Можете со мной поспорить, в смысле — отпустил ведь дом-то, ну, не важно как, выдавил. Нет уж, тут другой процесс, примерно как с пищей. Ты можешь не есть яблоко, и оно останется целым, засохнет, его семечки когда-нибудь попадут в землю и прорастут, дав жизнь следующему поколению. А можно яблоко съесть и тоже выпустить его из себя, только это будет совсем другой коленкор! С запахом не яблочным, да и цвет с формой подкачали — не узнать. Вот теперь и думайте — есть ли разница в том, как встречает и отпускает человека дом, иногда выпроваживая из своего пространства, как не оправдавшего надежд. Дом — это как бы будущее человека, а будущее в большинстве случаев желает бытия.

Дом подсказывает живущему в нем человеку, как надо изменить конфигурацию пространства. Сделать ремонт в Доме, чтобы будущее состоялось. Какую часть подправить, что скрыть или прикрыть, какой характер придать жилому пространству. Тут целая философия.

Мой дом стал мне тесен. Заходя в него, я кожей ощущала усталые стены, старые проржавелые трубы, чувствовала их напряжение от долгой-долгой службы и готовность расслабиться и потечь. Что и происходило все чаще и чаще. Соседи мои ворчали и ругались, перекладывая ответственность друг на друга, но от этого Дому не становилось легче. Он меня отпустил, даже в какой-то мере стал поддерживать мое существование вдали от себя, договариваясь со своими родственниками, Другими Домами, о моем приюте в их телах, в смысле проживания. Как это у него получалось, можно только догадываться. Меня это устраивало. Вроде Дом есть, и отпускает надолго, и не выгоняет, только стал очень тесен. Как же быть? Дом пытался мне подсказать посредством пения ржавых труб, внезапного капанья крана, когда я заходила на кухню, пощелкивания хорошо приклеенных обоев... А я мало что понимала. И сниться он мне перестал. А я наделась, что, в сновидении вступив с ним в диалог, смогу что-то выяснить и понять. Как странно... Когда-то меня мучили эти сны с домами, каждую ночь я переезжала в какие-то нелепые квартиры, которые, как потом оказывалось, были уже заселены. Древние толстые полусонные старухи бродили там, отстаивая свое право на жилье. Терялись ключи, и подходя к дверям, я с ужасом обнаруживала взломанные замки и присутствие каких-то темных личностей. А они вели себя нагло и раскованно, как хозяева жизни, насмехаясь над моими страхами и усилиями понять что-нибудь. Они так часто взламывали дверь и выносили мое имущество, что я перестала на это болезненно реагировать. И когда в очередной раз они без стука ввалились в совершенно пустую квартиру с голыми стенами, я рассвирепела.

— Сколько можно наглеть? Вы что, не помните, что вынесли отсюда все, и причем несколько раз? Обнаглели! — орала я. — Да и вообще, кто вы такие?

Они никак не прореагировали на мои вопли, посмотрели, что тащить и вправду уже нечего, да и свалили, став плоскими тенями.

Я в сновидениях ору во всю матушку-глотку, выясняю отношения, возмущаюсь. Некоторые личности с сомнительными намерениями начинают сразу шикать: «Что ты кричишь? Тише, тише». Не тут-то было, я еще больше прибавляю громкость, и они разочарованно уходят или испаряются. Вот это оранье во снах началось после того, как я начала говорить людям правду. Поначалу это было трудно и противно. Представьте себе: у меня не было настроения доделать проект заказчику, тем более что я знала: он уезжает за границу отдыхать, а без него никто не рискнет начать работу, даже если проект понравится ему как окончательный вариант. Потому что, когда приедет «из-за бугра», повидав древние развалины, не факт, что в голову ему не придет идейка воплотить все это в собственном домике. Хотя он, конечно, оплачивал (и щедро) все переделки проекта, а тем более новые идеи. Вероятно, ему был интересен сам процесс обсуждения и воплощения этого. Сначала на бумаге в почеркуш-ках, а потом в цвете — это как будто построить новый дом без особых затрат.

Так вот, не хотелось мне тратить свою энергию впустую, даже за деньги, и вместо того, чтоб корпеть над бумагами, сидя в раскаленном от жары доме, я решила уехать в одно интересное местечко. Все не подойду к вопросу о том, как противно поначалу говорить правду. Заказчик звонит и интересуется, когда можно взглянуть на его пресловутый Дом. Я соответственно отвечаю: не на что смотреть, и даже конь не валялся, в смысле не бралась я ни за один листочек, не прорисовала ни одной линии и не подумала ни одной мысли. Не так грубо, конечно, говорю помягче, но смысл близок. Он спрашивает:

— Вам наверное, нездоровилось, или какие другие проблемы срочные были?

Тут понимаю: или я сейчас же перестану врать, или всю жизнь потрачу на оправдание своих поступков. И так же как все, буду прятаться от клиентов при невыполнении в срок заказов. Прятаться от родственников, когда нет желания с ними встречаться. Прикидываться больной и немощной, когда надо принимать решение, которое не всем понравится, и могут покрутить пальцем у виска. Потом оправдываться перед всеми за совсем неплохие поступки — просто никто не ждал их от меня и теперь не знают, как на это реагировать... И многое-многое другое. А почему я должна врать?

— Нет, — отвечаю, — у меня все хорошо. Просто не хотелось заниматься вашим проектом, и вообще надоело рисовать впустую, тратить свои силы на идеи для вас. У вас уже куча проектов, а дом и не начинал строиться. Решите для себя, что вы хотите, тогда будем работать.

Мужик опешил, в трубке было слышно, как нижняя челюсть отвисла. И реально — он же платил за это, а не так, как некоторые, на халяву хотят проектик или дизайн квартирки заполучить, не считая это за работу. Ну и что, что у меня идеи роятся в голове? Они сами приходят и хотят воплотиться — главное, чтобы такой человек нашелся, который сможет это построить. Ведь эта идея и дает энергию строительству или новому ремонту.

А если идеи нет, а есть только деньги — ну, оклейте ими коридоры и наслаждайтесь. Нет, все наслаждение в идее и ее реальном воплощении. Дома хотят жить и меняться, они хотят рождаться незаурядными, чтобы жить в радости и быть рядом с человеком.

Сапожник знает, как родить сапог, чтобы в нем ходили, а не выбросили на помойку или не отдали в деревню бедным родственникам. Повар знает, как родить еду, стилист — одежду или стиль, в котором человек предстанет в лучшем свете, садовник — розу, которой будут восхищаться столетиями. Архитектор, художник, дизайнер знают, как родить Дом, который переживет хозяев, их детей и внуков, минует несколько эпох моды. Пройдут и канут в неведомое всевозможные человеческие истории, революции, войны, эпидемии, ложные пророки и правители. А Дома будут стоять, и ими будут восхищаться не только столетиями, а возможно, подобно пирамиде, которую называют пирамидой Хеопса, тысячелетиями. Потому что там заложена такая Идея, которую мы уже не в силах понять, а можем только восхищаться — ничего в этой идее не понимая. Хотя так просто выглядит — просто пирамида — а столько внимания со стороны всего мира.