Пламя потухшего вулкана. Воспоминания бывшего российского саентолога

— И сколько он стоит?

— Сам курс тысяч двенадцать, ну и материалы… Общей сложностью, около двадцати. Работая у нас — бесплатно. Весной мы тебя отпустим, отслужишь по-быстрому, сконфронтируешь всех ПЛ-ов, вернешься и завершишь контракт. А потом с поддержкой Центра знаменитостей станешь известным музыкантом.

— Ну, даже не знаю… А я успею пройти его до армии?

— Смотри: бесплатное обучение в академии и одитинг — это привилегия штатных сотрудников второго статуса и выше. Для того чтобы его получить, тебе нужно будет закончить несколько небольших курсов — БСМ, «Статус 0», «Статус 1» и «Статус 2» — все тоже бесплатно. На БСМ-е ты получишь инструменты для эффективного обучения, а дальше узнаешь административные азы работы в Саентологических организациях. Теперь считай. «Статус ноль» — это полная фигня, пройдешь за одну пару. БСМ — две недели, но учитывай, что это детский курс, так что для тебя это будет быстрее. «Статус один» рассчитан на два-три полных дня. «Статус два» — посерьезней, но есть товарищи, которые проходят его за пять. ПИН/ПЛ — три недели при полном дне обучения. Я думаю, если ты будешь очень стараться, то успеешь еще и несколько блоков одитинга получить. Любочка тебе их предоставит. Да, Люба?

— Что?

— Проодитируешь Лешку?

— Да, пожалуйста, если Наташа распорядится, хоть до клира.

Все звучало настолько логично и правильно, что другие варианты просто делали из меня либо предателя, либо труса, либо кретина. Немного поразмыслив, я мужественно принял решение хлебнуть солдатской жизни, чем разделался сразу со всеми «барьерами». Кроме того, я подумал, что воинская служба станет для меня еще и отличной школой перед Си-оргом. В остальном, все тоже было достаточно разумно — вначале поднять на ноги Центр знаменитостей, и уже с его помощью воплощать в жизнь свою мечту. Так я окончательно бросил техникум и подписал трудовой договор на два с половиной года, став штатным сотрудником дианетической миссии «Лиговская» — «Центра знаменитостей», как я всем говорил.

Пирсинг сразу пришлось снять. Помимо работы, одну пару в день разрешалось учиться, и в первый же день меня направили в класс теории проходить «Статус ноль». Как и говорил Сашка, он действительно оказался элементарно простым и курсом назывался чисто символически. От меня требовалось прояснять из небольшого списка слова, относящиеся к организации (скажем, «КВОЛ»), в завершении чего идти и смотреть, как это выглядит «живьём», выполняя на месте какое-нибудь простейшее задание, вроде подсчета окон или выяснения имени начальника. Все это записывалось напротив соответствующего пункта в специальном контрольном листе и каждый раз давалось на проверку супервайзеру. Так следовало проделать со всеми терминами и «ориентация», как часто называли этот курс, в общем-то, была завершена. На удивление, сертификата по этому случаю не выдавалось.

Следующей целью был БСМ. Любочка проводила меня в класс штата, в котором три следующих курса должны были сделать из меня полноправного сотрудника организации. В новом большом здании весь персонал ниже Статуса 2 теперь учился в отдельном помещении в самом конце длинного коридора за этикой. Супервизировать новобранцев доверили уже отлично надрессированной Свете Мацицкой. Вот тут-то я по-настоящему познакомился с технологией обучения Л. Рона Хаббарда! Всё, что на предыдущих курсах воспринималось мною, как высокие требования, оказалось БОЛЬШОЙ халявой! Достаточно было на две секунды задуматься после вопроса: «Скажи, что значит слово „вылезли“?», или начать ответ с чего-то вроде «Э-э-э», Света тут же выдавала: «Фланк! Проясни, что значит „вылезли“ и продолжай изучать с этого места». Если непонятое слово обнаруживалось в начале курса, приходилось изучать все заново. Любые пререкания встречались жесткими ТУ и, если это быстро не помогало — направлением в этику. «Прояснить» теперь означало не просто найти подходящую дефиницию в словаре, мысленно ее пересказать, составить два-три предложения и продолжать заниматься дальше. Это оказалось сокращенной технологией, для сырых саентологов. Полная же требовала тщательного прояснения всех дефиниций слова, включая идиомы, выяснения этимологии и, порою, даже демонстрации каждого понятия при помощи пластилина. Само по себе и это было бы не так страшно. Однако, прочтя определяющую часть, семантика раскрывалась отнюдь не всегда. А тогда непонятое следовало искать во всех объясняющих словах, знаках препинания, условных обозначениях словаря и так до бесконечности. Не трудно представить, что часто выстраивалась длиннющая цепочка вытекающих друг из друга слов с множеством дефиниций, которая на долгие дни уводила от изучаемого предмета в глухие лингвистические дебри. Впрочем, выбравшись из них, я получал похвалу и восхищался тем, как гениально все придумано.

Света Мацицкая за этот год очень изменилась. Из милой девочки с клипбордом, растерянно снующей между партами, она превратилась в матерого саентологического супервайзера, твердо знающего своё дело. На первой взгляд она даже могла показаться стервой, но я очень ее уважал, соглашаясь с необходимостью жестких порядков и понимая, что солдатская выправка дается ей нелегко. В перерывах я не раз становился случайным свидетелем того, как возмущенно и, в то же время, виновато Света пыталась что-то объяснять своей начальнице, а однажды даже увидел ее всю в слезах, почти в истерике. Наверное, это было не в тему, но тогда, проходя мимо, я ей улыбнулся, потому что знал — эти слезы лились оттого, что она изо всех сил боролась за то, чтобы не наступил последний день Земли (ведь именно такой была миссия сотрудников саентологических организаций, согласно расклеенной по Центру рекламе о вступлении в штат).

На завершение двухнедельного «детского» курса потребовалось полтора месяца. Мне торжественно вручили сертификат об окончании и я уже мог приступать к прохождению статусов, за которыми меня ждал так много обещающий ПИН/ПЛ.

Вскоре я узнал, что, хотя Сашка и Любочка работают уже целый год, второго статуса никто из них еще не имел. Сашка едва начал его проходить, а Любочка безнадежно пыталась сдать СДС в начале первого (с СДС начинался каждый приличный курс по Саентологии). Когда я поинтересовался, почему спустя столько времени они еще не в академии, Сашка уклончиво ответил, что у них было слишком много работы, поиск нового помещения, переезд, но заверил, что теперь все будет по-другому. Я подумал, что это и вправду все объясняет, однако и студенты более благополучного первого Центра, как оказалось, сидели в классе штата месяцами. Внутри стали зарождаться неприятные мысли, но потом я решил, что тут скрывается очередная мудрость мистера Хаббарда — провозгласить ориентировочные сроки прохождения курсов, равняясь на наилучшие результаты, чтобы остальные студенты стремились их достигать, становясь более способными. Поданное в таком соусе несоответствие перебивало негативные эмоции, и я на время успокоился.

Деньги за работу нам платили смешные — в среднем 100 рублей в неделю, а получка в ТРИ сотни для нас была настоящим праздником. Ту же сумму мне удавалось сэкономить на обедах, когда я учился в техникуме, в то время как моя младшая сестра, подрабатывая в выходные продавцом, получала за один день даже немного больше. Сашка как-то умудрялся на эту зарплату жить, впрочем, в последнее время он и выглядел великовозрастным беспризорником, тогда как на нем лежала основная ответственность за привод новых людей на услуги. В соответствии с организационной политикой ЛРХ, полноправным сотрудникам Наташа обещала, по меньшей мере, вдвое зарплату прибавить, но до материальной независимости здесь было еще очень и очень далеко. Наташу эти проблемы, похоже, вообще не касались — она всегда была очень опрятной, элегантно одевалась, рассказывала, как и где они с мужем отдыхали в выходной. Назвать ее бездельницей было безусловно нельзя — но она жила какой-то другой жизнью — не такой, как Любочка, Сашка и я. Мы понимали, что Наташа прошла через лишения и невзгоды, работая в первом Центре, и теперь получает воздаяние за свои труды. Она была примером для нас и мы мечтали когда-нибудь стать похожими на нее.