Анекдоты, истории со смыслом

— Сынок, — сказал пес, — я тоже интересовался мировыми проблемами и составил свое мнение об этом. Я тоже понял, что счастье в моем хвосте, но я заметил, что куда бы я ни пошел, что бы ни делал, он следует за мной, мне не нужно за ним гоняться.

Одному путешественнику по Югу пришлось остановиться в гостинице, где комнаты гудели от полчищ огромных комаров, к тому же здесь невозможно было достать противомоскитную сетку.

— Вам остается только последовать примеру хозяина гостиницы, полковника, — сказал ему портье.

— Как же ваш проклятый полковник умудряется спать без сетки?

— Дело в том, что полковник, с вашего позволения, убежденный алкоголик, он ложится, так хорошо пропитавшись, что полночи не замечает комаров, а потом комары так нализываются, что утром не замечают полковника.

Здоровенный верзила вваливается в бар и рявкает:

— Есть здесь Донован?" Молчание. Снова рявкает: "Есть здесь Донован?"

Минута молчания, затем вперед протискивается человечек:

— Это я.

Ударом в челюсть верзила швыряет его через стойку, снова сбивает с ног, пинает ногами, завязывает узлом, вышвыривает на улицу и уходит. Через четверть часа человечек приходит в себя и говорит:

— Щенок! Как я его одурачил, ведь я же — не Донован.

У мальчика была уже масса историй с женщинами, и старик отец решил послать его к ведущему психиатру. Курс анализа продолжается необычайно долго, счет возрос неимоверно, но родитель ничего не жалел в надежде, что лечение будет успешным. Когда же сын, наконец, вернулся, отцу не терпелось узнать, что же обнаружилось в ходе лечения.

— Сказал ли ты докторам, как мы накрыли тебя со служанкой, когда тебе было десять?

Сын кивнул.

— Сказал ли ты им, что мы уже вот десять лет не можем из-за тебя держать стряпуху? У нас сменилось уже двадцать три поварихи!

Сын кивнул.

— Сказал ли ты им о тех пяти натурщицах, о тридцати трех однокурсницах и о том, что случилось с женой суперинтенданта?

Сын снова кивнул.

— Ну, так скажи, что они тебе ответили?

— Они сказали, что у меня гомосексуальные тенденции!

Придя домой, Веня видит на кухне груды битой посуды.

— Что случилось? — спрашивает он жену.

— Странная у нас поваренная книга. Там сказано, что в качестве мерки можно взять старую чашку с отбитой ручкой. Мне только на двенадцатый раз удалось отбить ручку, не разбив чашки.

Промышленник ожидал визита члена правительства; от этой встречи зависело многое. Услышав звонок, слуга поспешил к двери. Узнав посетителя, впустил в прихожую.

— Оставьте зонтик у двери.

— У меня нет зонтика.

— Тогда вернитесь домой за зонтиком. Хозяин велел мне, чтобы все оставляли зонтики у двери. Иначе я вас не пущу.

Майк предложил Пэту зайти к приятелю. По дороге они прилично нализались. После этого Майк не смог вспомнить адрес приятеля:

"Номер я не помню, но дом на этой улице". Они заходят в дом, показавшийся Майку знакомым. В прихожей тесно, темно в зале, только в подсвечниках рояля горят свечи. Они подходят к роялю, преклоняют колена и молятся. Вот Пэт замолчал, задумался, глядя на рояль. "Не знаю я, Майк, твоего приятеля, но зубы у него, что надо".

Женщина, замужняя женщина, влюбилась в юношу, и тот хотел заняться с ней любовью.

— Но так нельзя, — воскликнула она. Она была еврейка. — Это не по закону, мы нарушим заповедь.

— Ну и что? — ответил юноша. — Останутся еще девять.

«Были два брата. Один придерживался всех правил и стал юристом, другой все нарушал и стал преступником. Теперь он осужден на пожизненное заключение. Что ты об этом скажешь?»

«Только одно: второго поймали, первого еще нет».

Кто-то захрапел, сидя в опере.

— Прошу вас, прекратите, — обратился к нему билетер, — вы мешаете другим.

— Послушай, детка, я заплатил за это кресло и делаю, что хочу.

— Да, сэр, но вы всех перебудите.

Большой писатель сошел с ума, но вот появилась надежда на его выздоровление. На три месяца он засел в своей комнате за машинкой, сочиняя роман. Наконец он объявил, что книга закончена, и понес ее ведущему психиатру. Тот с жадностью схватил рукопись и принялся читать: — Генерал Джонс вскочил на свою лошадь и закричал: Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но!

Доктор торопливо перевернул страницу, другую, третью, пролистал всю книгу.

— Но здесь же ничего нет, целых пятьсот страниц и все: Но! Но! Но!"

— Да, — согласился писатель, — тупая кобыла.

Психиатр опаздывал к пациенту. Он влетел, задыхаясь и стал извиняться.

— Пустяки, — остановил его пациент, — я нашел себе занятие.

— Какое?! — подозрительно спросил врач.

— Я сидел в уголке и беседовал сам с собой.

— Ну и как, интересная была беседа?

— Не очень. Вы же меня знаете.

Сафари. Африка. Охота на крупную дичь — и белая женщина изводит охотника вопросами.

— Если мне встретится тигр, как я его узнаю?

— По желтой шкуре и полосам.

— А если встретится лев, как я его узнаю?

— По роскошной гриве.

— А если встретится слон, как я его узнаю?

— Это проще всего, — вздохнул охотник, — по легкому запаху кокосового ореха в его дыхании.

Мулла Насреддин как-то мне рассказывал:

— На отпуск я поехал в деревню, и птички пели так весело под моим окном каждое утро, что однажды я вышел и поблагодарил их за чудные песни.

Но тут вышел хозяин:

— Надеюсь, ты не думаешь, что птицы поют для тебя?

— Почему же, конечно для меня.

— Птицы эти поют для меня.

Я знал, что я прав... словом, мы крепко поспорили и даже подрались. Нас привезли к судье. Он оштрафовал нас обоих на десять рупий.

— Эти птички, — сказал судья, — поют для меня.

Два охотника в лодке укрылись в камышах, чтобы утки их не заметили и ждали. Вдруг они услышали нарастающий шум. Камыши раздвинулись перед лодкой, в которой сидел третий охотник, пьяный вдрызг, пытающийся при этом откупорить пятую бутылку.