Рыжеволосая девушка

В течение целой недели мы с Ан и Тинкой вели наблюдение в этом квартале. Здесь не показывался ни один разведчик из «службы безопасности». Несколько раз мы видели днем неприятного типа в штатском, он заходил в одну из квартир; хотя Ан нашла, что у молодчика такая рожа, будто «изменник родины» прямо написано на ней, это еще не означало, что мы имеем дело с Оббе Схаафом.

Каждый день товарищи расспрашивали нас, как идут дела, а нам казалось, они злорадствуют, что мы никак не сдвинемся с мертвой точки; они добродушно подтрунивали над нами, я же просто зеленела от злости и очень обрадовалась, когда Отто, оставшись как-то один со мной в комнате, сказал мне:

— Мне думается, я стреляю недостаточно хорошо… Не могла бы ты дать мне несколько уроков?

Я сразу припомнила дни, когда я впервые пришла в штаб и училась стрелять между двойным рядом сосен в поместье «Испанские дубы». Я вспомнила о первой ужасной шутке, которую сыграл со мной Франс, когда он увел меня в лес и вдруг заявил, что он — немецкий агент. Я согласилась учить Отто стрельбе.

После этого мы каждый день упражнялись в густых, заглушающих звуки сосновых аллеях поместья. Иногда к нам присоединялись Ан и Тинка. Впрочем, им-то не нужно было упражняться в стрельбе; они стреляли метко и смеялись над Отто, когда ему случалось промазать; он стрелял менее уверенно, чем я ожидала.

— Ты слишком напрягаешь руку, — сказала ему Тинка.

— Целиться надо спокойно, — добавила Ан. — А когда нажимаешь курок, сразу думай: пуля уже в цели.

— Давай, Отто, — сказала я. — Повторим. Держись увереннее.

Днем мы наблюдали за кварталом, где жила любовница Схаафа, если уверения Руланта и его шурина, а также сведения знакомого Руланта были правильными. Счастье нам не улыбалось. Мы слонялись по улицам, изнывая от безделья: перед нами мелькали стены кирпичных домов и школы, серо-голубая вода в канале, клочки зелени и насыпанный возле новостроек песок; картина эта была раздражающе однообразна и скучна для глаз… Мы могли вслепую найти дорогу.

— Наверное, Оббе занят в каком-нибудь другом месте, — предположила я.

— Направили на Восточный фронт… или во Францию, — сказала Ан.

— Вот была бы благодать! — воскликнула Тинка. — Там ему уж наверняка будет капут. Жаль только, что он избежит пули из наших револьверов.

— Нет, нет, — сказала я. — Франц прав. Войска отсюда уходят, а полицию немцы оставляют здесь. Она нужна им как средство устрашения. Задача полиции — держать оккупированные страны в ежовых рукавицах.

— Ставлю гульден, что этот подлец все еще здесь, — сказала Ан.

— А я добавляю еще гульден, даже два; они все равно ничего не стоят, — отозвалась Тинка.

На следующий день после нашего разговора мы убедились, что подлец этот и в самом деле еще курсирует здесь, хотя не пешком, а на велосипеде. Мы уже собирались покинуть квартал, где мы кружили около двух часов, как вдруг увидели, что из города едут на велосипедах два разведчика из «службы безопасности», направляясь к мостику. Первая увидела их Ан; она схватила меня за руку, и я сошла с велосипеда. Позади нас Тинка с шумом втянула в себя воздух.

— Бог ты мой! — воскликнула Ан. — Два сразу.

— Тинка, — распорядилась я. — Следуй за ними, а мы останемся здесь. Последи, не направятся ли они на Хоойвахенстраат.

Перед тем как повернуть в другую сторону и поехать вдоль отводного канала, мы с Ан проследили за обоими молодчиками в военной форме. Один из них — блондин, довольно толстый, с огромными красными ушами и почти белыми усиками, другой — черноволосый и худощавый. Блондин показался мне не очень умным и довольно добродушным человеком, хотя доброта вовсе не вязалась с его позорной должностью. Черноволосый, если судить по его внешности, был хитрый и ядовитый тип. Я подумала, что блондин, вероятно, фрисландец, а вот черноволосый, более опасный субъект, — непременно Оббе Схааф. Тинка уже помчалась вслед за ними, но, когда она въехала на мостик, они скрылись из виду, свернув за угол дома.

Мы подождали минут десять. Затем к нам присоединилась Тинка. Она подъехала с беззаботностью, свойственной молодости. Мы вместе спрятались за ивами и ольхой возле канала.

— Ну как? — спросили мы Тинку. — Узнала что-нибудь?

Тинка пожала узенькими плечами — Самую малость. Черный вошел в дом № 11 по Хоойвахенстраат. Жирный блондин стоит снаружи и стережет.

Мы поглядели друг на друга.

— Двое зараз — пожалуй, многовато, — пробормотала Ан. — Хотя я не испугалась бы…

— Ясно, бояться нечего, — подтвердила Тинка. — Как ты думаешь, Ханна?

— Если мы уложим их обоих, то у нас будет, во всяком случае, уверенность, что один из них Оббе, — ответила я. — Однако это не шутка… Два продувных негодяя, разумеется, прекрасно умеют управляться с револьверами… Но одно мы знаем твердо: Оббе чувствует себя далеко не так уверенно, как утверждает Франс. Негодяй обзавелся телохранителем.

Мы нерешительно стояли на месте и молча глядели одна на другую.

— Если это Оббе… — начала Ан.

— Клянусь, что да, — заявила Тинка. — Все сходится. Адрес. Дневной визит…

— Неужели этот толстяк будет все время торчать в подъезде? — спросила я. Мне пришлось прикусить язык, потому что в этот момент толстый блондин с белыми усиками снова оказался в поле нашего зрения. Мы сели на велосипеды и уехали из рощицы; остановились мы только в первом застроенном переулке.

— Уфф! — устало вздохнула я. — Только хлопот нам прибавляют… Оббе отправил своего телохранителя на часок-другой, попомните мои слова.

С обычной терпеливостью, уже ставшей второй натурой, мы ждали развития событий. Впрочем, мы теперь уже не были такими терпеливыми. После долгих дней томительной неизвестности и разочарования нам предстояло первое волнующее событие.

Тучного белобрысого сыщика обнаружила Ан ближе к вечеру, когда он действительно снова появился и проехал на Хоойвахенстраат. Он явно вернулся, чтобы забрать с собой своего соратника и шефа.

— Значит, предположение было правильным, — сказала я. — Тощий брюнет с перекошенной мордой — Оббе Схааф. Вопрос лишь в том, всегда ли он ходит с телохранителем?

Ан зорко огляделась вокруг.

— Удрать отсюда можно только вдоль канала, — сказала она мне… — А с этого места трудно уложить кого-нибудь.

— Кого-нибудь? Если ничего не изменится, то нам придется уложить обоих, — возразила я.

— Что ж, я не боюсь, — сказала Тинка.

— Еще бы! В этом не сомневается ни один человек, который тебя знает, — сказала Ан. — Ты сможешь это сделать. Пожалуй, и я смогла бы, и Ханна тоже. Но наша операция должна удаться… то есть мы должны вернуться на базу. Нас ждет еще много дел.

Я лишь краем уха прислушивалась к шутливому и сердечному разговору двух сестер. Я так же, как и Ан, огляделась вокруг. Она была права: удрать отсюда, со стороны нового квартала и школы, было невозможно; там песчаный пустырь переходил в выгон, где были, конечно, канавы и изгороди; они послужили бы препятствием в случае, если бы наше покушение не удалось и пришлось бы спасаться бегством. Канал с отвесными берегами также был малоподходящим путем отступления.

— Надо стрелять с автомашины, — сказала я.

— Как Хюго, когда он взял на пароме полицейского шпика… — начала было Тинка. И сразу замолчала; я видела — хотя сестры думали, что я не заметила, — как Ан торопливо толкнула ее локтем.

— Это дело для целой группы, — быстро нашлась она.

Я задумчиво кивнула.

— Пожалуй, верно, — сказала я. — Надо хорошенько разобраться в создавшемся положении, девушки. Набросаем план местности.

В штабе мы все вместе рассматривали грубо набросанный мною план: канал, мост и новый квартал. Рулант немного дополнил мой чертеж, он нанес на него ближайшие дороги, ведущие в город. Действительно, трудность заключалась в том, что имелся лишь один путь отхода — через мост; если мы собирались застрелить Схаафа на Хоойвахенстраат, возможность отхода в другую сторону, как я сначала думала, совершенно исключалась.