Удивительная сила животных

До своего первого сеанса я не раз бывал в ситуациях, когда чувствовал присутствие умерших животных. Это не было чем-то особенным, я просто заходил в комнату и ощущал присутствие собаки, которую потерял много лет назад, — дело в том, что, став медиумом, и даже до того, как по-настоящему развил свои медиумические способности, я просто воспринимал это как само собой разумеющееся. Например, я мог испытать внезапную эмоцию, прилив любви, когда моя первая собака, Лэсси, вбегала в комнату, чтобы увидеть меня, и я оглядывался в изумлении, когда осознавал, что ее нет рядом. Несмотря на то, что она умерла, когда я был еще подростком, чувства, которые пронизывали меня спустя десятилетия, были точно такими же.

Когда я говорю о загробной жизни, я не имею в виду странный отрезанный от мира клочок земли за рекой Стикс, с которого никто не возвращается, но мир, который является частью существующего. Дух — это всего лишь иной уровень осознания, более просветленный уровень, откуда любое существо может видеть дальше и отчетливей, чем это было на Земле, которая, без сомнения, представляет собой уровень более плотный и мрачный. Часть сознания как людей, так и животных уже пребывала на этом высоком уровне в самом начале своей жизни. Не всем это известно, и не все учатся использовать это знание. Но время, проведенное на более низком уровне, призвано сделать наше понимание бытия глубже, и то, как мы обращаемся с животными, способно помочь нам в этом развитии.

Животные во многих отношениях проще нас, но это не значит, что они ограниченны или менее «просветленны». Я хочу показать, как их кажущаяся простота дает им возможность глубже проникать в эмоциональные и другие аспекты сознания, чем это удается так называемым разумным людям. У нас, по идее, должен быть более широкий доступ к высшему сознанию, но мы валяем дурака, не желая это осуществить! Многие люди с трудом признают что-то по-настоящему очевидное, например, тот факт, что нашим близким требуются поддержка и любовь, в то время как животное не стесняется проявлять заботу.

Многие замечательные истории в этой книге рассказывают о кошках и собаках, и это понятно, поскольку именно с этими животными мы проводим много времени и принимаем их в свою семью; но даже дикие создания проявляют свою духовность. Однажды я проводил сеанс с одной женщиной, муж которой разбился в авиакатастрофе в африканском буше, и, когда он проявился, я увидел, что он окружен дикими собаками. При жизни он дружил с одной такой стаей и проводил специальную кампанию, чтобы спасти их от уничтожения местными фермерами. Он боролся за них, потому что эти животные более сострадательно убивали свою жертву, чем гепарды, которые душат пойманное животное. Эти собаки знали о том, что он для них сделал и что этот человек понимал их природу.

Им не требовалась его любовь или любовь другого человека для того, чтобы перейти в мир духа. Животные связаны друг с другом и внутри своей стаи или стада, поэтому сам факт, что человек любит их, не обязательно является для них преимуществом... Ну, разве только, что они могут научиться у людей более сложному поведению и тем развивать свое сознание. Я часто прихожу к мысли, что скорее человеческое сознание будет расти, обогащаясь проницательностью, присущей душам животных, чем сознание животных, когда они проводят свое время рядом с человеком.

Истинное понимание природы живых существ — это наилучший комплимент, который вы можете им сделать. Но так ли глубоко проникаем мы в сущность наших любимцев и учимся ли понимать нашу собственную природу через них? Разве осознанность их бытия должна быть тайной?

Если вы посмотрите вокруг, то убедитесь, что практически каждый день в прессе появляются невероятные истории об интуиции и сострадании «бессловесных тварей», которые восхищают нас. В 2004 году незадолго до цунами люди заметили, как слоны начали издавать пронзительные крики и перебираться на более возвышенные места, собаки отказывались гулять по своим любимым пляжам, и даже летучие мыши взмывали в воздух и улетали прочь. В то время как число людских жертв оценивалось в сотни и тысячи, потери среди животных были не очень высоки. Как будто они знали о надвигающейся катастрофе больше, чем все изощренные приборы и технологии, созданные человеком, которые отслеживали состояние земли и воды.

Или история о коте Оскаре, живущем в больничном отделении для пожилых пациентов, страдающих от слабоумия, в Провиденсе, Род-Айленд. Когда кто-то из пациентов приближается к смерти, кот приходит к нему, садится на кровать и мурлычет, составляя ему компанию. Он настолько точен в своем предчувствии, что персонал уже знает, когда следует позвонить родственникам больного, если они видят, что Оскар заходит в палату. Конечно, никто не знает, почему он это делает, но большинство докторов и сестер, которые видят Оскара, проявляющего заботу, ощущают именно это — заботу и сочувствие.

Нельзя не вспомнить об Эндале, лабрадоре, который живет у ветерана войны Алена Партона на берегу залива в Хэмпшире (Англия) и помогает своему хозяину ориентироваться в этой жизни. Ветеран в сражении получил тяжелые контузии головы, усадившие его в инвалидное кресло и ставшие причиной его проблем с памятью и речью, а также с трудностями восприятия, которые подвергают его постоянной опасности. Эндал — это собака-помощник, он обучен помогать своему хозяину в его магазине, делать основную работу по дому и даже пользоваться кассой. Когда однажды Ален выпал из инвалидного кресла из-за столкновения с машиной, Эндал вернул его в безопасное положение, укрыл одеялом, вытащил его мобильный телефон и положил рядом с его лицом, а затем помчался за помощью. Неужели бессловесное животное научилось всему этому, не понимая, что по-настоящему нужно его подопечному? Я так не думаю, а вы?

Я бы хотел попробовать ответить на вопросы, которые люди обычно задают мне о животных, и расскажу вам о моей любви к ним, о замечательных собаках, с которыми мне посчастливилось разделить свою жизнь, — Лэсси, Мэг и совершенно особенной собаке — Чарли. Расскажу и о том, что я узнал благодаря им о мире духа и сострадании.

Глава 1

Мои животные, моя семья

Забавно сознавать, что у меня было вполне деревенское детство, даже несмотря на то, что первые четырнадцать лет своей жизни я провел в доме с террасой в Спрингберне, на севере Глазго. Это было обычное соседство с миром рабочего класса, но всего десять минут пешком (или около того), и вот ты уже в парке Спрингберн, огромном, состоящем из полей и небольших участков леса, и прудов, где обитали всевозможные птицы — хохлатые поганки, утки и лебеди.

Двадцать минут пешком в сторону Торранса, и вы увидите пространство, занятое болотами у подножия холмов, где по мере продвижения вперед земля превращается в пустошь, покрытую вереском и зарослями утесника с его желтыми цветами и острыми колючками. Я прозвал это место «фазаньими полями», поскольку там было множество восхитительных красных птиц. Это был настоящий рай. Я мог находиться там часами со своими друзьями, братьями и сестрами. Наша мама выгоняла нас из дома, просила чем-нибудь заняться, не влезая в неприятности, и тогда мы прямиком направлялись в поля. Они не были возделаны, и чем выше мы поднимались, тем ближе оказывались к холмам Кэмпси, где природа была еще более дикой. Это было самое волшебное место для игр.

Что мы делали? Мне кажется, мы просто наблюдали, дружелюбно и естественно вступая в мир природы, который разворачивался перед нашими глазами. Часто нас заставала непроглядная темнота, когда мы вдруг вспоминали, что пора возвращаться домой. Это было единственным сигналом к тому, что пришло время пить чай, — становилось абсолютно темно!

Те походы были бесконечными часами открытий: за очень короткое время я приобрел обширные знания о животных и птицах, и все благодаря тому, что наблюдал за тем, как все происходило, — как синица прутик за прутиком строит гнездо, как поет крапивник или как дятел долбит дерево. Было так увлекательно наблюдать за тем, как маскируются или оспаривают свою территорию птицы, и это давало богатую пищу для размышлений. Сегодня, если вам хочется что-то узнать, вы просто задаете строку поиска в Гугле, но ничто не сравнится с непосредственным пребыванием на природе и наблюдением за тем, как она развивается. Мы могли отслеживать жизнь птичьей семьи: от процесса ухаживания родителей до строительства гнезда, высиживания яиц и первой драки между птенцами. Однажды мы видели, как птенцы кроншнепа вылуплялись из своих яиц. В то время мне было двенадцать. Взрослый кроншнеп бегал по земле, притворяясь, что у него сломано крыло (этот вид птиц использует подобный прием, чтобы отвлечь хищников от гнезда с птенцами). Нужно было лишь немного пройти вперед, чтобы обнаружить гнездо с пятнистыми яйцами, которые птенцы кроншнепа пробивали своими длинными клювами, и вскоре из яиц уже вываливались пушистые, серые и черные птенчики. После того, как вылупился последний, они вдруг разбежались в разные стороны и спрятались в траве.