Записки астролога

И здесь странное и капризное колесо любви повернулось вновь. Роман погрузился в депрес­сию, впрочем, обо всем этом мы узнали слу­чайно, поскольку у нас в офисе он появляться перестал. Многие говорили, что он очень изменился после поездки в Америку, и совсем не в лучшую сторону. У него был план, связанный с эмиграцией, он хотел получить работу в Америке и через фонд того же Сороса добился сво­его. Его отъезд предполагался через год, а Нина и ее новая любовь уезжали через 4 месяца.

Дружба Романа и моего мужа прекратилась. Это было достаточно странно - помимо хоро­ших дружеских отношений, их связывала и не­кая мистическая общность. Роман был некрещеным, — он происходил из дружной семьи старообрядцев, где всех родственников объединял старый дед, которому было никак не менее 90 лет. В трудные для семьи моменты вся родня собиралась у деда — там происходили некие магические обряды и пелись странные магические песни — заклинания. Об этом, как о боль­шой тайне, рассказал Роман моему мужу. И еще он попросил его быть его крестным отцом и дать ему имя, которое никто не должен был знать. Так мой муж стал не только другом, но и крестным отцом Романа и относился к своему крестному сыну с большим теплом и ответствен­ностью, трепетно и нежно. В чем-то они были похожи — талантливые, интеллигентные люди, увлеченные мистикой и понимающие толк в ней.

Оба занимались тибетскими практиками — учи­лись покидать свое тело, умели работать со сна­ми и часто договаривались о встречах во сне. Роман обладал редкой способностью обучения во сне. Это помогло ему при получении гранта Сороса. Он плохо знал английский, а одним из условий получения работы было совершенное владение языком. И он действительно выучил английский во сне!

Роман был достаточно одинок — он не лю­бил распространяться о том, что его действи­тельно интересовало, да и рассказывать было особенно некому. Мой муж был человеком, ко­торому он доверял многое. Но факт оставался фактом — эта дружба прекратилась после поезд­ки в Америку. Надо сказать, что, несмотря на склонность к мистике, Роман был достаточно практичным человеком — он знал цену успеху и сознательно стремился к нему. Мне представ­ляется, что он хотел забыть и Нину, и всю эту историю, и мы ему были уже не нужны. Тем более что видеть меня после нашего разговора ему было очень неловко.

Однако мой муж успел привязаться к Рома­ну и, как крестный отец, чувствовал ответствен­ность за него. Он пробовал восстановить отношения и в день рождения Романа позвонил ему.

Трубку сняла мать и, вежливо осведомившись о том, кто у телефона, сказала, что Ромы нет дома.

Но его голос был слышен в глубине комнаты, он просто не захотел подходить к телефону.

И общение прекратилось.

Эта история казалась законченной, но смутное чувство тревоги не покидало меня. Основа­ми и к этому не было — все прогнозы исполни­лись, Нина с чеченцем уехала в Америку, Роман, по слухам, собирался туда же. Рахим не появлялся. Казалось, он смирился и забыл про сбежавшую с чеченцем жену. Прошло полгода, и мы стали забывать про эту историю, как вдруг раздался неожиданный звонок.

—Вы не сказали мне самого главного, моя жена встречалась с Романом, которого вы пре­красно знали. — Голос Рахима был жесткий и неприятно властный.

—Это неправда, кто вам сказал? — растеря­лась я. Он назвал мне имя Марины — той самой «кофейной» гадалки. Да, уж она-то знала все.

—Зачем вам это? Все уже давно в прошлом, тем более что сейчас она с другим.

—Но почему вы не сказали правду? Я же доверял вам... — Тон был уже другой, печаль­ный и просящий.

— Я не буду ничего говорить по телефону, приезжайте в офис.

И он приехал — глаза горят, руки дрожат и судорожно цепляются за сигарету, зажигалка падает, он наклоняется и не сразу может ее под­нять. Таким я его никогда не видела, — он ка­зался мальчишкой, потерявшим первую любовь. Его выбила из колеи измена жены, которую он почти не замечал, которой постоянно изменял и которая сбежала с другим. Вот уж поистине — «что нам дано, то не влечет».

—Она два года встречалась с этим парнем, он — причина развода, я всегда это чувствовал! Не может женщина уйти в никуда, здесь всегда должен быть замешан мужчина. Боже мой, я все время носил рога и даже не подозревал об этом! — Он помолчал, как бы осмысливая ска­занное, затем продолжил:

—А вы знали все и молчали.

—Ну, во-первых, «все» я не знала, и поче­му вы доверяете Марине? — Это была слабая попытка отвести гнев от Романа.

—Я все проверил, и ее информация оказа­лась верной. Многие знали, многие их видели. Но никто, представляете, никто не сказал мне ни слова.

—Никто и не должен был ничего говорить. Успокойтесь, она уехала, и уехала с другим. За­будьте. Есть вещи, которые не изменишь и не вер­нешь. И потом, вы изменяли ей постоянно, разве вы имеете право требовать от нее верности?

—Я — мужчина, я зарабатывал деньги и от­давал их ей. Она моя жена и мать моих детей. Я не собирался бросать ее и заводить другую се­мью, а все остальное не важно. Она, а не я раз­рушила семью, и этот человек также виноват во всем этом.

—Опомнитесь, он много моложе ее. Это ее желание и ее выбор, а теперь она совсем не с ним.

Я ясно видела, что Рахим ищет виноватых, видела и то, что он явно не в себе. Так прошло четыре часа. Он курил, ходил по комнате, пы­таясь выяснить подробности. Я слушала и мол­чала. Ему было нужно выговориться — это глав­ное. Я отменила прием людей и закрыла офис, смутно ощущая, что оставлять его в таком со­стоянии опасно. Когда он, наконец, замолчал, я перевела разговор на сына, жившего с ним, и на женщину, с которой он встречался уже пол­года. Молодая, красивая, она без памяти влю­билась в Рахима и, конечно же, хотела выйти за него замуж. Но Рахима, привыкшего к женскому обожанию, женить было трудно, да он и не лю­бил ее. Удивительно, но всех встреченных жен­щин он теперь сравнивал со сбежавшей женой.

И чем больше проходило времени, тем луч­ше она ему представлялась. Даже сейчас, когда он узнал, что она изменяла ему, он мечтал вер­нуть все обратно. Я видела, что он готов про­стить измену, простить все, лишь бы она верну­лась к нему из далекой Америки.

— Знаете, у меня нет зла на нее, я простил бы ей многое. Но теперь я никогда не смогу сказать ей этого. В жизни есть вещи много важнее изме­ны, и хотя многие меня не поймут, я бы стал жить с ней. Я любил и люблю ее, это главное.

Сейчас он был предельно искренен и откро­венен, но начать жизнь сначала судьба дает не каждому.

— Может быть, мне съездить в Америку? На­верняка этот парень-чеченец бросит ее, если уже не бросил.

Он попросил меня не прекращать общения с ними.

— Мне очень тяжело, и моему сыну тоже. Иногда хочется просто поговорить, чтобы тебя не осудили и не осмеяли.

Разговор был окончен поздно ночью, и мы оба чувствовали себя обессиленными.

После этого он не появлялся в офисе. Про­шло месяцев пять, близился Новый Год.

Роман вот-вот должен был навсегда уехать в Америку. Нина, по слухам, была обманута сво­им чеченцем, который бросил ее, отобрав все деньги. Она жила самостоятельно и много рабо­тала. Рахим занимался делами, но не слишком успешно. Мы не виделись, и история, казалось бы, завершилась.

Гром грянул неожиданно. Как-то я зашла в итальянский бутик, где покупала себе вещи и где работала сестра Романа. Ее не оказалось на месте, и вторая продавщица сказала: у них в се­мье горе — брата вчера вечером убили.

Все поплыло у меня перед глазами. Я ясно представила картину убийства, и в голове сту­чало — Рахим. Я не ясновидящая, но неожидан­но образы убийц пронеслись у меня перед гла­зами — их было трое.

—Их было трое?

—Вы уже знаете? Да, их было трое, они сидели в доме, связав родителей, и ждали его прихода.

Мне стало плохо, и я опустилась на стул. Надо было идти в офис и что-то делать. Я подумала о муже — несмотря на разрыв, он был по-пре­жнему привязан к своему крестному сыну, лю­бил его, искренне радовался его успехам и пред­стоящему переезду в Америку. Не помню, как я добралась до офиса. Помню только грязный снег, ощущение страшной, тяжелой боли, потери и неизбежности.