Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма

Подобным же образом в индийской Джнана-Йоге адепт приходит к трансцендентному "Я" посредством критического изучения своего тела, в результате чего приходит осознание того, что "это тело не есть Я". Затем он критически изучает- свою психическую жизнь - желания, чувства, память, образы и т. д. - чтобы прийти к осознанию, что "эта психическая жизнь не есть Я". И, наконец, он подвергает критическому анализу само свое мышление, отрешившись от него, и приходит к постижению мыслящего-как пришли к постижению трансцендентного "Я" Декарт и Кант, восходя от мысли к мыслящему. Здесь заключен источник уверенности и в том, что "Я существую" (Декарт), и в том, что "Я свободен, я бессмертен [и] я пребываю в присутствии Бога" (Кант).

Да умолкнут, наконец, критики Декарта и Канта, умерив свой пыл благодаря лучшему их пониманию; да не "вмешиваются они более" в то, чего достигли две эти выдающиеся личности, т. е. в "духовное постижение" своей сокровенной сути, своего трансцендентного "Я". Да прекратятся когда-нибудь до тошноты приевшиеся повторения, что Кант "изменил своим же методам и предал собственные принципы" и что, состарившись, он "впал в фидеизм своей юности". Ибо истина в том, что Кант ничего не предавал и ни во что не впадал. Он лишь пришел к созревшим плодам трудов всей своей жизни. Неужели лучше, если бы он так ничего и не достиг и закончил жизнь всего лишь мастером критики и сомнений?... Если бы искренние и целенаправленные усилия всей жизни не привели его ни к какому опыту, а стало быть и к уверенности в том, что относится к сфере метафизики? Вместо того, чтобы радоваться и праздновать сам факт достижения такой уверенности, его обвиняют в непоследовательности и старческом слабоумии! Боже мой! Какая мелочность!

Теперь вы видите, дорогой Неизвестный друг, что и великие мыслители Запада - так же как индийские йоги - пришли к постижению сокровенной сути человека, его трансцендентного "Я", что привело их к уверенности в бессмертии.

Христианский герметизм, будучи синтезом мистицизма, гнозиса и священной магии, предлагает человечеству помимо описанного выше "метода" три метода обретения уверенности в бессмертии.

Прежде всего, существует традиционный мистический путь очищения, просветления и единения, представляющий собой добровольное и осознанное прохождение человеческой душой трех этапов на пути после смерти - через чистилище к небесам, а от небес к Богу. Его можно найти не только у таких великих христианских мистиков, как Дионисий Ареопагит, Бонавентура, Тереза Авильская, Сан Хуан де ла Крус... не только в дохристианских учениях герметических трактатов, приписываемых Гермесу Трисмегисту, как скажем, в трактате "Божественный Поймандр", но также и в великих таинствах язычников, египтян и прочих, где три эти стадии:  (очищение),  (просветление) и  (единение, или слияние сБогом) - дают осознание посмертных состояний души и уверенность в бессмертии. Вот что об этом говорит Жан Марк-Ривьер:

"[Такова] суть учения как египетского, так и греческого эзотеризма: знание посмертных состояний души, позволяющее преодолеть страх перед этой смертью, страх психологический и человеческий. Посвященный узнавал о том, что его ожидает; чего же ему было бояться?" (87: р. 90).

Как практика концентрации есть "искусство забвения", а практика глубокого приобщения или медитация есть овладение "искусством сна", точно так же и созерцание при подлинной посвященности означает овладение "искусством умирания". Только в овладении забвением, сном и смертью - в прошлом, ныне и в будущем - обретается мистический опыт единения души с Богом, а значит, и абсолютная уверенность в бессмертии. Это неизменно достигается лишь прохождением трех этапов вечного мистического пути: очищения, просветления и единения. Сан Хуан де ла Крус свидетельствует, что в процессе очищения раскрывается, действует и крепнет подлинная вера; что и фактором, и результатом просветления является надежда; и, наконец, к единению души с Богом приводит любовь к ближнему (cf. 66: II, V).

Этот путь вечен, и никому не дано изобрести или открыть какой-либо иной. Его, разумеется, можно разделить на тридцать три этапа - или при желании даже на девяносто девять; можно облечь его в интеллектуальные одеяния либо в прекрасные и простые символы; его можно представить в различных терминах - санскритских, каббалистических, греческих, латинских и др. Но всегда мы будем иметь дело с одним и тем же путем непреходящего мистицизма - путем очищения, просветления и единения. Ибо иного пути нет, никогда не было и не будет.

Герметизм также не может предложить никакого иного пути, кроме пути непреходящего мистицизма, на котором основаны гностические, магические и философские методы. Другими словами, чтобы стать гностиком, магом или даже философом (в подлинном и изначальном смысле слова), невозможно обойтись без очищения. Столь же невозможно в гнозисе, священной магии и философии (опять же в подлинном и изначальном смысле слова) обойтись и без просветления. Ибо непросветленный гностик будет не гностиком, а обычным "чудаком"; непросветленный маг будет всего лишь колдуном; а непросветленный философ будет либо полным скептиком, либо любителем "интеллектуальных забав". Что до первоисточника, из которого гностик черпает свои откровения, маг - свое могущество, а философ - свою осведомленность, то такой источник лишь один: более или менее непосредственное соприкосновение души с Богом. Поэтому продвижение всегда проходит по одному и тому же пути, независимо от того, какой именно применяется метод, - мистический, гностический, магический или философский.

Дорог много, но путь только один. А стало быть, что бы человек ни делал, он продвигается и растет только на стезе очищения, просветления и единения; и независимо от знаний и опыта критерием подлинного прогресса может служить лишь прогресс в очищении, просветлении и единении. О дереве судят по его плодам; о мистике, гностике, маге и философе судят по их вере, надежде и любви к ближнему, т. е. по их прогрессу на стезе очищения, просветления и единения.

Духовное величие - широта души - определяется лишь ее верой, надеждой и милосердием (любовью). Будда, разумеется, видел, что мир болен, - и, считая его неизлечимым, учил различным способам его покинуть. Христос тоже видел, что мир смертельно болен, но счел его излечимым и пустил в ход силу, направленную на исцеление - проявившую себя через Воскресение. В этом все различие между верой, надеждой и любовью Учителя Нирваны и Учителя Воскресения и Жизни. Первый сказал миру: "Ты неизлечим; вот средство положить конец твоим страданиям - и твоей жизни". Второй же сказал: "Ты излечим; вот средство для спасения твоей жизни". Два доктора поставили один и тот же диагноз - но сколь громадно различие в лечении!

Традиция учит-и всякому серьезному эзотеристу и оккультисту известно, что так оно и есть - что Архангел Михаил является Архистратигом, т. е. Военачальником, возглавляющим небесное воинство. Почему именно он? Потому что в этот ранг возвели его вера, надежда и любовь. Дело в том, что "возглавлять" означает в духовном мире наименьшую по сравнению с другими подверженность сомнениям, отчаянию и склонности к осуждению.

Традиция учит, что Архангел Михаил олицетворяет Солнце, тогда как архангел Гавриил - Луну, архангел Рафаил - Меркурий, архангел Анаэль - Венеру, Захариэль - Юпитер, Орифиэль - Сатурн и Самаэль - Марс. Почему Солнце? Потому что Солнце есть зримый символ, образ веры, надежды и любви. Оно равно проливает свет на добрых и злых, ни на мгновение не покидая своего места в центре небес.

Да, величие самого Бога, т. е. того, что в Нем для нас Божественно, - заключается не в его могуществе, превышающем всю совокупность сил во вселенной, и не в Его всеведении, благодаря которому Он, словно отличный инженер, предвидит порядок взаимодействия заранее рассчитанных и предопределенных сил в будущей "машине мира", и даже не в том, что Он абсолютно незаменим как центр всякого тяготения во вселенной - духовного, психического и физического. Нет, подлинно Божественное в Боге, т. е. то, что всех нас повергает перед Ним на колени, - это Его вера, Его надежда и Его любовь. Ибо как мы веруем в Бога, так и Бог верит в нас - но верой более возвышенной и преисполненной Божественного величия; Его надежда на это огромное сообщество свободных существ, именуемое нами "миром", столь же бесконечна, как и Его любовь к этим существам.