Прошлые жизни и ваше здоровье

Однажды холодным утром Бо и Гарон, как обычно, приехали в город и ходили взад-вперед по узкой улочке, разгружая свою телегу. Вдруг чья-то повозка с зерном сорвалась с тормозов и, набирая скорость, покатилась по наклонной мостовой прямо на Гарона. Растерявшись от криков, слепой застыл посреди улицы. К нему бросился Бо и за миг до беды оттолкнул брата в сторону. Гарон остался цел и невредим, но Бо не успел отпрыгнуть. Тяжелая повозка сбила парня и проехала колесами по его груди и ногам. Отец и брат бросились к нему. Они плакали, обнимали его, и последнее, что слышал Бо перед смертью, — это слова Гарона, который спрашивал, что произошло и умолял брата не умирать. Позже, после регрессии, когда мы с Бо говорили о той жизни, которая, очевидно, произвела на него огромнейшее впечатление, он спокойно сказал:

— Боли локализовались у меня только в последние шесть или восемь месяцев. Теперь можно сказать вам, где именно?

Я уже знала, но хотела услышать это от него, чтобы быть уверенной, что Бо связал события прошлой жизни своим нынешним состоянием.

— Да, пожалуйста, скажите.

— В верхней части живота и в ногах, над коленями — именно там, где по мне проехали колёса. Признаюсь, все эти вещи с прошлыми жизнями для меня внове, но я видел все, что произошло, ясно, как днем. Совпадения быть не может, это уж, черт побери, точно.

Я рассказала ему о клеточной памяти, и мы вместе помолились о том, чтобы его клетки отпустили ужасную боль, за которую они держатся вот уже почти тысячу лет. Затем Бо надолго задумался. Наконец я спросила о чем.

— Вы знаете, насколько реальным был для меня этот опыт?.. А думал я о том, что стало с Гароном после моей смерти, — ответил он. — Надеюсь, у него было все хорошо.

— Скажите, — спросила я, сдерживая улыбку, — а вам не показалось, что вы его хорошо знаете? Может быть, он похож на кого-то из нынешних знакомых?

Бо поразмыслил.

— Если уж вы об этом заговорили… Хотя внешне они совсем не похожи, но Гарон почему-то совершенно отчетливо напоминает мне моего старшего сына, Вэйна.

— Старшего сына в этой жизни, да? Которому пересадили вашу почку?

Бо кивнул, и я рассказала ему, что они прожили вместе три прошлые жизни. Вначале та жизнь в Италии. В другой жизни они были лучшими друзьями и партнерами по бизнесу на Аляске. А третья жизнь прошла в Марокко; они были женщинами, неразлучными кузинами. В каждой из этих жизней они преданно любили друг друга, в каждой жизни Бо заботился о своем лучшем друге. Во всех трех жизнях после Тосканы Бо пытался смягчить свою вину перед Гароном-Вэйном за то, что некогда покинул брата гак рано. А Гарон-Вэйн, в свою очередь, пытался отплатить Бо за то, что тот когда-то спас ему жизнь.

— Вы удивитесь, если я расскажу, как много это объясняет в моих взаимоотношениях с Вэйном, — сказал он с усмешкой. — Когда врач сказал, что у меня рассеянный склероз, сын был со мной, и он воспринял эту новость острее, чем я сам. Он даже сказал, что лучше бы сам заболел вместо меня. Я велел ему больше никогда не говорить так. Однако если дела обстоят именно так, то, наверное, он уже просто устал умирать позже меня. — Бо посмотрел мне в глаза. — Представляю себе выражение го лица, если я сяду рядом и скажу: «Вэйн, я сегодня ходил к экстрасенсу, и она говорит, что мы знаем друг друга уже на протяжение четырех жизней». Он сразу бросится вызывать мне «скорую». Но тогда речь пойдет не о рассеянном склерозе — меня отвезут в сумасшедший дом. Мы расхохотались.

— Тогда не говорите ему ничего, — сказала я. — Но если вам когда-нибудь покажется, что я способна помочь вашему сыну разобраться в том, что вы оба переживаете, позвоните мне. Если нет, все равно позвоните. Давайте не знать о своем состоянии. Если не позвоните, предупреждаю сразу: тогда позвоню вам я.

С тех пор мы с Бо общаемся регулярно. Он проделает свою отважную непримиримую борьбу с рассеянным склерозом, продолжает помогать другим людям, страдающим этим недугом, и просит в своих ежедневных молитвах, чтобы Бог помог им растворить все негативные клеточные воспоминания в белом свете Святого Ду ха. Его боль уже не локализуется в верхней части живота и в ногах, и Бо хорошо помнит, почему она ослабла в этих местах. Не забывает Бо и о том, что он перестал бояться своей болезни и смерти именно тогда, когда отправился на тысячу лет в прошлое — и вновь прожил час вместе с братом Гароном, в котором узнал своего сына Вэйна.

Что же касается Вэйна, то Бо пришел с ним на лекцию, которую я читала в прошлом году в Техасе. Во время медитации перед Вэйном пронеслось мимолетное видение: рыночная площадь, овощи и фрукты на телеге, и брат, неуловимо напоминающий ему отца. Я хотела бы обратить к читателям краткий вопрос Бо, который он задал, когда позвонил рассказать мне об этом: «Что скажете?»

Джульетта

Потеря аппетита

Кроме страстного желания научиться лечить рассеянный склероз, у меня есть еще одна мечта: найти надежное средство против потери аппетита (анорексии). Понять это сложное, ужасное и нередко фатальное заболевание нередко бывает сложнее, чем излечить. Его корни не всегда можно обнаружить в каком-нибудь известном нам тайнике организма или сознания, включая клеточную память. Слава Богу, в случае Джульетты причина проблемы раскрылась легко и быстро.

Джульетте был двадцать один год, и она страдала отсутствием аппетита уже почти четыре года. Проблемы начались в первый год обучения в университете Ivy League. При росте метр шестьдесят пять девушка была ужасно худа и весила всего сорок килограмм. Ее кожа приобрела серовато-белый оттенок, длинные темные волосы потеряли блеск, в запавших глазах совсем не было света. Направивший ее ко мне психиатр сказал, что три года работы с этой девушкой были самой большой неудачей в его карьере.

— Направляя эту пациентку к вам, я вовсе не отказываюсь от нее, — заверил он меня. — Я не поставлю на ней крест, пока женщина не испустит последний вздох; искренне надеюсь, что она умрет в глубокой старости в окружении любящих правнуков. Но вы знаете меня уже двадцать лет. Вы знаете, как я не люблю проигрывать. Однако боюсь, что в этом случае меня ждет проигрыш, — если только я не достану из рукава козырный туз. Сильвия, вы помогли стольким моим пациентам… Не обижайтесь на козырного туза, хорошо?

— Я и не такое слышала в свой адрес, так что не беспокойтесь. Присылайте поскорее свою пациентку, я приму ее вне очереди.

Вдобавок ко всем остальным проблемам, Джульетта страдала хронической диареей. Врачи провели «тысячу» исследований желудочно-кишечного тракта, но не нашли никаких отклонений от нормы.

— По словам врачей, все «нормально», — говорила Джульетта, плача, — но тогда почему мне пришлось уйти из университета? Я настолько «нормальна», что мне едва хватает сил вставать по утрам с постели, а мои родные заливаются слезами при одном взгляде на меня. Я попросту умру, если стану еще хоть чуть-чуть «нормальнее».

Это была не жалость к себе, но констатация факта. Смерть казалась для девушки единственным возможным выходом. Но я знала: если Джульетта сможет понять, почему она — красивая, умная, талантливая, обеспеченная молодая женщина, выбравшая себе перспективную профессию и живущая в любящей семье, — готова предпочесть голодную смерть жизни, тогда, выйдя из моего кабинета, она, как минимум, обретет надежду на исцеление.

Как ни измучено было тело Джульетты, ее сверхсознательный ум оставался здоровым, полным жизни и хотел, чтобы его услышали. С началом регрессии изменился даже голос девушки: если вначале он звучал монотонно и обреченно, то теперь в нем появились страсть, сила и уверенность.

В первой жизни, куда вернулась Джульетта, она была молодой индианкой-охотницей где-то на севере атлантического побережья Америки. Она так хорошо знала окрестные дремучие леса, словно создала их сама. Девушка проводила в этих лесах, вдали от племени, по нескольку недель кряду, охотясь на пушных зверей. Растения служили богатым источником пищи и целебных масел. Любая сломанная ветка, любая разворошенная куча листьев могла поведать целую историю, и охотница читала их легко, как букварь. Небо было ее надежным проводником и хронометром, каждое дуновение ветерка доносило особые ароматы, в мельчайших подробностях рассказывая обо всем, что происходит вокруг. Тьма ночи была полна секретов, и казалось, сама земля шепчет их разгадки ей на ухо. Ее инстинкты были так же остры, как у других лесных обитателей, рядом с которыми она имела честь жить. Джульетта чувствовала Божественный Дух в земле, в небе и в животных, — все они слились воедино, давая ей дом, и женщина считала этот дом священным.