Победа достается нелегко

— Больше смотреть нечего, Ибрагимыч. Пошли-ка по домам.

— Верна твоя говоришь, Иван-ака, нада кибитка ходить. Чай пить.

— Колька-то! А? Ну и сатана! А еще мастер!

— Э-э, солдат настоящий, боевой! Крепко терпел!

Они прошли мимо Никифорова. Он жадно вслушивался в их разговор, но из обрывочных фраз и восклицаний так ничего и не понял. В дверях показался долговязый парень.

— Разрешите прикурить?

Никифоров достал коробок со спичками.

— Пожалуйста!

— Спасибо. В зале-то не разрешают. А тут одна прелесть. Да-а. — Парень закурил. — Вам можно задать вопрос, товарищ старший лейтенант?

— Конечно.

— Скажите, Коржавин не из ваших подчиненных?

— А что?

— Здорово работает! Молодец!

— Вообще-то ничего. Иногда, кажется, получается.

— «Кажется»! «Вообще»! Да вы хоть капельку разбираетесь в спорте? Такого солдата на руках носить надо, товарищ старший лейтенант! За такую победу ему надо премию дать, а вы…

— Победу? Какую победу?

— Обыкновенную. Вы что, с луны свалились?

Никифоров больше не слушал. Неужели? Он рванул дверь. Ай да Коржавин!

— Спички возьмите! Спички!

Старший лейтенант, не оглядываясь, устремился в раздевалку.

Три дня продолжались соревнования.

В итоге напряженной спортивной борьбы команда армейских боксеров вышла на первое место. Чемпионами области в своих весовых категориях стали рядовой Коржавин, лейтенант Омаров и ефрейтор Пальчиков. Сержант Тюбиков занял второе место. Два боксера — третьи места.

И снова парад. На сей раз команда Дома офицеров идет первой. За ней спартаковцы и команда «Динамо». Коллектив «Пахтакор», победитель прошлогоднего первенства, откатился на четвертое место. Их фаворит и тренер Николай Мурко после поражения бросил команду на произвол судьбы. Это, несомненно, повлияло на ход борьбы. Пахтакоровские боксеры не смогли мобилизоваться и откатились назад, за пределы призовых мест. Мурко не явился и на парад.

Главный судья объявил итоги состязания.

— Команда Дома офицеров награждается переходящим кубком и дипломом первой степени!

Старший лейтенант Никифоров под аплодисменты зрителей принял награду.

Диплом второй степени получили спартаковцы и третьей — динамовцы. Затем состоялось награждение чемпионов. Когда объявили чемпиона в среднем весе и Коржавин сделал шаг вперед, поднялась такая буря аплодисментов, что голос главного судьи, усиленный микрофоном, потонул в грохоте рукоплесканий.

Успех всегда приносит радость. За плечами Руслана было много побед, он провел более ста поединков и только шесть раз уходил с ринга с опущенной головой. Но он и не предполагал, какой резонанс вызовет его победа в подразделении.

Его встретили как героя. Едва Коржавин появился в расположении части, как его обступили воины. Знакомые и незнакомые солдаты пожимали руки, дружески хлопали по плечу, открыто восторгались его успехом. Руслан смущенно улыбался на приветствия и односложно отвечал:

— Ну, ничего особенного не произошло. Ну, зачем так!.. Ну, победил просто потому, что не имел права проигрывать…

— Вот именно, не имел права! — Старшина Танукович многозначительно поднял палец. — Ты прав, Коржавин! Ты не имел права проигрывать. Мы должны только побеждать. Везде и всегда!

Евгений Зарыка обнял Руслана:

— Корж, молодчина, готовься слушать лозунги!

Старшина хмуро посмотрел на Зарыку:

— Это я говорю лозунгами?

— Никак нет, товарищ старшина! Вы говорите призывами.

— То-то!

В казарме Петр Мощенко рядом со стенгазетой прикреплял кнопками «молнию». На белом куске бумаги красной тушью было написано: «Привет чемпиону!» После краткого описания победы следовал призыв: «Будем первыми в спорте и боевой учебе, как рядовой Коржавин!»

Мощенко, заметив Коржавина, сунул кнопки в руки дневальному:

— Прикрепляй дальше, — и побежал навстречу. — Ура Руслану! Ура чемпиону!

— Петро, отпусти! Задушишь!

— Терпи, казак!

— Отпусти!

— Ура чемпиону!

Руслан рывком присел и, обхватив сержанта за пояс, поднял его над головой. Мощенко беспомощно задергал ногами. Коржавин сделал шаг к окнам:

— В какое выбрасывать?

Мощенко, красный от напряжения, растопырил руки:

— Руслан, не дури! Отпусти!

Зарыка, подмигнув товарищам, похлопал Коржавина по плечу:

— Корж, не шути с начальством! А то упустишь и придется отвечать, как за человека!

Под дружный смех ракетчиков Коржавин осторожно опустил Мощенко. Тот одернул гимнастерку и нарочито серьезно посмотрел на солдат:

— Над кем гогочете? Не видели, что ли, как занимаются партерной акробатикой?

Зарыка подмигнул Руслану:

— Верно, ребята. Петро прав! Мы сейчас имели счастье смотреть хорошо отработанный элемент цирковой партерной акробатики, или, как ее именуют, акробатической клоунады. Надеемся, что они доведут техническое исполнение столь сложных элементов до совершенства и на ближайшем спортивном празднике продемонстрируют свое мастерство. А сейчас попросим товарища сержанта и рядового Коржавина повторить номер. Просим!

Мощенко с самым серьезным видом обошел Зарыку, осмотрел его со всех сторон:

— Где у тебя выключатель? Что-то не пойму!

— Вот именно, что не поймете, товарищ сержант. Человеческий организм — это вам не электронная машина. Значительно сложнее!

Коржавин показал пальцем на сапоги Зарыки:

— Петро, смотри ниже! Выключатель разговорного устройства у Евгения находится рядом с его храброй душой — в пятке!

Зарыка хотел что-то ответить, но тут в дверях показался комсорг части младший лейтенант Базашвили.

— Смирно! — гаркнул Мощенко и поспешил к офицеру.

— Отставить! Вольно! — Базашвили протянул руки Коржавину. — Поздравляю! От чистого сердца поздравляю! От комсомольской организации поздравляю! И ругаю. Понимаешь, ругаю.

— А ругать-то за что?

— Не понимаешь?

— Вроде нет, — Коржавин пожал плечами.

— Какой- удивительный человек! — Базашвили покачал головой. — Зачем скрывал? Зачем прятал?

— Я?

— Ну конечно ты.

— Я ничего не прятал!

— Прятал. Талант прятал. От комитета комсомола скрывал.

— Что вы, товарищ комсорг!

— Я тебе серьезно говорю. Ты настоящий эгоист. В твоей душе есть феодально-байские пережитки.

— Ну, это вы зря. Я не местный, а из Москвы.

— В Москве тоже есть такие. Вот ты, например. Как себя ведешь? Как гоголевский Плюшкин. Скрываешь от своих товарищей, не делишься с ними. Ты не улыбайся! Я сейчас скажу, чем ты не делишься. Самым главным — знанием.

— Знанием?

— Конечно. Ты знаешь бокс. Очень хорошо знаешь. Самого сильного мастера победил. А почему товарищей не учишь? Почему им не показываешь разные приемы? Бокс — это тоже оружие. А мы должны быть хорошо вооружены. Правильно я говорю?

— Так я же…

— Оправдываться не будем. Все ясно. Ты комсомолец, мы тебя могли бы вызвать в комитет комсомола, на бюро и дать поручение, И в протокол записать. Но мы этого не делаем. Зачем бумагу портить, формализм разводить! Бумага — это мертвое дело. А нам надо живое дело. Нам надо, чтобы каждый комсомолец сам думал, болел душой за свою организацию. Надо, чтобы не комитет давал поручение, надо, чтобы сердце просило.

Предложение комсорга было неожиданным и заманчивым. Коржавину не приходилось руководить боксерской секцией, тренерского опыта у него не было. Честно говоря, он никогда и не думал о том, что секцию можно создать здесь, в подразделении.

— А где инвентарь возьмем? Ни перчаток, ни мешка…

— Вот это деловой вопрос! Какой надо спортивный инвентарь, запиши. Запиши и принеси в комитет. Только помозгуй хорошенько. Какой инвентарь можно сделать своими руками, а какой покупать. Денег у нас много нет, так что, пожалуйста, учитывай. Но все необходимое должно быть. Принесешь в комитет, а мы сами будем вести разговор с начфином. Он нам не откажет. Договорились?