Твердые реки, мраморный ветер (СИ)

Мужчина сделал паузу, и Джейн замерла. Интересно – в какой степени они знают о ее планах?

– … пока не будем о них говорить. Пора переходить в четвертый класс.

Джейн не повела и бровью. Со стороны могло показаться, что они обсуждают погоду – настолько безэмоциональными были их лица.

– Твоя задача – заняться "наслоением". Ты знаешь, что в любой момент можешь испытать какое-нибудь ОзВ – просто по команде. Например, испытай сейчас предвосхищение. То есть предвкушение некоего неопределенного будущего, в котором будет что-то очень и очень интересное. Испытай теперь пронзительное предвосхищение. Это для тебя не проблема. Но теперь я хочу, чтобы ты каждые десять секунд отдавала себе отчет в том – есть предвосхищение или нет, и если нет – чтобы ты его порождала. Можешь просто вспоминать себя в этом состоянии или пользоваться озаренными факторами, например теми же, что ты использовала для порождения уверенности-200 – мне всё равно. Задача состоит в том, чтобы добиться непрерывного фона предвосхищения. Потрать на это неделю или месяц – но добейся результата. И когда у тебя создастся непрерывный фон предвосхищения, сверху положи на него следующий фон – реши сама какой или спроси у меня, если нет уверенности. Добейся того, чтобы оба ОзВ переживались одновременно. Потом мы наслоим третий и так далее. Наложение каждого фона может занять месяц или год – зависит от очень многих факторов. Ту степень "непрерывности", при которой ОФ можно считать непрерывным, определи сама в меру своей искренности и заинтересованности в результате, в зависимости от характера и силы желаний.

– Ясно.

– Все предыдущие записи о накоплениях фрагментов удаляй – практики накопления фрагментов для тебя больше нет. Ты, конечно, можешь по-прежнему прибегать к фрагментам, но накопления их больше не будет. Теперь у тебя другая задача – наслоение.

– Я как раз собиралась заархивировать свои файлы с предыдущими фрагментами.

– Не нужно ничего архивировать. Оставь сам перечень возможных фрагментов, чтобы он всегда был под рукой, а сами записи с своих накоплениях – уничтожь. Это больше не твоя история. Твоя история начинается заново, сейчас. Не накапливай пыльное барахло.

– Я думала, что смогу использовать эти записи как озаренный фактор.

– Не могу себе представить, в какой ситуации тебе может понадобиться именно такой ОзФа. Это если ты впадешь в серость и уныние?

– Вряд ли такое возможно.

– Вот именно. Все записи – на помойку. Твоя жизнь начинается заново, с этого самого момента, с этого места.

– Я могу снова общаться с Фоссой, Флориндой, ну и вообще – с другими?

– Позже. Разве есть какая-то спешка или какие-то вопросы, которые тебе необходимо задать им, без которых ты не сможешь сдвинуться с места?

– Нет, но мое желание общения не ограничивается только обсуждением сложностей в практике.

– Позже. Твоя цель – наслоение. Займись этим, когда захочешь.

– Я хочу.

– Вот и займись. Когда нужно будет, я снова тебя найду.

Глава 29

– Да… может все-таки поинтереснее местечко придумаем, а?

– Если тебе нужен комфорт, езжай…

– Комфорт… да бог с ним, с комфортом, но уж очень всё тут серо, как в бункере.

– Нет времени. Неохота заниматься этим.

Андрей и Джейн находились в чем-то наподобие подвала или, как выразился Андрей, бункера. Именно так выглядело переходное пространство, которое Джейн когда-то наскоро "сколотила" – область пространства с более-менее четким узором на полу, который и служил своего рода "якорем", а вокруг во все стороны – серая муть, "серое ничто". Сначала Джейн просто затаскивала сюда Андрея, как только он научился проходить первые этапы отделения от тела – чисто технически это оказалось очень просто, но потребовало немалого упорства: лежать без движения до тех пор, пока не начнут пропадать ощущения кончиков пальцев. Затем нужно позволить распространяться этой странной потере ощущений в любую сторону. На второй неделе потеря ощущений стала возникать в языке. Этому предшествовали необычные слабые потоки и пощипывания электричества в кончике языка, которые затем неожиданно привели к потере ощущений. Это стало распространяться довольно быстро, и с каждым новым опытом все дальше и дальше – пропадал полностью язык, затем подбородок, губы, нижняя часть лица, шея. В то же время потеря ощущений двигалась последовательно вверх от кончиков пальцев рук и ног. Спустя месяц эти три фронта встретились, и начались специфические эффекты, относящиеся уже непосредственно к выходу из тела. Джейн дала подробные рекомендации для этих ситуаций, и они очень здорово помогли, и когда еще спустя две недели он добился первого отделения, она сразу же "выхватила" его из тела и поместила вот в этот "бункер", который, согласно ее объяснениям, создала сама фиксацией своего внимания.

В последующий месяц не происходило ничего нового, но и это "не новое" каждый раз было таким захватывающим, словно происходило впервые. Отделение от тела, перемещение в бункер, "отсиживание" там. Каким бы серым и скучным ни был бункер, сам факт осознания того, что он сейчас вне тела, парадоксальные ощущения, всплески глубоких и малоизвестных восприятий, и особенная свежесть, словно дышишь кислородом, – всё это придавало ситуации непреходящий вкус поразительного приключения. Джейн считала, что ему необходимо научиться перемещаться в бункер самому и находиться там как можно дольше, чтобы привыкать к внетелесному состоянию, и чтобы его тело привыкало к этому.

– Здесь тоже своего рода акклиматизация. – Поясняла она, когда они в очередной раз сидели на "отсидке" в бункере. – Тело должно привыкнуть. Для него это шок. Когда мы поднимаемся высоко в горы или опускаемся глубоко под воду, тело тоже испытывает шок, и его необходимо постепенно приучать. Ты должен закалиться, акклиматизироваться. Тело, из которого ты вышел, имеет во время твоего отделения какую-то другую физиологию, оно живет немного иначе.

– Как именно "иначе"?

– Не знаю. Я не исследовала, у меня нет ни такой возможности, ни времени.

– Когда я возвращаюсь обратно, по-прежнему возникает неприятное чувство, словно погружаюсь во что-то сырое, инертное.

– У меня нет. Во-первых, опыт, во-вторых – само тело. Ты очень вялый, у тебя мало радостных желаний физической активности, вот поэтому и "сырость". Я тебе советую начать накапливать фрагменты физической активности и фрагменты порождения наслаждения, это в любом случае изменит ситуацию.

Андрей пока так и не научился оценивать время, проведенное в бункере, и ориентировался на некое изначально присущее этому состоянию чувство временной протяженности, которое, судя по всему, как-то зависело от количества психических процессов, так же как время в физическом мире определяется через количество происходящих в нем физических процессов. Но сами эти психические процессы могли быть более или менее активными в зависимости от его состояния, и как решить эту задачу, он пока не знал. Джейн тоже не смогла предложить ничего конструктивного.

– Не знаю. Для меня это не имеет значения, в общем. Какая разница – сколько прошло времени, если свои шаги тут мы рассчитываем в зависимости от готовности, от своего состояния, а не от времени?

– Но ведь интересно!

– Ну если интересно, тогда конечно ищи. Меня увлекает другое.

– Почему ты приучаешь меня к ВТО? Как это соотносится с той задачей, ради решения которой ты меня взяла?

– Неужели непонятно? – Удивилась Джейн. – Я же говорила – тело требует акклиматизации. Если тебя выдернуть в ВТО без тренировки, то сам по себе связанный с этим шок усилит тот и без того мощный инстинктивный ужас, который у тебя возникнет в результате моих действий. И чтобы мне сделать из тебя подопытного кролика, я сначала хочу сделать из тебя сильного кролика.

Видимо, спустя еще пару недель он стал, по мнению Джейн, достаточно закаленным кроликом, и она сообщила, что сегодня ночью будет первый эксперимент.