Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

В штабе бригады во время допроса, который вели комбриг Гудков и комиссар бригады Игнатович, французы заявили:

— Мы не хотим больше служить у Гитлера, Мы на стороне русских и хотим воевать против немцев. Примите нас в свою партизанскую бригаду. Но с условием, чтобы мы все были вместе в одном отряде.

Комбриг Гудков их внимательно выслушал. Задал еще несколько вопросов, но просьбу их полностью выполнить не решился и объявил:

— Нет, всех вас вместе в один отряд мы не направим, а разобьем вас по одному или по два и пошлем в разные отряды бригады.

Французы продолжали настаивать на том, что им обязательно надо быть вместе. Эта настойчивость французов еще больше насторожила комбрига, и он им окончательно отказал в этой просьбе. Как потом оказалось, это решение комбрига было правильным. В наш отряд попал один из этих французов по имени Жан. Он был очень высокого роста, худой, с длинной шеей и небольшой головой, с курчавыми черными волосами на ней. На лице этого француза выделялся орлиный нос и карие сверкающие глаза. Партизаны успели его прозвать «французским жирафом». Он совершенно ничего не понимал по-русски и только немного понимал немецкий язык, поэтому мы решили его направить в хозвзвод к Францу Питчу. Пусть, решили мы, Франц воспитывает этого француза.

После длительного отдыха в Боярах мы, прибыв в Колодницу, решили активизировать нашу боевую деятельность. С этой целью стали посылать к ближайшим гарнизонам противника разведчиков, наблюдателей за жизнью и деятельностью этих гарнизонов. Перед ними ставилась задача выявить: как часто выезжают немцы и полицаи из этих гарнизонов, в каком направлении и в каком количестве. Одна из таких групп разведчиков доложила, что немецкий гарнизон в деревне Люта — самый активный из них. Немцы из этого гарнизона довольно часто и большими группами выезжают в направлении деревни Язвы. С какой целью они туда выезжают, выяснить не удалось.

И вот в конце марта 1944 года, собравшись вместе, командиры отрядов Агапоненко и Цымбал, а также мы с Голиковым — комиссары этих отрядов, приняли решение объединенными силами двух отрядов сделать засады в деревнях Язвы и Топорище. Наша цель — разгромить немецкую колонну, которая довольно часто появляется на дороге, идущей в сторону деревни Люты, а из нее — в сторону Язвы.

Ночью мы своим пятым отрядом заняли деревню Топорище, находящуюся на полпути между Лютами и Язвами, а отряд Цымбала занял деревню Язвы. Мы с нашими пулеметчиками заняли крайний дом на западном конце деревни. Поднявшись на чердак этого дома, через слуховое окно установили пулемет и стали наблюдать за дорогой, которая по чистому полю шла из гарнизона противника в Лютах в сторону Язвы. Остальные пулеметчики нашего отряда расположились в других домах этой деревни. С нами на чердаке дома находились командир отряда Агапоненко, командир взвода Егор Евсеев, он же был и пулеметчиком, командир взвода Петр Захаров и Франц Питч.

За несколько дней накануне этой операции прошел сильный дождь, который полностью смыл снег на полях, и даже в лесу снега почти совсем не осталось, только кое-где потемневшие островки снега лежали среди деревьев леса. Поле, по которому шла проселочная песчаная дорога, хорошо просматривалось с нашего чердака. Утро было ясным, на горизонте всходило солнце. Справа от деревни Топорище находился в низине небольшой лес, который острым углом выходил к полю, где проходила эта дорога. За лесом была небольшая деревня Каменка. От дороги до края выступающего леса было около 200 м.

Ждать немцев пришлось довольно долго. Примерно в 10 часов утра со стороны гарнизона противника появилась большая колонна немцев и полицаев, двигавшихся с обозом в сторону Язвы. Зная, что в Язвах находится засада из партизан первого отряда, мы решили пропустить немцев и, если придется, встретить их здесь после удара со стороны отряда Цымбала. Не обращая никакого внимания на деревню, где в засаде находились мы, немцы беспечно шагали в сторону Язвы.

Командир первого отряда Цымбал Андрей подпустил немцев к деревне Язвы и открыл огонь из восьми пулеметов и десяти автоматов. Немцы, оставив человек 20 убитыми и ранеными, в панике побежали обратно. Партизаны первого отряда бросились на врага, стреляя на ходу изо всех видов оружия, но дальше преследовать их не стали, так как знали, что мы ожидаем их в деревне Топорище.

Опомнившись от этого удара со стороны партизан, комендант гарнизона, который командовал колонной, видимо, успокоившись, что партизаны их больше не преследуют, приказал собраться всем оставшимся в живых немцам и полицаям в колонну. Он, очевидно, считал, что опасность миновала, так как в деревне Топорище партизан нет.

Как только поредевшая колонна немцев поравнялась с деревней Топорище, Агапоненко приказал открыть огонь из пулеметов и автоматов. Сразу было убито около десятка фашистов, а остальные бросились бежать в сторону леса. Среди них был и комендант гарнизона.

Разгоряченные боем, мы решили прочесать этот совсем маленький лесок и захватить в плен спрятавшихся немцев. Агапоненко приказал всем партизанам, растянувшись цепочкой, пойти в лес. Я шел в середине цепи, а справа от меня двигались командир взвода Петр Захаров и Франц Питч. Пробираясь по кустарнику среди высоких кочек, заросших густым черничником, я не заметил, что среди них в черничнике спрятался в своей зеленой шинели гитлеровец и целился в меня из своего карабина. Первым увидел это Франц Питч, который понял, что мне грозит неминуемая смерть, и громко крикнул по-немецки:

— Не стрелять!

Немец от этого окрика на чисто немецком языке как-то опешил, его руки дрогнули, но все же он выстрелил из карабина. Вылетевшая из него пуля, прошив левый рукав моей черной танкистской куртки, мне никакого вреда не принесла. Я отделался только испугом. Гитлеровец не успел перезарядить свой карабин, как на него навалились подоспевшие мои товарищи и обезоружили его. Оказалось, это был тот самый комендант гарнизона, который командовал этой колонной. В полевой сумке офицера были найдены очень важные документы, военные карты района и другие.

После этого боя оба отряда вернулись в Колодницу. У нас потерь не было. Были взяты в плен: комендант гарнизона, его заместитель, переводчик и два полицая. Остальные фашисты в этой колонне были уничтожены метким огнем наших партизан. Взяты трофеи: 5 автоматов, 3 пулемета, миномет, 9 винтовок, знамя батальона, штабные документы, повозки, лошади и боеприпасы.

Командир отрада Агапоненко торжественно вручил мне полевую сумку коменданта гарнизона, который стрелял в меня, и сказал:

— Это тебе, комиссар, трофей в память о бое, в котором ты чуть было не погиб от этого фашиста.

Закончился апрель 1944 года. В приказе № 14 от 30 апреля 1944 года комбриг Гудков Н. П. объявил результаты предмайского социалистического соревнования в боевой и политической деятельности отрядов бригады. В нем было сказано: «…первое место в бригаде занял первый отряд. Хорошие результаты боевой и диверсионной работы имеют пятый, второй и шестой отряды…» Наступил праздник 1 Мая 1944 года. До Победы оставался еще один год. Все ли мои товарищи доживут до этого большого праздника…

Глава IV

Большая блокада

Партизаны нашего отряда в довольно спокойной обстановке отпраздновали 1 Мая 1944 года. Весь отряд был в сборе, за исключением начальника штаба отряда Евсеенко и нашего разведчика Савика Левы, которые ушли в разведку в район Толочина и ближайших соседних немецких гарнизонов. Нас с Николаем Агапоненко очень беспокоило их длительное отсутствие, так как прошли уже все сроки их возвращения, а их все нет и нет. Вместе с первым отрядом, которым командовал Цымбал Андрей, мы в то время находились в деревне Колодница, которая стояла почти на самом берегу озера Селява.

3 мая рано утром, проснувшись, я вышел из душной хаты во двор нашего дома, чтобы подышать свежим воздухом и умыться. Вдруг я услышал всенарастающий гул летящих со стороны Борисова самолетов. Вбежав в хату, я крикнул: