Энергии трансформации. Путеводитель по Кундалини

Вопросы, касающиеся предварительной психической устойчивости у тех, кто решил заниматься духовными практиками, более часто возникают на Западе, чем на Востоке, где должные приготовления и моральное отношение считаются необходимыми условиями для занятий йогой. Несколько западных психотерапевтов обращают внимание на различие тех, кто занимается медитациями, в этих культурах. Энглер приводит несколько случаев изучения западных и восточных учеников, практикующих випассана-медитацию, которые показывают, что процесс духовного развития у жителей Запада проходит сравнительно медленнее. Он объясняет это тем, что западные ученики задерживаются на психодинамическом уровне практики, а также тем, что на них влияет усиление работы воображения, мечтания, различные возникающие в уме образы, непрерывный поток мыслей и неустойчивое эмоциональное состояние во время выполнения медитаций. Он подметил тенденцию скорее погружаться в содержание того, что сознается, вместо того, чтобы просто наблюдать за процессом. Кроме всего этого, он указывает, что западные ученики развивают слишком сильную привязанность к учителям, они подвержены быстрым и крайним колебаниям между верой во всемогущество и полным разочарованием.

Энглер заметил также, что много тех, кто начиная интересоваться буддизмом и посещать места, где занимаются медитацией, проявляли тенденцию избегать выполнения существенных для развития заданий и применять медитативные методики для решения личных проблем. "Буддистское учение о том, что человек не имеет устойчивого «я» и не является таковым, нередко ложно интерпретируется в том смысле, что нам не нужно трудиться над задачей формирования собственной личности или выяснения, кто я, что я могу, что мне нужно, за что я отвечаю, как я отношусь к другим «я» и как мне следует или как я могу распорядиться своей жизнью". [{15}]

В заключение Энглер говорит, что в худших своих проявлениях эти слабости и расстройства самоопределения личности носят патологический характер и что многие из таких учеников функционируют на грани нормы и патологии или на нарциссическом уровне организации и функционирования личности. В этом случае опора на идеалы, связанные с преодолением эго, может стать оправданием существенной слабости личного «я» и человек может ошибочно принять отсутствие личностного наполнения за просветление. К тому же он может усмотреть в идеале просветления вершину личного совершенства, на которой все мыслимые проблемы снимаются и человек становится цельным и неуязвимым. Это может подкрепить его нарциссическое стремление к совершенству и желание ощущать свое превосходство над окружающими.

Когда на пути духовного развития возникают проблемы вроде пограничных состояний или нарциссической патологии или когда у человека с подобными проблемами происходит пробуждение Кундалини, можно предвидеть серьезные трудности с личной самотождественностью и духовной интеграцией, то есть с включением плодов духовного развития в личный опыт индивида. Возможно, именно этим объясняются некоторые случаи распада личности или появления явных признаков психических расстройств, приписываемых процессу духовного пробуждения. Эти люди не в состоянии выполнить более глубокую работу по самопреобразованию, не выполнив предварительных заданий по структурированию своей личности и нормализации ее функционирования. До того, как начнется развитие человека, может возникнуть необходимость в постепенном уходе от духовных практик и связанных с ними процессов. Но подавляющее большинство людей, кто активно и эмоционально реагирует на Кундалини, не относятся к этой категории.

Согласно Эпштейну и Льефу, [{16}] клиницистами были замечены также другие осложнения, возникающие в ходе практики медитации. К ним относятся острое ощущение деперсонализации, иногда с внезапными приступами волнения, напряжения, возбуждения и беспокойства, сильнейшая эйфория и фантазии на тему собственного величия. Уолш и Рош [{17}] описали психотические приступы, отмеченные манией преследования, возбуждением и попытками самоубийства, которые имели место у трех болевших ранее шизофренией индивидов после того, как те приняли участие в интенсивных медитативных тренингах, включавших голодание и отказ от сна. Глюк [{18}] описал два случая психотических приступов после тренинга по трансцендентальной медитации (ТМ) у молодых пациентов, применявших ранее ЛСД.

Психолог Дэвид Люкоф предложил диагноз "мистический опыт с психотическими признаками" для тех пациентов, психотические состояния которых сочетаются с мистическими переживаниями, побуждая клиницистов разрабатывать альтернативные стратегии лечения, способные им помочь. Ему кажется, что у некоторых людей психические отклонения возникают как реакция на появление переживаний, связанных с духовными практиками, и психоз в этих случаях может быть частью процесса роста и привести к положительным результатам, если будут использованы правильные методики лечения. Люкоф предлагает подход, который предоставляет пациентам "широкую свободу для выражения своих верований, чувств и возникающих символических образов" и включает помещение их в "храмовую обстановку", например в частный дом или учреждение небольничного типа, которое является частью религиозной общины, где друзьями и родственниками обеспечивается двадцатичетырехчасовой уход за пациентом. [{19}]

Эрих Ньюман писал, что "для эго мистическое столкновение с не-эго — всегда пограничный опыт, потому что при этом эго всегда движется к чему-то, что лежит за пределами сознания и его мира, с которым налажена рациональная связь. Эта внешняя область действительно, с точки зрения цельной личности, которую она трансформировала, является главным образом созидающей, но с точки зрения сознания это область ничего". [{20}] Это бы сделало процесс пробуждения Кундалини чрезвычайно сложным, если не невозможным, для людей с пограничными психическими состояниями или психическими патологиями, так как они бы могли замкнуться на патологии; но важно помнить, что пациенты могут иногда демонстрировать симптомы пограничных состояний или психических отклонений, переживая эту встречу со сверхчувственным, даже если это не является частью их обычного психического состояния.

Кроме риска быть признанными психически больными люди, как утверждали Ауробиндо и Мать, на протяжении процесса пробуждения Кундалини подвержены беспорядочным эмоциональным порывам. Некоторые из более неприятных эмоций, сопровождающих процесс, — это страх, сомнение, гнев, депрессия и иррациональная влюбленность (влюбленность в кого-то, по-видимому, совершенно неподходящего, или безумная влюбленности в гуру, учителя или психотерапевта).

Не все проходят через все упомянутые состояния. Нужно помнить, что неповторимость жизни каждого человека и предшествующей внутренней работы, самодисциплина, интеллект и эмоциональные склонности и, возможно, прошлые жизни могут иметь влияние на схему прохождения процесса. Исходя из моих исследований я прихожу к тому выводу, что люди сталкиваются не столько с натиском новых проблем, сколько с более интенсивным проявлением тех своих неразрешенных вопросов, которые всегда у них имелись на каком-то уровне.

Одной из наиболее частых эмоциональных проблем является страх смерти. Многие люди демонстрировали чрезвычайно сильные приступы беспокойства, убежденные, что какая-то проблема с телесным здоровьем — начало конца их жизни. Приступы беспокойства, обостренные такими тревогами, встречаются часто. Эго терпит крушение, смерти подобное, что, вероятнее всего, и объясняет страх физической смерти в процессе пробуждения.

Еще одно часто встречающееся явление — это резкие и непредсказуемые колебания настроения от глубокой депрессии до эйфории, сменяющие друг друга иногда несколько раз на день, а иногда длящиеся неделями. Это часто связано с блаженством и ясным сознаванием запредельных реалий, вслед за чем следует болезненное осознание того, как мало человек привязан к событиям и радостям обычной жизни, которые когда-то вполне удовлетворяли его. Иногда это состояние более схоже с классической "темной ночью души", когда контакт с божественным исчез, и человек больше не знает точно, был ли он на самом деле, или сильно сомневается в том, что он когда-то повторится. Ирина Твиди находилась именно в таком состоянии, когда писала в своем дневнике: