Наступление

После вечеринки Данчо и Лиляна вышли на улицу вместе. Звезды зябли от холода на очистившемся от облаков небе. Земля заиндевела. Он шел рядом с Лиляной, и его все еще не покидало чувство вины перед людьми. Позади них, со стороны площади, доносился оживленный говор и смех.

Они медленно прошли через мост над Осымом и остановились у дома Лиляны.

— Лили, — посмотрел Данчо ей прямо в глаза, — ты позволишь мне дать тебе один дружеский совет?

Поеживаясь от ночного холода, девушка с улыбкой сказала:

— Если твой совет длинный, то я не выдержу.

— Тебе неприятно меня слушать?

— Нет, просто мне холодно.

— Тогда я скажу в двух словах: тебе пора уехать отсюда.

— Почему? — удивленно спросила она.

— Да потому что теперь самое время заняться каким-нибудь настоящим делом. Ты даже не представляешь себе, как нужны для работы в наших комитетах женщины! Для чего понапрасну терять здесь время?

— Нет, — твердо заявила она, — мне и здесь хорошо.

— Все же подумай, — посоветовал он и, прежде чем расстаться с ней, спросил: — Тебе пишет Киро Слановский?

— Нет, а что?

— Мне кажется, все недоразумения вокруг него рассеялись. Он напрасно страдал, но что делать, время такое сложное. Ты ему напиши, пусть знает, что все подозрения с него сняты, — еще раз повторил он, прощаясь…

Сон Данева был тревожным, голова — тяжелой от переутомления. Утром он проснулся рано. Напрасно мать ходила на цыпочках, чтобы дать сыну возможность отоспаться. Хмурое, сырое утро подействовало на него еще более угнетающе.

Мать хлопотала возле печки и робко поглядывала на него.

— Никак мы тебя разбудили? — виновато спросила она. — Отец так раскашлялся, что небось и соседей переполошил.

— Нет, я ничего не слышал. Я выспался, — потянулся он. — Только, кажется, простудился.

— Сходи к доктору, сыночек. Береги себя. Не думай, что простуда так просто пройдет. А всю работу ведь не переделаешь. Вот Матей Арапский с самого рассвета ошивается у ворот.

В это время вошел отец. Стряхивая с полушубка приставшую солому, он, поняв, о ком идет речь, озабоченно добавил:

— Ох, Данчо! Людям житья нет от Матея.

— Почему?

— Да потому что власть дурака еще глупее делает, — улыбнулся отец и задумался. — Зазнался он, люди боятся его, стороной обходят.

— Ах вот оно что! Ну я ему… — погрозил Данчо. — Я сейчас вернусь, — махнул он рукой и медленно вышел на улицу.

Еще издалека Данев увидел Матейчо, который ходил вокруг его машины. Увидев Данева, Матейчо сразу же поспешил ему навстречу.

— Решил подкараулить тебя тут, — указал Матейчо на его машину. — Откуда мне знать, останешься ты или нет, а мне есть что доложить тебе, пожаловаться…

— Жаловаться собрался! А что от тебя уже стонут, это тебе известно? — слегка нахмурил брови Данчо.

— Но я же ушами не хлопаю! Ты вот спроси Монку, где он пропадает, за какой собакой бегает?

— А тебе-то что за забота заниматься его личными делами? — нервно прервал его Данев.

— Да-а, — многозначительно подмигнул ему Матейчо, — ты ведь не знаешь, за кем он увивается. За сестрой Киро Слановского, вот за кем!

— Ну и что из того? — стиснул зубы Данев. — Ты что, его опекун?

— Нет, я просто так, — смутился Матейчо и тут же подумал: «Или у него плохое настроение, или мне кто-то здорово насолил».

В общину они вошли молча. В комнате старосты Калыча они застали одного из общинных милиционеров, который растапливал печку. Калыч поздоровался с Данчо и, потирая руки, сказал:

— Ну, теперь ты наше начальство!

— Где остальные? — спросил Данев и посмотрел на часы.

— Сейчас позовем Кунчо. — Калыч открыл окно и закричал; — Эй, Танас, загляни в мастерскую; если Кунчо там, пусть срочно поднимется наверх!..

Матейчо виновато моргал. Его мучило враждебное и неприязненное отношение к нему Калыча и Данчо, и чтобы найти себе занятие, он принялся разжигать печку.

— Ну и мастера, печку растопить не умеете! — с упреком обратился он к милиционеру. — До каких же пор мы будем вас учить? — И тут он вдруг сразу переменился в лице, потому что в дверях появился Монка.

Данчо подал ему руку и дружески похлопал по плечу:

— Ну как поживает молодежь?

— Будем говорить, что хорошо, тогда врагам тошно станет, — непринужденно улыбнулся Монка.

— А с Матеем не можете сработаться? — косо посмотрел Данев на Матейчо и закурил сигарету.

— Доложу, все самым подробным образом расскажу, — забормотал Матей, — мне правда дороже всего на свете.

— А нам, ты думаешь, она не дорога? — сердито спросил Калыч и кивнул головой на дверь, чтобы милиционер вышел из комнаты.

— А мне почем знать? Все сговорились против меня! Если я вам мешаю, то подам в отставку. На меня уже люди косо глядят. Со стороны легко…

— Послушай, — приблизился к нему вплотную Данев, — если ты не можешь идти со всеми в ногу, если будешь продолжать делать глупости, мы не станем ждать твоей отставки, а дадим тебе пинка под зад — и катись. Вот мой тебе совет: перестань считать себя непогрешимым.

— Спроси-ка у него, — сказал Калыч, — как он делал обыск у Киро Слановского. Ему никто на это не давал разрешения, но он и слушать никого не стал. Знай себе делал свое дело!

Матейчо сконфуженно заморгал:

— Если служба потребует, я и отца родного не пощажу!

Монка, который грел руки у печки, повернулся к Даневу:

— Данчо, я не напрашивался на службу, ну а если говорить начистоту, с Матеем работать не буду.

— Вы что же, село не поделили? — с иронией спросил Данев.

— Пусть он скажет, — кивнул Монка на Матейчо.

— А что говорить-то, ты мне не подчиняешься…

— Послушай, — прервал его Монка, — глупости делать я не стану… Понимаете, ставит он передо мной, например, такую задачу: чтобы я его ругал в присутствии Йончоолу, и если тот начнет соглашаться и поддакивать, хватать его за шиворот, как врага.

Калыч засмеялся:

— Танас Йончоолу и без этого ругает его на чем свет стоит.

— А вам это нравится? — обиделся Матейчо. Он ожидал от Данева сочувствия, но Данев вместо этого зло спросил его:

— Кто приказал тебе делать обыск у Киро Слановского?

— Никто. Сделал это под свою ответственность.

— Да твоя ответственность не стоит и понюшки табаку, тебе понятно? — Данев отошел к печке. Не скрывая раздражения, бросил: — Посмотрите-ка на него, под свою ответственность! А что с тебя взять? Ты отдаешь себе отчет, кого компрометируешь?

— Данчо, — подмигнул ему Калыч, — он не виноват.

— А кто же? — не понял намека Данев.

— Мы! Кому-кому, а нам-то ясно, как варит у него» котелок…

— Брошу все, уйду куда глаза глядит, — обиженна прервал его Матейчо, — может, тогда вам легче станет. Вы поставили задачу поймать Ристо Шишманя. Разве он сумасшедший, чтобы добровольно прийти в село? Ведь его тут и сцапают!

— При чем здесь он? — усмехнулся Монка. — Хотя об этом можно и поспорить. Ты хочешь, чтобы я лежал всю ночь у них под забором в засаде?

— Раз я мерзну по ночам, — повысил голос Матейчо, — то почему бы и тебе не померзнуть? Консул какой выискался!

— Но в этом нет необходимости, — вмешался Данев. — Будете устраивать засады только в том случае, если получите сигнал, что он объявился где-то поблизости. Иначе нет никакого смысла мерзнуть. Ну а что у Киро Слановского нашел?

Матейчо замолчал. Калыч заметил:

— Я бы закрыл его в доме да так хворостиной выпорол, чтобы здорового места на спине не осталось.

— Только и знаешь, что побить да выпороть! — огрызнулся Матейчо.

— Матей, — предостерегающе поднял палец Данев, — в последний раз тебя предупреждаю. Проштрафишься еще раз — сдавай оружие и не попадайся мне больше на глаза…

Глава шестая

Штаб полка расположился в небольшом селе Василевцы, в четырех километрах восточнее города Рашково. К вечеру второго дня после взятия города к Додеву прибыл из штаба армии нарочный. О его посещении Додева предварительно уведомил полковник Киселов. Для встречи был определен специальный пароль.