Военные приключения. Выпуск 3

— Хорошо, Даниил Васильевич, — ответил ему боярин Кошкин.

— А теперь, — Щеня повернулся к писарю, — пиши роспись полкам, мой указ записывай.

— Тверская рать — большой полк — станет меж курганами и старыми валами под моим княжеским знаменем. Место мое в битве — на крайнем от дороги кургане. Отсюда и буду руководить войсками. Сюда и будете слать без промедления все вести.

Повернувшись к воеводе-гулявому, Щеня сказал:

— Тебе, Федор Иванович, ставить гуляй-город по линии большого полка немедля. Крепить щиты накрепко, но так, чтобы крепостица могла пойти вперед, когда на то мой сигнал дан будет. Катки проверь. На Московской дороге щиты поставишь так, чтобы можно было впустить за гуляй-город конников передового полка — он задирать гетманцев будет. Да смотри, чтоб щиты вовремя сдвинуть вновь смогли.

Помедлив немного, князь Даниил договорил:

— Склон крайнего кургана до Днепра укрепишь тыном со рвом до самой береговой топи, сколько можно будет. Пищальщков там не ставь, Федор Иванович, — заливной луг не даст всадникам быстрого хода, можно их бить лучным боем из-за тына. — И добавил: — К работам земляным собери всех горожан, кто трудиться может. На то тебе и им мое повеление будет.

Старший воевода пододвинул карту к Рязанцеву и показал маленькую отметку, сделанную на пергаменте ногтем, то была линия гуляй-города:

— Левое плечо твоей крепостицы упрется в дубраву. Около нее поле в колдобинах и кустарник погуще — здесь щиты в атаку не покатишь. Так ты укрепи их спереди рвом да тыном. Волчьи ямы вырой. Да поболее. А в лесу засеку поставь в несколько рядов, чтоб ни пеший, ни конный нас не обошел. Много времени на то у литовцев не будет… Все сказал, что для битвы требовалось. А теперь иди. Дел у тебя, воевода-гулявый, поболе других перед битвой.

Федор Рязанцев встал. Поднялись с дальних лавок и помощники воеводы-гулявого. Поклонившись князю Щене и собравшимся, они вышли из воеводской избы. Торопились.

Теперь пришла очередь большого полка — ему принимать главный удар войска Острожского.

Щеня хорошо знал своих тысяцких. Обучал с ними ратному делу и строю воинов. Сам старался, заботился, чтоб огневого боя было в достатке, — за пищалями на пушечный двор в Москву не однажды приезжал. Был спокоен за тверских ратников — не подведут. И в обороне устоят, и храбро на врага пойдут. Недаром Тверь с Москвой не раз и не два на поле брани сходилась, пока под ее руку не встала.

Князь Даниил одного за другим поднимал тверских тысяцких. Каждая тысяча большого полка получала для защиты часть гуляй-города. И в каждой назначался общий резерв для боя — в две-три сотни. На тот случай, если где-то вражеские отряды сумеют раздвинуть или повалить щиты.

Особой заботой Щени стало распределение огневого боя — больших и малых пищалей по всей длине гуляй-города. Он приказал тысяцким строго-настрого соблюдать важнейшее правило применения огнестрельного оружия: стрелять только залпом и в упор. Последнее позволяла делать деревянная крепость на катках, до поры до времени надежно защищавшая стреляющих воинов. Силу залпового огня московский воевода уже но раз пробовал на орденских братьях в Ливонии и скопищах степных всадников на южных границах, когда приходилось защищать засечную линию.

Даниил Васильевич мог положиться на московских пушкарей и их начальника Василия Собакина. Это была наиболее обученная и хорошо оплачиваемая часть великокняжеского войска. Русь всегда славилась огневым боем. Свое мастерство пушкари передавали от отца к сыну, их ратное мастерство являлось семейным секретом, профессией. Даже жили пушкари в особых слободах столицы, всегда готовые выступить со своим нарядом в поход или встать на крепостные стены городов для их защиты.

Поставив боевые задачи перед воеводами большого полка князем Иваном Воротынским и князем Иосифом Дорогобужским, их тысяцкими, Щеня еще раз напомнил — главный удар принимать им.

Затем князь Даниил озадачил своего племянника. Он доверил ему передовой полк, отрядив в него тысячу лучших русских конников из числа московских служилых людей: опытных ратников, в вооружении мало кому уступавших, всю жизнь проводивших на коне, с копьем у седла, с саблей у пояса, с луком или самострелом за спиной.

Прежде чем обратиться к молодому Патрикееву, Даниил Васильевич, как бы обращаясь ко всем, кто еще оставался в воеводской избе, сказал:

— Сила начальника-воителя состоит и в том, чтобы уметь заманивать врага выгодой. Пример нам в том дает великий предок наш князь Святослав, тем самым познавший многие свои победы.

И уже потом обратился к племяннику:

— Воевода Дмитрий! Будешь в битве начальствовать передовым полком. Много конников не дам — лишь только тысячу, да лучших из всего войска великого князя московского. Но задачу придется решать по чину полкового воеводы. Сотню Кузьмы Новгородца, что сейчас сторожит ворота, возьмешь за рекой под свою руку. Будет тебе добрый советчик и храбрый помощник в бою.

Положив доверительно руку на его плечо, Щеня сказал:

— Тебе первому начинать бой. Перейдешь по мосту Ведрошь, ударишь с налету по сторожевому вражескому полку, завяжешь сечу — и уходи назад. Сделай все, чтобы князь Константин сперва увидел, а потом почувствовал твою слабость. И всем своим войском — то главное — перешел реку. А на Митьковом поле мы с ним и сойдемся.

Князь Даниил еще раз напомнил племяннику:

— Задирайся как можешь с гетманцами — шляхта с норовом, быстро в погоню увяжется. Но ты постерегись в сечи, смотри не увязни в ней.

И последнее сказал Дмитрию Патрикееву:

— Как уйдешь с поля за гуляй-город — будет твой полк уже не передовым, а запасным. Сам знаешь: то и другое — дело многотрудное. Новгородец сотню пусть поставит под мое княжеское знамя. А теперь ступай, готовься выступать.

Роль воеводы передового полка русской рати была для Дмитрия Патрикеева не первой в его обычной для тех времен судьбе. Так уж сложилось на Руси: каждый князь или боярин — воин. Сколь мог — ходил на битвы. Вооруженной рукой защищался удел, владения своего князя, собирались в единое целое русские земли как Великое княжество Московское — будущее государство Российское.

Воеводы Патрикеевы, родом из которых был и сам Даниил Васильевич Щеня, гордились своим потомственным воеводством, верой и правдой служили Москве и ее великим князьям. Именно поэтому Даниил Васильевич доверил племяннику передовой полк. Как ни мал числом, а все же полк. А первым в большом сражении ударить по врагу, показать свою удаль и волю — великая честь любому воеводе. Особенно если годами еще незрел. Получить под начало передовой полк означало несомненное признание если не воеводских способностей, то хотя бы ратных заслуг.

Поставив задачи на предстоящую битву своим воеводам, князь Даниил распустил военный совет. Отпустил и войскового писаря. Велел остаться у себя только боярину Кошкину, его младшему брату Якову и их тысяцким. С ними у него был тайный от других военачальников разговор.

— Смотри, Юрий Захарьевич. — Щеня повел рукой по карте, делая ногтем отметку на пергаменте и для Кошкина.

Дальнейший разговор старший воевода повел уже тихим голосом:

— Патрикеев встретит войско Острожского, что сторожит Новгородец, далеко от Ведроши, где-то перед Ужей. Поляки и литовцы идут конной ратью, пеших у них малое число. Наши завяжут сечу и пойдут по дороге назад. Гетман еще молод — увяжется в погоню, видя, что наскочивших мало. Мост через Ведрошь один, но он широк — две повозки разминутся на нем. Когда преследователи проскочат его, то обязательно развернутся на Митьковом поле для охвата бегущих от них. Вот здесь-то и наткнутся они на гуляй-город, с налету попытаются одолеть его. Уразумел?

Боярин Юрий Кошкин склонил над картой голову и заговорил в ответ, как бы собираясь с мыслями:

— Значит, быть моему сторожевому полку полком засадным. Как на поле Куликовом, на Донце?

— Верно, Юрий Захарьевич! Быть тебе в сей великой битве моей правой рукой и тем разящим мечом, что в нужный час нанесет смертный удар по вражьей рати.