Год рождения 1921

4

Близилась полночь субботы. Ночь стояла ненастная, темная, ветер гнал по небу тяжелые облака, вдалеке сверкали зарницы, но грома не было слышно; сырая тьма нависла над землей.

В школе было тихо, лампочки в конусах из черной бумаги бросали круги тускло-розового света на чисто вымытый кафельный пол.

Гонзик и Карел без обуви, в одних носках, тихонько прокрались по коридору в комнату номер восемь и осторожно прикрыли чуть скрипнувшую дверь.

В комнате было тихо и темно — хоть глаз выколи.

— Это мы, Гонза и Карел, — прошептал Гонзик, и в ту же секунду лучи нескольких карманных фонариков осветили вошедших. Обитатели комнаты вскочили с коек.

— Говорил я тебе, Богоуш, чтобы ты смазал петли! — вполголоса проворчал Эда. — Да где там! Слишком ты важный барин!

— Я их смазывал, — сердито отозвался Богоуш. — Вечером они не скрипели. Черт знает в чем дело.

— Дверь в кухню мы уже отперли, — сказал Гонзик Эде. — Пора отправляться. На улице ветер, на посту у ворот — Липинский.

Ребята были уже одеты в выходные форменки, у каждого под койкой стоял наготове чемоданчик. Только по чемоданчику на человека, больше решено было ничего не брать; так сказал Эда, и никто не ослушался.

— Вы потом заприте кухню, а ключ положите под унитаз на первом этаже, в первом клозете, — сказал Гонзику Эда. — Так я договорился с Франтиной. Он, бедняга, так перепугался, словно мы уговаривали его пойти на убийство. Пришлось стукнуть его разок, только после этого он выдал ключ. Неплохой парень, но труслив как заяц!

Парни выстроились у двери, у каждого в одной руке чемоданчик, в другой ботинки. Карел выскочил в коридор, взглянуть, не грозит ли опасность. Вернувшись, он распахнул дверь.

Первым выбежал Эда, потом Богоуш, Трояк, Вильда, Ремеш, Йозка, Петр — всего двадцать два человека. За ними последовали Карел и Гонзик. Они бежали тихо, на цыпочках, высоко подняв руку с чемоданчиком, чтобы не стукнуть им о ступеньки. Спустившись в первый этаж, Эда открыл дверь кухни и стоял на страже, пока туда не вбежали все товарищи, включая Гонзика и Карела. Там они на минуту замерли в темноте, напряженно прислушиваясь.

— Все в порядке, — прошептал наконец Эда. — Обувайтесь!

Он посветил фонариком, и ребята, присев на корточки, обулись — не в казенную обувь с подковками, а в собственные полуботинки и начищенные башмаки. Потом Эда подошел к затемненному окну и ощупью взялся за шнурок светомаскировочной шторы.

— А теперь — полная темнота! — приказал он. — Фонарики в карманы!

Товарищи безмолвно повиновались и столпились у окна.

Побег был тщательно продуман заранее. О нем говорили по вечерам после отбоя, предусмотрели каждую мелочь. Было решено, кто первый спустится из окна и где укроется в ожидании остальных. Для спуска чемоданчиков приготовили веревку с крючком. За подкладкой у каждого беглеца был спрятан заполненный пропуск и отпускной билет. Каждый списал расписание поездов, на случай, если придется действовать в одиночку.

Эда осторожно поднял штору и открыл окно. В кухню ворвался холодный ветер. Эда выглянул во двор и с минуту чутко прислушивался. Ребята в кухне затаили дыхание.

Эда выпрямился.

— Вильда!

Вильда бережно поставил свой чемоданчик у стены и влез на подоконник. Там он сел, спустив ноги, повернулся на живот, крепко ухватился руками за раму и повис на руках. Окно было на высоте метров двух с половиной. Вильда несколько секунд висел на руках, потом разжал пальцы и бесшумно спрыгнул на тротуар. Эда быстро зацепил крючком его чемодан и спустил из окна.

— Готово, — сказал он, почувствовав, что натянутая веревка ослабла, и втянул ее обратно в кухню. — Следующий! Петр!

Когда Петр был уже на подоконнике, дверь в коридор вдруг отворилась и в тусклом свете показалась маленькая фигурка. Человек быстро вошел в кухню и тихо закрыл за собой дверь. В ту же секунду Карел, Гонзик и Йозка накинулись на пришельца, Йозка дал ему подножку, Карел схватил за горло, и все они навалились на него. Вдруг послышались чешские слова, произнесенные сдавленным голосом. Ребята слегка ослабили хватку, человек перевел дыхание.

— Черт бы вас побрал! — хрипел Франтина. — Чуть не задушили меня, олухи!

— А зачем тебя сюда принесло, поварешка? — сердито прошептал Йозка. — Мы могли бы тебя пристукнуть, и крышка.

Эда у окна тихо ругал Карела за то, что тот не запер дверь.

— Я пришел за ключом, — хныкал Франтина, потирая намятую шею. — Боялся, что вы забудете запереть, и немцы узнают, что вы смылись через кухню. Губу мне разбили, звери! — сетовал он.

Йозка тихо хихикнул в темноте.

— Богоуш! — вызвал у окна Эда. — Трояк!

Половина группы была уже на улице и поджидала остальных, прячась в кустах, росших около школы и по сторонам площади. Вильда и Петр использовали время, чтобы свалить, вместе с постаментом, двухметровый макет бомбы и забросить в кусты табличку с надписью: «Tod und Not — Dir und Deutschland droht!»

Карел с Гонзиком и вместе с ними Франтина молча смотрели, как Эда у окна ловко опускает чемоданчики и руководит побегом. Ветер усиливался, в окно влетело несколько дождевых капель.

— Только бы не пошел дождь, — забеспокоился Эда. — Нам предстоит немалый путь. С вокзала мы не поедем, а пройдем один перегон пешком. Если мы промокнем и измажемся, будет худо.

Когда в кухне остался только Эда, Франтина вдруг сорвался с места и подошел к окну.

— Возьмите меня с собой, — задыхаясь, произнес он. — Эда, прошу тебя, возьмите!

Удивленный Эда не знал, что ответить.

— Ты спятил, — сказал он наконец. — Разве можно так, вдруг? Ты не собрался в дорогу, не оделся, как нужно.

— Оделся! — плаксиво возразил Франтина. — А чемоданчик мне ни к чему, еды я с собой не беру. Я раздобыл продуктовые талоны, и деньги у меня есть… Не оставляйте меня, в другой раз у меня не хватит духу удрать. Очень вас прошу, ребята.

В его голосе слышались слезы. На фоне окна было видно, как, стоя перед Эдой, Франтина умоляюще сложил руки и весь дрожал от страха, что ему откажут.

Эда быстро соображал.

— Литеры у нас остались, — сказал он. — Где-нибудь по дороге заполним одну на тебя. Ну ладно, лезь, растяпа. Так и быть, лезь, хоть ты и кормил нас черт знает какой бурдой!

— Йозка тоже работал на кухне, — прошептал Франтина, с трудом влезая на подоконник. — Я не виноват… Ох, спасибо, Эда, вовек тебе не забуду.

Франтина был меньше всех ростом. С минуту он висел на руках над черной пропастью улицы, потом сделал испуганное лицо, зажмурился и разжал пальцы. Его тяжелые окованные башмаки громко стукнули о тротуар, и Франтина скатился на мостовую.

Встревоженный Эда стиснул кулаки и выругался.

— Чертов поваришка! Поднимет на ноги весь дом!

Эда крепко пожал руку Карелу и Гонзику.

— Ну, пока, ребята, — тихо сказал он. — Спасибо вам. В двенадцать тридцать мы должны пересечь границу протектората. Как доберемся до укромного местечка, дадим о себе знать. Если только вы еще будете тут и мы не встретимся раньше на родине.

Он ловко выскочил на улицу, Карел спустил ему чемодан и бросил веревку с крюком.

Гонзик и Карел с минуту молча выглядывали из окна. Дождь перестал, ветер разметал тучи, и среди них уже мерцали звезды.

— И почему только мы не пошли с ними? — прошептал Карел. — Все было так хорошо подготовлено, почти никакого риска. Поедут, как господа, в поезде…

Гонзик с минуту помолчал.

— Я не мешал тебе идти с ними, — ответил он. — Я только сам сразу отказался. Дома меня никто не ждет. А здесь где-то неподалеку мой отец, если он еще жив, и Кетэ… если ее не убили. И мне не хочется расставаться с ребятами, может быть скоро мы сбежим все вместе. Кто-то должен будет вести их. Но, вероятно, это предстоит тебе, Карел.

Карел даже вздрогнул от удивления.

— Мне? Ты это всерьез?!

— Вполне. Иначе я бы уговорил тебя бежать с ними, — улыбнулся Гонзик.