То АТО. Дневник добровольца

Факты неприглядные:

— после прибытия — что-то вроде посвящения, старший призыв придумывает испытания для младших. Е. говорит, что к нему не приставали, потому что он никак не реагировал на подъебки;

— один младший написал жалобу в прокуратуру — из части перевели и его, и обидчика, и это далеко не единичный случай;

— один парень 24-х лет, к тому же рукопашник, был там типа «дедом» — перед ним все лебезили, в наряды не ходил, тренировал сына насяльника;

— стрельбы производились из отдельных кирпичных домиков, над каждым срочником стоял контрактник, и в случае чего — все знали: они заломают, не дергайся с автоматом;

— тяжелее всего был период, когда младшие перешли в ранг старших — «коллеги» стали вынуждать Е. «не отрываться от коллектива», участвовать в травле младших. Целый месяц Е. был готов к тому, что его звезданут ремнем по жопе, это, типа, символ опущения. В ответ он заранее решил, что сразу будет бить обидчика стулом по голове, хотя за это, конечно, дисбат.

Думаю, если задаться целью, неприглядных фактов накопать можно море. Сейчас призыв возвращают, значит, и дедовщина вернется. В Десне ничего подобного нет, с кем бы ни разговаривал, никто ничего подобного не видел и не слышал. Драки иногда случаются, в основном по пьяни (я не видел ни драк, ни синяков, но о них упоминалось), и еще в спортзале один мужик очень жалел, что его обидчик не пошел на занятие по рукопашному — жаждал на ринге ему «глаз на жопу натянуть».

Ночь прошла спокойно, только одного штормило в темноте — пытался развалить несколько кроватей, падая в поиске своей на чужие.

Утром по новостям передают бегущей строкой: «После подписания перемирия количество обстрелов Луганска боевиками возросло в два раза». Спрашиваю у Ж.: «Кто стреляет по Луганску и Донецку?» Отвечает: «Непонятно, может, и те, и другие». Я попытался донести свою позицию, основываясь на известных фактах:

1. Установка боевиками батарей около жилых домов. Значит, ответка может прилетать по домам. Аналогично — с мобильными минометами.

2. Свидетельство местных жителей, что у них за домом стреляют и снаряды летят в направлении жилых кварталов.

Рассуждаем, кому это выгодно. ВСУ не наступают, не пытаются уничтожить штабы, базы техники, склады, а ведь именно их имеет смысл обстреливать. Но туда почему-то за последнее время не прилетело ни одного снаряда, все только по жилым кварталам. Почему же боевикам выгодны обстрелы и убийства на своей территории? Население пассивно, новости только российские. Достаточно совковых бабушек для формирования общественного мнения: «стреляют звери укры». Точно также «зверями» выставляют укров и перед населением РФ, съемочные бригады зачастую заранее знают, что и куда прилетит и оказываются на месте обстрелов быстрее скорых. В последнее время появились факты, что военные РФ стреляют и по ВСУ, и по жилым кварталам: два снаряда в одну сторону, два в другую.

Подошедший Т. подтверждает мое мнение: «СРСР завжди використовував державний терор проти свого населення». Т. - парень 30-ЗЗ лет, щирий українець з вусами, із Запоріжжя, но призван из Киева. Обсудили уже вчетвером статью Зубова про украинскую нацию: Крым и Донбасс не знали голодомора, потому в годы независимости так и остались «совком».

Третий взвод забрали на занятия с насяльником. Нас, 5-й, оставили в казарме с контрактником. Все расселись кружком вокруг него и слушали полчаса про устройство ЗИЛа. Все дополнялось конкретными примерами из эксплуатации в АТО. После краткой лекции начали расспрашивать про само АТО.

Оказывается, Деснянская 169-я дивизия стоит в Дебальцево и окрестностях. При проезде через сепарские села надо быть очень внимательным. Если из села выходят посмотреть трое, то растяжки надо снимать с дороги, если много, значит — с РПГ и других стволов шмалять будут. Т е. все местное население так или иначе связано с сепарами и видит, где кто сидит. Нашим помогают крайне редко, и доверять никому нельзя. Иногда просят помощь для детей, им приносят пачки крупы, тушенки, муки. В отлет: «А чего так мало?» Сами сепары занимают высоты, терриконы, ставят там минометы и снайперов. Иногда по ж/д дороге возят платформы с минометами. Если услышал стук колес, значит, скоро будет обстрел. Блокпостов много, до Артемовска — через каждый километр, не пройдешь и не проедешь — нужно цифробуквенный пароль знать. На каждом блокпосту есть разведка, связь. Без связи не делается ничего. Во время перемирия стоишь на блокпосту, сидишь: сепары открыто мины ставят. Докладываешь — говорят: наблюдайте. Бывало, сначала расфигачили сепаров, потом — до-пожили. Тактики боя у них нет — иногда прут, как в ВОВ.

Самая тяжелая ротация — около 30 легко и тяжело раненых из 270 человек подразделения, из них только один огнестрел, все остальные — от взрывов и мин. Были люди, которые за три месяца не отстреляли ни одного патрона, потому что все обстрелы — из Градов или артиллерии. Люди, которые обслуживают РСЗО (например, Град) за все время ни разу палатку не ставили, им все время надо менять позицию. Технику отжимают с обеих сторон. Например, захватили танк сепаров, а на нем закрашены белые полосы ВСУ. Недавно отжали АКУ: дальность стрельбы — 48 км, калибр — 420 мм.

Всего на фронте хватает, волонтеры возят. Носков — целые мешки, еда даже иногда портится, вот только воды всегда мало.

После лекции расходиться не стали. Мужчина 45–50 лет из Луганска рассказывал, что люди там совсем другие. Цитата; «Каждого второго надо уничтожить, хоть бы и вместе с семьей» (позже мы узнаем, что он член УНА-УНСО). Давно сбежали хапуги-миллионеры, поставлявшие на ТЭЦ и ТЭС вместо угля отвальную золу из озер: жара нет, но горит хорошо! Остались разве что ханурики, вечно сидевшие у наливаек, — верят всему, что по телевизору покажут. «Я был в СБУ, предупреждал их — без толку. СБУ первым и сбежало…»

После занятий попили чаю и пошли в спортзал. Опять задержались, занятие уже закончилось. Инструкторы из Чернигова демонстрировали разные приемы, смотрели 40 человек. Сосед рядом тихо спросил; «Нахера оно нам надо, эти боевики смотреть?» Потом повисели на турниках, Ж.-младший делает колесо и вертушку. Насяльник пригласил на занятия всех желающих к 15:50.

Во время обеда пообщались с Ж.-старшим об их занятиях. Насяльник в классе рассказывал о технике в АТО. Потом походили по ангарам, полазили по танкам, БТРам. Внутри очень тесно, ноги плохо помещаются, а у высоких из люка голова торчит. Насяльник тоже был в АТО, рассказал несколько историй. Дед, 60 лет, под обстрелом не побежал в блиндаж, как все, а остался в БТР. Сразу после обстрела подъехали машины с сепарами, дед их расстрелял и получил медаль.

Я рассказал Ж. о наших занятиях и про человека из Луганска. А он перед нами стоит, зовут В. Из Луганска выехал год назад на заработки в Крым. Оказалось, у нас есть общие знакомые из сферы наружной рекламы. Он с давних пор член УНА-УНСО, пытался попасть в Айдар (там у людей было все), но туда нужна рекомендация. В Правый сектор (кстати, база у них тоже в Десне) не брали, «кормили завтраками», потому и пошел в военкомат.

После обеда около пехотной казармы вижу только подъехавших два джипа. На них флаги ВДВ и «Ніхто крім нас». Из багажников солдаты выгружают и заносят в казарму ящики и свертки — непонятно, что в них. Около джипов стоят 5–6 солдат 40–45 лет, очень угрюмые, какие-то порезы на лицах и ладонях — наверное, на ротации из АТО. Но на мой прямой вопрос они отшучиваются.

Солдат-водитель джипа начинает рассказывать им про содержимое НАТОвской аптечки (вижу у каждого из солдат такую на поясе): жгут наложить и закрутить 4 раза, целлокс насыпать прямо в рану и т. д.

Подхожу к одной из трех симпатичных девушек-волонтеров, стоящих около джипов. Представляюсь: доброволец из Киева, веду дневник, впервые вижу «живого» волонтера, вы из какой организации?

Она спрашивает: «Дневник электронный?»

Отвечаю: «Нет пока».