Тайны готических соборов

Моя жена с ее необъяснимой интуицией, присущей чувствительным существам, видела странный сон. Она видела человека, окутанного всеми цветами радуги, который достигал головой солнце. Его объяснения не заставило себя долго ждать.

Какое чудо! Какой великолепный и победоносный ответ на мое письмо, перегруженное диалектикой, но — теоретически — точное. Но насколько оно было далеким от Истинного, Реального! Ах! Можно сказать, что тот, кто любовался утренней звездой, навсегда утратил способность видеть смысл, ибо был зачарован этим ложным светом и брошен в бездну… По крайне мере, если только, как в вашем случае, большая удача не отведет от края ее.

Мне не терпится вас увидеть, мой старый друг, и услышать, как вы расскажете о последних часах тревоги и триумфа. Но будьте уверены в том, что я никогда не сумею передать словами огромную радость, которую мы испытываем, и благодарность, ощущаемую нами в глубине сердца. Аллилуйя!

Я вас целую и приветствую

Ваш старый…

Тот, кто может совершить Делание с помощью одного лишь Меркурия, нашел наиболее совершенное, то есть обрел свет и совершил Магистериум.

Одно место возможно удивит или приведет в замешательство внимательного читателя, уже знакомого с проблемами герметизма. Это когда близкий и умный корреспондент восклицает:

— Ах! Можно ли сказать, что тот, кто любовался утренней звездой, навсегда утратил способность видеть смысл, ибо был зачарован этим ложным светом и брошен в бездну.

Не противоречит ли эта фраза тому, что мы утверждаем в исследовании на тему Золотого Руна, [1] когда она скрепляет философскую материю и показывает алхимику, что он нашел не свет глупцов, но свет мудрых; и что ее называют утренней звездой. Но было ли замечено, что мы сделали краткое уточнение: герметической звездой любуются прежде всего в зеркале искусства, или Меркурия, перед тем как обнаружить ее в химическом небе, где она светит гораздо скромнее? Не менее заботясь о передаче знания, чем о соблюдении тайны, мы должны были показаться читателям склонным к парадоксам; однако теперь мы имеем возможность вернуться к этой чудесной загадке и с этой целью привести несколько строк из старой тетради, записанных после одной из бесед с Фулканелли, которые, сдобренные холодным сладким кофе, были для нас, жадного до знаний подростка, истинным наслаждением:

Наша звезда — единственная, но, однако, она двойная. Умейте различать реальную звезду и ее отражение и вы заметите, что она светит гораздо ярче днем, чем в ночной тьме.

Этот афоризм подкрепляет и дополняет точку зрения Василия Валентина (" Двенадцать ключей"), не менее категоричную:

"Две звезды были даны людям Богами; чтобы привести их к Великой Мудрости; разгляди их, о человек! и следуй за их светом, ибо в нем найдешь Мудрость".

Не эти ли две звезды представлены нам на одной из алхимических миниатюр францисканского монастыря Симье, сопровождающих латинскую легенду, выражающую спасительную добродетель, неразделенную в излучении ночном и звездном:

"Cum luce salutem; со светом спасение".

В любом случае, немногие изучившие несколько философских направлений и взявшие на себя труд обдумать предшествующие слова несомненных Адептов, получат ключ, с помощью которого Килиани открыл замок храма. Но если, прочитав Фулканелли, они ничего не поймут и не выйдут на искомую точку, то чтение других книг ничего им не даст.

Таким образом, существует две звезды, которые в действительности не сформированы в единую. Та, которая сияет над головой мистической Девы — в данном случае нашей матерью и герметическим морем (notre mere et lа mer hermetique) — возвещает зачатие и именно она предшествует чудесному пришествию Сына. Ибо Небесная Дева вновь призвала stella matutina, утреннюю звезду; если позволено созерцать над ней сияние божественного проявления; если изыскания этого источника благодатно направит радость в сердце творца; но это, однако, не означает, что простой образ отражает Зеркало Мудрости. Невзирая на свою значительность и место, которое она занимает у алхимиков, эта видимая, но неуловимая звезда характеризует реальность другой, — той, которая увенчивает божественное Дитя при его рождении; знак, который вел волхвов к пещере Вифлеема.

Мы уверены, что некоторые нам будут признательны: речь идет поистине о ночной звезде, которая излучает сокровенный свет в центре герметического неба. Об этом же, не обманываясь проявлениями под земным небом, говорит Винцеслас Лавиний из Моравии и по этому поводу пишет Яков Толлий:

Ты поймешь, что представляет из себя это Небо из моего последующего небольшого комментария и которым химическое Небо будет открыто.

Ибо это небо необъятное и покрывает равнины пурпурного света,

Где признают свои звезды и свое солнце".

Необходимо хорошо осмыслить то, что небо и земля, созданные в первичном космическом Хаосе не были разделены ни в субстанции, ни в эссенции, но расходились в количестве и в свойствах. Алхимическая земля, хаотическая, инертная и стерильная, не расскажет ли о ней философское небо? Посодействует оно алхимику, имитатору Природы и божественного Великого Делания, обособленному в своем маленьком мире, в помощи тайного огня и вселенского духа, кристаллических частей, светоносных и чистых, и частей плотных, темных и крупных? Ну вот, это разделение должно быть свершено, которое заключается в выделении света из тьмы и исполнении работы первого из Великих Дней Соломона. Это ей, которая нам поможет понять, что такое философская земля и что Адепты называют небом Мудрых.

Филалет, который в своей книге "Открытый вход в закрытый Дворец Короля" очень подробно говорит о практике Делания, описывает герметическую звезду и консультирует в космической магии ее появления:

"Это чудо мира, соединение высших свойств в нижних; это Всемогущий отметил экстраординарным знаком. Мудрые смогли посмотреть на Восток и узнать, что чистейший Король был рожден в мире.

Ты, когда увидишь свою звезду, следуй к Колыбели; там ты увидишь прекрасного Младенца".

Далее Адепт раскрывает способ оперирования: "Надо взять четыре части нашего огненного дракона, который скрывает в своем животе нашу магическую сталь, и нашего Магнита девять частей; смешать все вместе с помощью горячего Вулкана в форму минеральной воды, которая будет пениться. Отбрось корку, возьми ядро, очисти три раза огнем и солью, что будет легко осуществимо, если Сатурн увидел свое отражение в зеркале Марса".

И в конце Филалет добавляет: "И Всемогущий отмечает это Делание Своей Королевской печатью и этим украшает его".

В действительности, звезда не является специальным знаком Великого Делания. Ее можно встретить в массе алхимических комбинаций, отдельных процессах и в спагирических операциях меньшего значения. Однако, она всегда указывает на частичную и полную трансформацию вещества, над которым она появляется. Типичный пример нам дает Жан-Фредерик Гельвеций в своем "Золотом Тельце" (Vitulus Aureus):

"Некий золотых дел мастер Сверчок (Cui потел est Grillus), опытный алхимик, у которого, однако, не хватало материалов, попросил несколько лет [2] назад у моего большого друга, т. е. у Жана-Гаспара Кноттнера, солевого спирта (esprit de sel), приготовленного необычным образом. Кноттнеру, осведомившемуся будет ли этот специальный солевой раствор применяться в работе с металлами или нет, он ответил, что будет; потом он вылил этот солевой спирт в сосуд из стекла в котором обычно содержатся конфитры. Спустя две недели на поверхности появилась Серебряная звезда, напоминавшая изображения Компаса. Гриль был исполнен огромной радости и объяснил нам, что мы наблюдали видимую звезду философов, о которой, возможно, ему говорил Василий (Валентин). Я и многие другие уважаемые люди с огромным интересом смотрели за этой звездой, плавающей на поверхности солевого раствора, в то время как свинец оставался цвета пепла и надулся наподобие губки. Однако, через семь или девять дней июльская жара высушила влагу солевого спирта и звезда опустилась на губчатый землистый свинец. Это был результат, достойный восхищения. Наконец, Гриль очистил часть все того же пепельного свинца с плотно приставшей к нему звездой и собрал с фунта этого свинца двенадцать унций золота, две из которых были превосходного качества".