Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.

При фронтальной атаке дым от бомбежки закроет корабли на рейде, усложняя условия для действий торпедоносцев и горизонтальных бомбардировщиков. Поэтому предпочтительнее внезапная атака, — если она вообще возможна.

Фучида должен был подать сигнал выстрелом из пистолета «верей»: один выстрел означает внезапную атаку, два — фронтальное нападение. Пока он летел, возглавляя всю группу, к западному побережью острова, он поручил через переговорную трубу своему пилоту лейтенанту Мацузаки, сидевшему на переднем сиденье:

— Мацузаки, внимательно следи за небом над Пёрл-Харбором слева — могут появиться истребители противника.

Над Пёрл-Харбором небо ясное, гавань покрыта легкой дымкой — мирное воскресное утро. Фучида в бинокль рассматривал картину с высоты более трех тысяч метров, но увидел лишь мачты вначале одного, затем другого, третьего американского боевого корабля; нигде ни на судах, ни на берегу незаметно никаких признаков тревоги. Фучида улыбнулся: все — внезапная атака! Взял в правую руку пистолет, поднял над головой и одним выстрелом отдал приказ. Часы показывали три минуты четвертого.

В этот момент различные эскадрильи должны рассыпать обычный строй, в котором летели, и образовать боевой строй, чтобы начать атаку. Эскадрилья торпедоносцев капитана 2-го ранга Мураты приняла сигнал и начала снижаться. Группа пикирующих бомбардировщиков Такахаси тоже увидела сигнал и стала набирать высоту. Предстояло подняться до четырех тысяч метров и быть готовыми к резкому снижению. Однако истребители сопровождения капитана 2-го ранга Итайи не увидели сигнала; быстроходным истребителям «Зеро» трудно держать скорость 230 километров в час, с которой летели другие группы, поэтому, а также, чтобы вести наблюдение, они прочесывали небеса справа налево и облетали колонну с головы до хвоста.

Так получилось, что в момент подачи сигнала истребители находились в трех-четырех километрах и почти на семьсот метров выше самолета Фучиды. «Какого черта они там делают?» — подумал Фучида. Произвел еще один выстрел, уже специально для истребителей. Заметив в небе черный дымный хвост, эскадрилья Итайи наконец-то догадалась, что надо занять свое место в боевом распорядке.

Однако, к сожалению, эскадрилья пикирующих бомбардировщиков Такахаси (как говорит Фучида, «этот дурак Такахаси, у него в голове не все в порядке»), увидев это, приняла сигнал за приказ приступить к фронтальной атаке. Считая, что его тем самым назначили возглавлять атаку, Такахаси, не поднимаясь до намеченной высоты, резко бросил все пятьдесят бомбардировщиков под своей командой в пике. Видя это, заволновался Мурата из эскадрильи торпедоносцев. Решив не дожидаться, пока пикирующие бомбардировщики нанесут удар, он также поспешно повел самолеты под своей командой резко вниз до малых высот. Видя, как они уходят, Фучиде пришлось в 3.19 — за пять минут до положенного времени — обернувшись к радисту на заднем сиденье, дать приказ «то-ренсо!».

«То-ренсо» означает повтор одного слога, «то», — сигнал для всех самолетов начать атаку. Схватившись за ключ на панели радиопередатчика, радист начал беспрерывно отстукивать один и тот же слог: «то», «то», «то», «то», «то»…

Так в 3.25 утра 8 декабря по японскому времени с первой 250-килограммовой бомбой, сброшенной пикирующими бомбардировщиками Такахаси на Уилер-Филд, началось Гавайское сражение, которое вела лишь атакующая сторона.

5

Вечером 7 декабря Ямамото, как обычно, играл в шоги с офицером штаба Ватанабе на борту флагмана «Нагато», стоявшего на якоре в Хасирадзиме. Обычно их игра заканчивалась после того, как Ямамото выигрывал четыре раза подряд, но очень редко Ватанабе удавалось выиграть несколько партий подряд. Это, как правило, случалось, когда приближался фронт низкого давления; возможно, Ямамото относился к людям такого типа, которые реагируют на изменение погоды. В тот самый вечер, однако, игра кончилась раньше, чем обычно, потом Ямамото и штабные офицеры приняли душ и разошлись по своим каютам.

Некоторым удалось поспать два-три часа, другие вообще не могли заснуть, но вскоре после полуночи почти все вновь собрались небольшими группами в оперативной комнате. Вахтенным офицером в то время был Сасаки Акира.

Все четыре стены оперативной комнаты увешаны огромными картами Тихого океана и отдельных зон в водах Юго-Восточной Азии. На столе большой глобус и ряд других карт, на маленьком столе — папки с оперативными приказами и данными радиообмена.

Ямамото сидел неподвижно, с закрытыми глазами, в складном кресле перед большим столом в глубине комнаты.

Пришла новость о высадке на Кота-Бару, потом об успешном десанте в Батаане на Филиппинах. Затем наступил долгий, мучительный период ожидания; время тянулось бесконечно. Тяжелая тишина воцарилась в оперативной комнате; все молчали; слышался только шелест — кто-то перебирал сообщения в папках — да иногда скрип карандаша.

Через проход — радиорубка, кабель шел к приемнику на столе в оперативной комнате, так что все слышали напрямую поступавшие сообщения. Наконец старший штабной офицер Куросима негромко сказал:

— Вот-вот начнется — в любой момент, — и взглянул на часы на переборке.

Волнение пробежало по комнате. В этот момент вбежал радист и крикнул вахтенному офицеру:

— Сэр, многократный сигнал «держи к ветру»! Сасаки обернулся к главнокомандующему.

— Как вы слышали, сэр, — доложил он, — сообщение отправлено в три девятнадцать.

Ямамото открыл глаза и кивнул; рот его тронула грустная улыбка.

— Вы приняли это сообщение напрямую с самолета? — спросил он радиста.

Радиорубка «Нагато» действительно принимала сигналы «то» напрямую с небес над Оаху.

— Прямой прием? — переспросил Угаки. — Отличная работа!

Молодой радист покраснел от похвалы, отдал честь и умчался из комнаты.

И тут стали поступать донесения от атакующих подразделений: «Внезапная атака принесла успех!», «Корабли противника торпедированы: отличные результаты!», «Хикам-Филд атакован: отличные результаты!».

В то же самое время радио в оперативной комнате улавливало напрямую огромное количество незакодированных радиограмм с американской стороны. Как вспоминает Угаки в своей книге «Сенсороку», это отрывистые короткие радиограммы: «SOS! Атакован бомбардировщиками джапов…»; «Оаху атакован пикирующими бомбардировщиками джапов с авианосца…». Когда Ямамото услышал одну из них: «Джап — это действительно вещь», — короткая усмешка была его реакцией.

Ровно через час после первой волны вторая атакующая группа, ведомая капитаном 2-го ранга Симазаки Сигеказу, состоявшая из 170 самолетов, вторглась в небо над Пёрл-Харбором и достигла значительных результатов, перед тем как удалиться. К тому времени, когда рассвет забрезжил над заливом Хиросима, количество докладов, поступавших в оперативную комнату «Нагато», стало неуклонно уменьшаться.

С любой точки зрения рейд имел огромный успех, и штабисты не могли скрыть ликования; один Ямамото оставался погруженным в явную депрессию. Погода чудесная, день спокойный и теплый. В то утро главнокомандующий и его офицеры сидели вместе за завтраком. Среди штабистов слышался смех, все необычно разговорчивы. Покидая стол в конце завтрака, Ямамото подозвал к себе Фудзии Сигеру.

— Как вы знаете, — заговорил он, — правительство уверяет, что сократило время между вручением ультиматума и началом атаки до тридцати минут. Полагаю, министерство иностранных дел сделало все, что подобает в таком случае. Из телеграмм, которые поступили на данный момент, явствует, что атакующая сторона соблюдает условия сделки. Но есть опасность, что кто-то ошибся, и потом станут говорить — это подлая атака. Не торопитесь, но держите в памяти и проведите тщательную проверку.

— Уверен, что все в порядке, — ответил Фудзии, — но я тщательно проверю.

В 8.30 утра командиры и начальники штабов частей, остававшихся в Хасирадзиме, прибыли на борт «Нагато» для анализа ситуации и оценки достигнутых результатов. Собранные вместе, полученные до сих пор сообщения позволяли предположить, что все боевые корабли на якоре в Пёрл-Харборе выведены из строя. Однако, допуская, что одни и те же повреждения зафиксированы несколькими самолетами, офицеры штаба снизили это число до величины, представлявшейся наиболее разумной, и обратились к Ямамото, желая узнать его мнение. Ямамото посоветовал им дать еще более осторожную оценку нанесенного противнику ущерба. Тогда они уменьшили цифру на 60 процентов; в результате в 20.45 появилось объявление морского отдела императорского генерального штаба: