Костры на башнях

Иван Владимирович повесил трубку и усмехнулся: гонец из Америки, похоже, тоже намеревается проверить настроение советских бойцов в пору суровых испытаний, как Уинстон Черчилль в августе, когда посетил Советский Союз.

…Утром генерал Хэрли осмотрел укрепленный район. Николай Иванович Ващенко показывал ему образцы советского оружия, трофейную немецкую технику.

— Мне хорошо известно, — обратился генерал Хэрли к сержанту, — что воины Красной Армии сражаются до последнего патрона, до последнего вздоха.

— А зачем подставлять себя под пулю? — усмехнулся Асхат Аргуданов. — Воевать тоже нужно умело. Биться нужно не до последнего вздоха или до последней капли крови, а до последнего фашиста.

Глава пятая

Утром 2 ноября Клейст подписал приказ:

Начался обстрел северо-западных окраин города дальнобойной артиллерией. С небольшими промежутками в сумрачном, потревоженном небе двигались грозными рядами бомбардировщики. Дрожала от нескончаемых взрывов земля, потемнело от дыма, вспыхивали пожары.

Первые донесения, поступающие командующему группой армий «А», вполне удовлетворяли Клейста:

Клейст снова поверил в свои силы: он прорвется в Баку и, как обещал фюреру, выпьет там за его здоровье бокал шампанского.

…Канонада доносилась в ущелье, по которому двигался полк Конрада Эбнера. Ему все еще не удавалось выйти к берегу реки Терек, он должен был то сделать до штурма Владикавказа, но все еще петлял на подступах к Дарьяльскому ущелью. И естественно, не мог, как командиры других частей, похвастаться своими успехами.

Конрад полагал, что к этому времени сможет отправить Эвальду фон Клейсту важное донесение. Что же сдерживает и препятствует продвижению? Как же развернуться боевой технике в теснине?

Тонко и протяжно засвистели в лабиринте скал пули. Начался бой. И хотя Конрад ждал его, готовился к нему — тем не менее дрогнул, как будто это был первый в его жизни бой. Горы вдруг напугали Эбнера.

Командир первого батальона капитан Лац предложил выйти вперед и занять у той реки позицию, а затем дать возможность пройти полковой технике к магистральной дороге. Конрад одобрил, а в душе похвалил молодого офицера. Неожиданное появление противника в горах сковывало действия полка, нельзя было развернуть подразделения во всю силу. Конрад, кажется, лишь теперь оценил в должной мере, как ему повезло, что в полку имеются опытные, отважные офицеры: все они относились к нему с подчеркнутым уважением, проявляли усердие, зная о том, как расположен к нему Клейст. Он же, капитан Лац, предложил оставить на выходе из ущелья одну из рот, которая займет прочную оборону, чтобы остальные могли пройти к назначенному месту.

— Отлично! — Конрад охотно претворял в дело толковые советы подчиненного и нисколько не переживал о том, что это задевает его самолюбие, либо принижает командирское достоинство — сейчас это неважно, потом Конрад отблагодарит Лаца и представит к награде.

Виктора Соколова вызвал Ващенко. Командир полка не дал комбату и рта раскрыть, чтобы доложить о своем прибытии, торопливо шагнул навстречу:

— Вот что, Соколов. Бойцы тридцать четвертой бригады никак не могут сдержать натиск фашистов. Потрепали их гитлеровцы еще на подступах к Орджоникидзе. Знаешь, каково было! Нужна срочная помощь, голубчик. Отыщешь, может, лазейку…

— Через Балтинский зигзаг?

— Молодец, мигом сориентировался. Хорошо, что горы знаешь. Твоему батальону нужно будет перехватить гитлеровцев. Всыпь им. Как, бывало, били мы оккупантов под руководством твоего отца. — Ващенко не приказывал, скорее советовался, но лицо его оставалось строгим. — Зажмем-ка мы гадов общими усилиями в каменном мешке. Свяжем, как говорится, по рукам и ногам. Перекроем им пути. И пусть тыкаются и мыкаются, дух из них вон!

Балтинский зигзаг — самый короткий, но труднопроходимый путь, поскольку завален крупными камнями, а еще выше на подъеме — крутые пороги.

Метров за восемьсот до Военно-Грузинской дороги батальон Соколова настиг немцев. Заняли за скалой надежную позицию и начали обстрел фашистов. Но вскоре выяснилось, что одна рота противника пробралась к Дарьяльской излучине, где и заняла оборону — держит под контролем последние метры ущелья.

— Тариэл, я дал маху, следопыт, — себя стал обвинять Виктор. — Теперь немцы могут опередить нас. Попытаюсь исправить положение. Ты останешься здесь.

— Возьми отделение Аргуданова, — предложил Хачури и, не дожидаясь согласия, скомандовал: — Сержант Аргуданов, с отделением — к капитану!

В это время вернулся запыхавшийся от быстрой ходьбы Махар Зангиев — с двумя бойцами ему было приказано спуститься вниз в ущелье, чтобы выяснить, куда свернула передовая группа немцев. Теперь он доложил:

— Фрицы свернули в сторону «ермоловского камня».

— Что же, мы их перехватим перед Дарьяльским мостом, — заметил Соколов.

— Товарищ капитан, — взволнованно добавил Махар, — я видел того альпиниста, Конрада. А с ним мужчина, очень похожий на Азамата. Только седой. Это, должно быть, и есть его дядька.

— Смотри-ка, Магомет пришел к горе! — зло пошутил Хачури. — Ну что ж, как говорят горцы, волк за долги шкурой будет расплачиваться.

— Живьем бы их взять, — сказал Соколов. — Разговор к ним есть очень важный. Ну, не будем терять время.

Соколов устремился в узкое ущелье с отвесными скалами, с которых стекали ручьи. Один за другим вслед за комбатом потянулись бойцы.

— Быстрее! — то и дело поторапливал Аргуданов бойцов. — Не отставать!

Вскоре в глубоком и тесном распадке начался крутой подъем. Соколов поднимался вверх с завидной легкостью, слегка сутулившись и вытягивая вперед руки, быстро находил для ног упоры. С трудом осиливал подъем грузный, неповоротливый Никола Николаев. Что-то бурчал под нос, ругал себя за то, что так и не приноровился к горной местности.

— Лучше бы остался там, в батальоне! — вымолвил Асхат. — Нам теперь ни секунды терять нельзя.

— Эх, братцы! Сколько неудобств из-за меня, — сознавался виновато Никола. — Но в бою я не подкачаю.

Конрад Эбнер ждал сообщений от капитана Лаца с нетерпением — как там дела? Удалось ли капитану овладеть Дарьяльским ущельем, либо она продолжает оставаться в руках русских? Конрад только теперь по-настоящему оценил боевые способности комбата: стоило ему остаться без Лаца, тотчас почувствовал, как его не хватает, как нужен совет капитана. В горных условиях Эбнеру еще не приходилось воевать, а тут много особенностей.

Наконец прибыл посыльный с донесением: Лац сообщил, что оборону русских в районе Дарьяльского ущелья прорвал и вышел к Тереку. К этому времени выглянуло солнце, стало пригревать. Немецкие солдаты с потемневшими от пыли лицами потянулись к бурной, пенящейся реке. Разделись по пояс, шумно плескались в воде.

— Господин капитан! Отметить надо такое событие, — предложил офицер, чья рота первой прорвалась к дороге.

— Отметим. Непременно отметим. Но подождем командира полка. — Лац, высокий и плечистый, смотрел в сторону распадка.

— Что-то запаздывают наши тыловики, — стали шутить солдаты.

— Мешковатого посыльного, видать, отправили.

— Нужно было Ганса. Пулей пролетел бы туда и обратно.

— Он тут нужен.

— Снайпер. И скольких ты уложил?

— Смотрите, показались машины.

— Наши ползут.

— Наконец-то…

Конрад был доволен действиями роты, пообещал:

— До самого командующего дойду, капитан Лац. Вот увидите, наградят вас крестом.

— Благодарю вас, господин полковник.

— Несите вино! — распорядился Конрад. — Отметим такое событие! И выдать солдатам усиленный паек, они этого заслужили! — добавил он, чувствуя настроение ожидающих чуть поодаль солдат.