То АТО. Дневник добровольца

Про обилие змей уже писал — их и на базе хватает, вдоль фундаментов ползают, но на блокпосту их не видел. В первое дежурство был сильный ветер, и мне выдали прорезиненный дождевик — и от ветра, и от холода помогает. Зато как я в нем прыгал! При каждом повороте ветер распахивает и трет его части с таким характерным «щшшшш», что привыкнуть невозможно! Когда ходишь, можно не обращать внимание, что в паре метров снизу кто-то шуршит пластиковой посудой и колышет траву. Только один раз наглая чупакабра выперлась прямо на тропинку мне под ноги и начала угрожающе на меня кхге-кхгекать. Дуло автомата и дружеский пендаль существо совершенно не озаботили, оно встало на задние лапы и долго вычитывало наглеца, прервавшего их императорскую трапезу. Потом развернулось и, вихляя попой, уползло обратно в яму.

Что это за чудо — без понятия: какой-то забуревший суслико-cвин размером с кроссовок. Ребята с поста утром сказали, что такое наглое мурло и днем их посеoало, кхге-кхгекало и прыгало на берцы — пришлось лопатой образумить и выбросить обратно в яму.

Во второй караул наглая грызуняка на тропинку не вылезала, зато то ли ежи, то ли кошки так и шарились в траве. Лежишь, ногами велосипедик крутишь, голова крутится на 270° отведенного ей сектора обороны, руки на разлегшемся на пузе автомате щелкают туда-сюда предохранителем, и тут очередная обделенная кашей крокозябра шуршит в траве чуть дальше правого уха! Встаешь, включаешь экран телефончика (у меня звонилка мелкая есть) — в траве кто-то просеку за собой оставляет или на тебя глазами-фонариками пялится. Делаешь последнее хохольское предупреждение, забрасывая кусок булки подальше — ЖРИТЕ ТАМ!

Ну и чтобы окончательно задол… заинтересовать всех патрулем в зоне АТО, — о звуках непонятных или военных. Еще в первую ночь из-за ветра деревья в посадке скрипели и выли точно как хор психбольницы. А во второй караул начался двухчасовый бенефис существа с репертуаром «вяаа! вяаа!», иногда переходящем в «тяаа!», — сумасшедшие сепары? лисы? цапли?

Каждые полчаса-час где-то вдалеке что-то взрывается, хлопки выстрелов или орудий. Сигналки с других блокпостов пищат один-два раза за ночь — иногда вместе с ними еще и ракеты осветительные взлетают. Вчера ночью бронетехника ездила — ее в городе отремонтировали, завтра подробности. Чуть не схлопотал пулю радикал R, чудик из совместных ночных нарядов, — его перевели на другой пост, а он к нам пришел в два часа ночи за сигаретами. Осветил себя фонариком, это его и спасло. Только дружественного огня (это когда свои своих стреляют) нам тут не хватает… Надеюсь, дальше Марьинки сепары не пойдут-а то научусь завтра стрелять из штуковины с патронами величиной в ладонь и пойду всех поражать своей пушистостью.

Только дополз до кровати после девятичасового ночного дежурства, десяти часов на ногах, зовут завтракать и ехать в город за пленкой и др. Набилось подозрительно много народа: четырем пришли посылки, двое-трое ехали за сигаретами + офицер вез залетчика.

Про две благодатные темы почти не писал: клещи и залетчики. Расскажу историю нашего первого залета.

Вдень моего кухонного просветления посредством мешка гнилого лука трое кухонных рабов ездили в город, потом ужрались в поварешку и один пожелал насяльнику «счастья и большой любви».

На вечернее построение всех с кухни вызвали к нам (обычно они автономны и живут в отдельном здании), но уже протрезвевшие герои терки и мясорубки явно не заслуживали жестокого наказания. Основной посыл был — не попадайтесь! Коллеги должны уволочь нестойкого товарища спать. Да и вообще, как можно было захмелеть от двух бутылочек ром-колы и литра пива НА ТРОИХ — вы просто позор украинской армии! Вот вам ведро спирта, идите тренируйтесь, лошары!

Пристыженные бойцы ушли строем под командованием своего насяльника. Им был назначен черниговский залетчик — я писал про него: учил ходить строевым шагом малыша и всех на ж/д вокзале.

Как такого мудилу главным назначили — это вопрос к нашему начальству. В его оправдание: у залетчика кое-какое кулинарное образование; и еще неясно, как бы этот чудик повел себя на блокпосту, при пропуске машин, например.

В любом случае, первые дней десять все было вполне благополучно: столовая кормила нормально, нареканий не было, залетчик отвечал за кормежку Высших (есть у нас особая каста неприкасаемых, которые отдельно столуются; как они там в Индии называются — далиты-трупожоги, если не ошибаюсь?).

Главный даже умыкнул у меня скотч и прикрепил над столовой надпись из обрезанных картонок со своей фамилией. Приводить ее не буду, но она ненавязчиво намекает, что мы — свиньи, а в столовой подают наше главное лакомство.

Зато ночью, через пять-шесть часов после построения, демон зельепития вселился в нашего залетчика и принес половине базы «многая печали и горести». Люди, приученные спать «с открытыми глазами», слышали, как демон бегал по коридорам (и по стенам-потолкам, да-да!), пока не нашел благодарную аудиторию из двух неспящих контрактников. Я как раз спал, и последующий бенефис тоже пропустил.

Наконец, герой-экзорцист С.-змееборец выгнал демона ударом с левой, а кухонная братия завершила обряд, «посиживая на главе его поверженной да поколачивая изверга окаянного».

На следующее утро на построении начальство выразило благодарность С., сожалея о выказанном ранее недоверии. С. у нас тоже раньше был в категории залетчиков-потеряшек: при пересылке днепровских в начале мая к нам в Чернигов отбился от группы на ж/д вокзале Киева и якобы шел в Чернигов пешком дней десять.

Я успел еще наклацать про С. супергрозную бумагу с намеком на три года дисбата за дезетирство, по шаблону насяльника. Но потом наш ломоносов таки явился с мозолями на ступнях и без вещей, а к моменту отправки в АТО уже частично реабилитировался. Но все равно его решили оставить под присмотром (а не определять на блокпост) и сделали главным по бане. Первую неделю С. безуспешно воевал со своим многошланговым парошипящим чудовищем, за что сотни воняющих мобилизашек и чешущихся кадровиков уже были готовы принести ломастера в жертву банному Мойдодыру, заставив попрыгать из котла в котел, как Конька-Горбунка. Но сейчас он уже полностью реабилитирован, и даже всосанные пол-литра 96 %-ного напитка № 3 не могут сместить его с пьедестала Дважды-укротителя-строптивых.

Возвращаюсь к залетчику. Когда С. перед строем выражали благодарность, спеленутый черниговский демон еще спал в кроватке, но уже скоро его отвезли в ВСП. Картину той ночи я восстанавливал по частям — получается как-то так: наш герой обратился к своим подчиненным в кухне, дескать, сейчас я вам покажу, как надо пить. Давишь в постели несколько бульков, звонишь девушке, она тебе — секс по телефону, дрочишь-спишь.

Но что-то пошло не так, и в начале второго все наше здание подскакивало от геройских воплей. Потом контрактникам это чудо представилось ст. лейтенантом и позвало смотреть свое кухонное царство: «Вот мои рабы!» В кухне уже возня какая-то пошла с карате, пока около двух ночи С, заступивший в ночной наряд, не утихомирил всех до утра.

В итоге залетчика пару дней держало ВСП, потом на одном из блокпостов он изгонял из себя демона трудом преизрядным окопокопательным, пока, наконец, мы не увидели его в машине вместе с офицером по дороге в суд.

Забегая вперед, через пару дней нам перед строем зачитали приговор суда:

— всей роте: коллективный вынос мозга посредством прокручивания в тысячный раз одной и той же не-бухай-пластинки;

— залетчику: 1700 грн штрафа и минус 700 грн премии атошной за какой-то там период. Судья предлагал посадить на губу на семь дней — боец отказался.

До рассказа о покупке пленки так и не добрался (какая жалость, а так хотелось!), как и в тот день — до кровати… 

Продолжаю про нашу поездку в город: я за пленкой, остальные на почту и за покупками, залетчика в суд. Сосед Д. рассуждает про последнего; «Что такое один окоп — ему надо поручить сеть секретных туннелей между постами прорыть. Потом его метро-строю продадим…» Не знаю, куда этот парень в итоге попадет, но вряд ли на кухню, — пока что помогает мне с уборкой, и на том спасибо.