Варшавка

— Так вот ты какой… — протянул комдив. — Ну-ну. Посмотрим, чем все это кончится. У меня тоже все.

Положив трубку, Басин некоторое время молча смотрел в пыльное окошко, собираясь с мыслями. Что ж… Он и раньше, на своем НП, проигрывал за полк все возможные варианты и повороты боя. Теперь он только уточнил их и заодно прикидывал — не слишком ли круто говорил с комдивом? Тряхнул головой, мысленно решив: "Ничего.

Командир полка я молодой и неопытный, могу не сразу взять нужный тон и не сразу принять нужные комдиву решения".

И потому, что, тряхнув головой, он ощутил тяжесть каски, снова вернулся мыслями к передовой.

Он думал стремительно, ясно, четко и, наконец, принял первые решения, точнее, не принял, а остановился на одном из продуманных:

— Товарищ майор. Приказываю — пулеметы первой и второй пулеметных рот вернуть в траншею. Второе. Вернуть в штаб всех офицеров. Подчеркиваю — всех! Третье. Соберите всех тыловиков, кроме медицины и боепитания, и бросьте в наши траншеи с задачей…

— Товарищ капитан! — вскрикнул начальник штаба. — Это безумие! Прорвать оборону противника мы уже не можем! Зачем же губить людей? Неужели только ради бездумного выполнения приказа и утверждения самого себя?

Басин усмехнулся, но докончил все так же ровно и неторопливо: — …с задачей — восстановить оборону и, в случае необходимости, отразить атаку.

Подчеркиваю это: не контратаку, а атаку противника. И — последнее. Сколько вы не спали, товарищ майор?

— Ну… двое суток, — выдавил разозленный, растерявшийся майор.

— Безобразие! Перед боем нее офицеры, а тем более мозг части — штаб — должны отдыхать. В будущем я припомню вам эту ошибку.

— Ну, знаете…

— Нет, не знаю. Так вот, постарайтесь разозлиться не на меня, не на обстановку, а на противника, который может сбить нас с позиций. Разозлитесь и немедленно собирайте людей. У меня все. Несколько позже сообщу и свое решение. Да, кстати, вместе с пулеметами пусть возвратятся комбаты и немедленно явятся ко мне. Выполняйте.

Майор нахлобучил каску и пошел к дверям.

— Постойте, — остановил его Басни. — Если вы и дальше будете выполнять мои приказания таким образом. мы с вами не сработаемся. Я не позволю, чтобы начальник штаба был у меня на побегушках. Начальник штаба обязан готовить и оформлять мои решения, организовывать и контролировать их выполнение, Поэтому извольте выполнять свои обязанности. Пока что используйте писарей посыльными. — И круто повернулся:

— Кислов! Разыщи начарта — знаешь, такой чернявый старший лейтенант — и скажи, что я его вызываю.

Позвонил Кривоножко, и Басин спросил:

— Как обстановка?

— Мкрытчан сообщил…

— Знаю… Противник собирается контратаковать?

— Так точно.

— Ну, я ж тебя предупреждал, что дела наши плохи. Так что держись. А пока сообщи-ка мне, что у тебя делает восьмая.

— Перед ней все спокойно.

— Слушай меня внимательно. Прикажи восьмой роте отойти в первые немецкие траншеи.

И чтоб на нашем участке не осталось ни одного убитого, не говоря уж о раненых. Я сейчас распоряжусь, чтобы к ним подослали сани. Мкрытчану прикажи растянуться левым флангом. Все понял?

— Понял. Но — зачем?

— По телефону говорить нельзя. Но поверь, что это крайне необходимо — маневр живой силой. А техника поддержит. Главное, сообщите о моем решении соседу справа. Все.

Действуй, пока у тебя тихо. Через полчаса тишины не будет, потому спеши.

Он положил трубку и встретился взглядом с начальником штаба. Майор козырнул и доложил о выполнении приказа. Басин задумчиво кивнул, и майор недоверчиво спросил:

— Решились на отход? Но ведь за это…

— Отдадут в трибунал? Вполне возможно! Но, как вы слышали, я, прежде всего, атакую своим батальоном.! Рискну своими ребятами. Понимаете?

— Да… — почему-то шепотом ответил майор н спросил:

— Офицеров тыла тоже в траншеи?

— Вот это уже деловой вопрос. С них и начните.

В землянку вошел начарт и вытянулся у двери.

— Вы выполнили мое приказание?

— Так точно!

— А почему не доложили?

— Так, товарищ капитан, начарт…

— Что сказал вам начарт, я предполагаю. Он запретил расходовать НЗ?

— Да, товарищ капитан…

— Так вот, запомните раз и навсегда — дважды я приказов не повторяю. НЗ расходовать.

Потребуется — до последнего снаряда. За несвоевременный доклад объявляю выговор.

Майор, отметьте. Учтется при награждении и продвижении по службе. А теперь, товарищ старший лейтенант, слушайте приказ: всю, подчеркиваю — всю полковую артиллерию, всю, приданную до калибра семьдесят шесть включительно, немедленно выдвинуть на прямую наводку и по возможности хорошо замаскировать и опять-таки по возможности оборудовать запасные огневые и подходы к ним. Время — не более часа. Потом будет поздно. Проследите лично и доложите опять-таки лично. Майор! Я ухожу на НП.

Комбатов — ко мне. Выполняйте. Оба. Кислов! Пошли!

Глава двадцать первая

На НП командира полка Басин бывал и раньше и потому освоился с ним быстро. То, что виделось несколько туманно с его батальонного ПНП, отсюда просматривалось детально.

Он видел залегшие на изрытой разрывами ничейке роты; видел знакомую по прошлым дням оборону противника — ее большая часть была перед глазами Басина, определил, как работала по этой обороне наша артиллерия. Сработала она в общем-то хорошо — траншеи местами были обрушены, местами потревожены. Значит, противник понес солидные потери, но дзоты, как он и предполагал, стояли. Окруженные оспинами разрывов, потерявшие часть земляной подушки, они были еще страшны, и именно на них и держалась оборона. Проволочные заграждения тоже оказались лишь местами нарушены, и возле них бугрились трупы.

— Та-ак… Все сделали как учили, все по правилам, а толку — никакого. Людей только перевели, — громко сказал Басин, и связисты, артиллеристы, саперы и еще бог знает кто, торчавшие в просторном НП, как-то отстранились от капитана, и он заметил это, повернулся и спросил:

— Неужели душа не болят за такую работу?

— Есть приказ, а он не обсуждается, — ответил за всех старший лейтенант из дивизионных саперов, которому, наверное, уже нечего было терять, — его подчиненные, тоже в большинстве своем пожилые, бывалые солдаты, находились в боевых порядках пехоты и не подавали признаков жизни.

— Приказ выполняют с умом! А я его тут не вижу.

Неудача была слишком очевидна, чтобы кто-либо позволил себе возразить. Офицеры только посапывали отводили взгляды.

— Ну, вот что… что натворили, то натворили. Теперь нужно думать, как исправить положение. Прошу подумать. Всех.

— Товарищ капитан, мы не можем выводить орудия на прямую наводку, — вдруг сказал молоденький артиллерийский офицер. — Точнее, они и так выведены, но мы противотанкисты. У нас своя задача.

Басин пристально посмотрел в его ясные, горящие возмущением глаза и представил, что думает сейчас этот офицер.

— Воевать мы, конечно, не умеем, товарищ противотанкист. Это вы заметили верно…

Кстати, вы с какого курса института попали в училище?

— Это не имеет значения, — опять вспыхнул артиллерист. Сейчас он почитал себя за очень смелого и принципиального человека.

— Не хотите отвечать неотесанной пехоте? Ну что ж… ваше право. Но только сможете ли вы смотреть в глаза людям, зная, что танков в округе нет, а перед обороной противника гибнет полк? Причем в глаза не мне, не им. — Басин сделал рукой широкий жест, показывая на офицеров, — а своим же подчиненным? Они ведь тоже видят. У вас на такое смотрение бессовестности хватит? Если хватит, я свое приказание персонально для вас отменю. Отменю и пошлю к начарту дивизии. Пусть он определит вашу офицерскую судьбу. А вы решайте немедленно — будете выводить орудия на прямую наводку для подавления нужных полку целей или не будете. Три минуты.

На НП подошли командиры первого и второго батальонов — осунувшиеся. закопченные, злые. Командир первого батальона, плотный, невысокого роста, скуластый. вступил в командование часа три назад после ранения комбата. До этого он был адъютантом старшим. Командир второго батальона был старым знакомым. Рослый, отличной выправки, с костистым, сумрачным лицом, перепачканным кровью и копотью — его царапнуло осколком, в коротком полушубке с вылезающей шерстью — тоже поклевали осколки, — молча протянул руку Басину, и тот тоже молча пожал ее — признание взаимной приязни и уважения.