За Кубанью<br />(Роман)

Ильяс шагает. Земля, проступавшая поначалу меж пальцев, добирается до щиколотки, закрывает темно-багровый рубец на голени. И шагал бы так Ильяс сколько угодно, но впереди — межа.

Ильяс удовлетворенно оглядывается. И вдруг замечает у своей подводы людей. Их двое. Один, как и он, в буденовке, другой в видавшей виды солдатской фуражке.

— Максим! — озорно выкрикивает Ильяс. Он весел, как молодой день. Ветер доносит его голос до самого леса, и эхо прокатывается по изумруду листвы.

А кто же с Максимом?

— Ермил, едреный лапоть! — Ильяс выговаривает эти слова точь-в-точь как когда-то сам Ермил.

Он подходит к подводе, трясет своих гостей, словно собираясь столкнуть их лбами.

— Здорово, здорово, — бормочет смущенный Ермил. — Не забыл?

— Зверь тебя знает, такое выдумает! — хохочет Ильяс.

— Мы помочь пришли, — вмешался Максим, — а ты отсеялся.

— Все в порядке, поехали. — Ильяс полез на подводу.

— Постой, — вспомнил о чем-то Максим. — Вещь твоя у меня залежалась одна, когда-то Магомет передал. Все собирался вернуть и вот вчера прихватил. Получай. — Достав из кармана пакет, отдал Ильясу. Ильяс разворачивает изрядно потрепанный газетный лист, попорченный бурыми разводами. Через всю полосу огромные буквы: «Декрет о земле». Лицо Ильяса розовеет, лист «Известий» шевелится в его руках. Шуршит бумага, тяжело дышит Ильяс. Сколько крови пролилось, пока ленинская мечта стала явью! Он сворачивает газету, прячет в карман.

— Поехали! — Ильяс намеревается занять место впереди.

— Э, братка, — отталкивает его Ермил, — не обижай. Уж раз я ездовой, то и сидеть должон на передке.

Ермил забрасывает на телегу костыль и забирается сам, неуклюже гремя деревяшкой.

— Н-но, — командует Ермил, — н-но, едреный лапоть.

Кони степенно трогаются. Двое в буденовках вытягиваются рядышком во весь рост на соломе. Максим хлопает Ильяса по плечу. Ильяс тычет Максима кулаком в живот. Веселая возня вспугивает лошадей, они припускают быстрее. Ермил то и дело оглядывается.

— Знаю, сам-то ты никогда не спросишь, какого черта мы сюда нагрянули, — замечает Максим. — Поэтому сразу предупреждаю: готовься к отъезду, тебя ждут в городе друзья. Во-первых, мы с Фатимет приглашаем тебя на свадьбу. — Глаза Максима лучатся, как солнечные блики.

— Слава аллаху! — восклицает Ильяс. — Камень с сердца свалился. Поздравляю! С меня барашка…

— Это не все, — перебивает Максим, — есть новости и поважнее.

Он извлекает из кармана френча отпечатанный на машинке листок. Читает:

«Товарищу Теучежу Ильясу. Вам, как члену комиссии по подготовке к провозглашению автономии Адыгейской области в рамках Российской Федеративной Советской Республики, надлежит прибыть на заседание комиссии в четверг…»

Тихо становится на подводе, необычно тихо. И вдруг Ильяс снова наваливается на Максима, и снова начинается веселая возня.

— Зверь его знает, — пряча в рыжей щетине улыбку, добродушно бурчит Ермил, — и чего вы такие… такие…

Не найдя подходящего определения, он достает кисет и сворачивает козью ножку.

«Тук-тук-тук», — постукивают колеса.

«Жур-жур-жур», — откликаются жаворонки.

И уж совсем издалека долетает: «Ку-ку… Ку-ку…»

Две пары глаз уставились в небо. Тихое-тихое. Синее- синее. И родное-родное.

Майкоп — Москва