Дембельский аккорд 1

— Ну, и шо ты тута робишь? — спросил я, заглянув в тёмную палатку.

Пламя горелок очень хорошо освещало лицо и протянутые к огню руки солдата. Он по-прежнему молчал.

— Ты ж мени казав, шо усё… Утерпишь! Сбрехал, значит?!

Военный водитель шумно вздохнул и пошёл к выходу. Проследовав за ним до входа в караулку, я оглянулся на своего незадачливого часового и показал ему указательный палец. Дескать, один «крестик» из-за этого обормота ты уже получил… Но ведь «ещё не вечер»!

В пять часов утра при убытии очередной смены на посты я сперва проверил своих караульных и остался ими вполне доволен. Затем опять пришла пора уточнить нынешнее местонахождение своего подопечного из роты матобеспечения. По словам часового, он всё это время находился рядом с ним. Сначала размахивал руками чтоб согреться, потом даже приседал. Но недолго. И сейчас он стоял невидимый рядышком, то есть за углом. Просто тут ветра было чуть поменьше. И напоминал этот военный водитель сейчас старую нахохлившуюся от холода ворону.

Но моим планам по повышению морально-физического состояния в отдельно взятом военном водителе так и не суждено было реализоваться… Ровно в шесть утра я услышал стук в дверь и знакомый голос Черного Плаща.

— Он что? Всё время простоял снаружи? — то ли осуждающе, то ли восхищённо спросил меня замполит.

— Почти… — честно ответил я. — А куда мне его ещё девать? В лежачем положении может захлебнуться рвотными массами… Пусть стоит… Зато трезвеет быстро…

Мои доводы были понятны проверяющему…

— Хорошо… — говорил майор, делая ещё одну запись в ведомости о проверке караула. — Я его сейчас заберу с собой.

Я не возражал. Потому что ещё было неизвестно в чьих руках водителю окажется лучше… В моих или же в других…

Так прошла моя первая караульная ноч в этом батальоне. День на удивление выдался спокойным и я готовился уже к сдаче наряда…

Пришедший с проверкой Пуданов меня «обрадовал»:

— Завтра от нашей роты опять караул. Надо будет заступить…

Я было вспыхнул от внезапного возмущения, но… В присутствии подчинённых мне солдат мой голос прозвучал буднично и коротко:

— Есть! Товарищ майор…

Служба армейская есть служба военная и она жёстко предусматривает принцип беспрекословного подчинения командиру его же подчинённых… Это уже потом, поздно вечером мы поговорили начистоту… Ибо командир роты должен отстаивать интересы своего же подразделения и всего личного состава от посягательств штабных головотяпов, которые так и пытаются закрыть нами образовавшиеся бреши в графике очерёдности заступления в караулы. Но оказывается было слишком поздно и подпись командира первой роты уже стояла напротив слова «ознакомлен»…

Затем выяснилось, что прапорюга Меркулов наткнулся в безлюдном дачном массиве на какую-то золотую жилу и теперь он самым наглющим образом обещал ротному завалить подразделение всевозможными стройматериалами… Кольцо окружения сужалось и сужалось…

Так я заступил в караул на следующий день, а потом ещё через день…

Времени для размышлений о превратностях бытия оказалось предостаточно и мне уже начинало казаться, что товарищу майору Пуданову очень уж понравилось командовать личным составом, который ему ещё и подчиняется… Вот он и вошёл во вкус. То есть решил вволю порулить уже и командирами групп… То есть одним командиром группы… Других-то ведь у него не было…

В столь тяжких раздумьях прошли эти долгие дни и длинные ночи. Очень слабым для меня утешением стало известие о цели появления в нашем батальоне прицепов с воздушно-десантным имуществом… Весь наш батальон жил своей обычной жизнью: кто-то ходил в наряды и караулы, кто-то обслуживал боевую технику, кто-то занимался боевой подготовкой… а на самом же деле все солдаты, прапорщики и офицеры всю эту неделю занимались воздушно-десантными трюками. После обеда все они оказывается укладывали свои парашюты и проходили предпрыжковую подготовку, а на следующее раннее утро усаживались на Ханкалинском аэродроме в военно-транспортные вертолёты, чтобы быстренько долететь до Бесланского аэропорта и уже там десантироваться парашютным способом…

А мы-то и не знали всего этого… Но потом необходимая и строго дозированная информация об уже совершённых шести прыжках с парашютом была доведена до командного сословия и каждому «парашютисту-профессионалу» оказалась засчитана обязательная ежегодная норма прыжков, что в конечном итоге привело к повышению должностного оклада на соответствующее опыту количество процентов…

Естественно никто не претендовал на денежные выплаты, неизбежные при совершении прыжков. Но на мой взгляд, чтобы вся картина выглядела идеально-правдоподобной эти средства всё-таки были запрошены у вышестоящих финансовых органов… Вот только куда они потом подевались… Об этом военная история умалчивает… Думается, что доли было три: командир, финик и ВеДеэСник…

Про денежные средства, выделенные нежадным Министром Обороны на авиационное топливо, доплаты лётчикам и всё тем же воздушно-десантным специалистам… Тс-с-с-с… Ну зачем беспокоить серьёзных людей?!.. Какая вам разница куда пошли эти?…

Вот и мне было наплевать! В августе месяце я уже выполнил свою норму парашютных прыжков и моя совесть оказалась, слава Богу, незапятнанной сообщничеством с этими пройдохами…

Но затем… То есть после окончания «парашютных прыжков»… Командир роты сообщил мне о боевой необходимости сопроводить до Моздока Уралы с этими прицепами… И данным боевым заданием придётся заняться именно мне. Я согласился. Караулы мне уже осточертели, а в этой поездке можно было чуть-чуть проветриться да развеяться…

Я отобрал необходимое мне количество бойцов и после некоторой подготовки доложил Пуданову о готовности группы к совершению марша…

Глава 13. В Моздок я больше не ездок…

Едва только начало светать, как перед штабом батальона уже стояла и прогревала двигатели наша небольшая колонна, состоящая из головного бронетранспортёра, двух Уралов с прицепами и второго замыкающего БеТеРа. Такая ранняя готовность была обусловлена тем, чтобы по первой же команде тронуться в дальний путь. Небо на горизонте и над нами было ясное, так что я небезосновательно надеялся к полудню добраться до Моздокского аэродрома.

Проверив наличие оружия, боеприпасов, радиостанций и биноклей у разведчиков своей группы, а также осведомившись у водителей Уралов и экипажей БТРов о состоянии их техники, я быстро забежал в центр боевого управления батальона, чтобы доложить дежурному о готовности колонны к выдвижению, получить спецпропуск и выслушать какие-либо рекомендации по поводу обстановки на маршруте.

— … Так точно. Вас понял. Дежурный по ЦБУ майор Отто.

То были завершающие фразы какого-то доклада и закрывая за собой дверь, я мысленно добавил: «Брутто — нетто».

Конечно, можно было шутливо произнести эти слова и вслух, но всё-таки дисциплина должна быть превыше всего.

Недавно испечённый майор Игорь Михайлович Отто пару лет назад служил командиром третьей роты в восьмом батальоне, в котором и началась моя офицерская деятельность. Человеком он был дотошно-пунктуальным, старательно оправдывая свои арийские корни. Однако, стойкий нордический характер, ну, никак не доминировал над его добродушием и общительностью, а скорее даже наоборот. Его подчинённые срочной службы знали об отходчивом сердце ротного и перед заслуженным взысканием за свои уже совершённые преступления искренне, со слезами на глазах каялись перед ним, потом получали небольшое взыскание, уж после чего старательно наводили порядок и улучшали состояние материально-технической базы родного подразделения. В офицерской среде командир третьей роты пользовался заслуженным авторитетом и уважением, любил сам поострить и весьма спокойно относился к беззлобным подтруниваниям товарищей по поводу своей коротенькой фамилии.