Степные хищники

«Быть ветру», — подумал Кондрашев и осторожно вытянул начинавшую неметь ногу. Из двух бывших с ним красноармейцев один спал, а другой выкладывал из галечника разные узоры.

Наступали сумерки. Под яром предметы начали терять свои очертания, волжская вода из ярко-красной становилась темно-вишневой, а в затененных местах начинала синеть вороненой сталью. Немного спустя поблекли яркие краски и на небе. Утих птичий гомон. Из мрака прибежал первый порыв ветра, тряхнул деревья, зашумел листьями, рассыпался крупной рябью на воде. За первым примчался второй, за вторым — третий, а затем дружно подуло, засвистело, как в печной трубе. Рокотом отозвалась потревоженная Волга. На берег полезли волны, зашуршала галька. Мелкий бисер водяных брызг долетел до сидевших в яме.

«Надо бы лодку вытащить на берег дальше, — может унести», — подумал Кондрашев.

— Разбуди его! — шепнул он красноармейцу и приподнялся, но в этот момент с обрыва скатилось несколько камешков. — Тс-с!

Прошло несколько томительных минут. Слышно было, как стучала кровь в висках. Камешки продолжали катиться, — кто-то, оскользаясь, спускался по откосу.

— Двое. Если побегут — стрелять.

Две темные фигуры поравнялись с ямой.

— Ни с места! Руки вверх! — гаркнул Кондрашев.

Пришельцы метнулись вперед. Две молнии прорезали темноту. Задний упал, передний продолжал бежать. Еще два выстрела. Бандит помчался еще быстрее.

— За ним! Уйдет! — крикнул Кондрашев, но красноармейцы уже бросились в погоню.

Костя выпрыгнул из ямы и тут неожиданно заметил темную, едва различимую на фоне скалы человеческую фигуру.

— Руки вверх! — хриплым от волнения голосом крикнул Кондрашев.

— Сдаюсь, — послышался в ответ женский голос, и на прибрежную гальку упало что-то металлическое.

Костя подошел и чиркнул зажигалкой:

— Устинья Матвеевна!

Не менее Кондрашева была поражена неожиданной встречей сама Устя.

— Как ты сюда попала? — допытывался Костя.

Вдали, в той стороне, куда побежал бандит, грохнул выстрел, потом еще один.

— Рад? Доволен? — озлобленно спросила Устинья.

— Чем доволен? — не понял Кондрашев.

— Как же! Отличился! Марусю поймал!

— Какую Мару…

Но Устя не дала ему договорить.

— Издеваешься?! Или не знаешь, что я Маруся? — уже истерически выкрикнула пленная и вся собралась, словно для прыжка. — Понял?! Не знала, к кому попаду, — ни за что бы не сдалась!

Сильный порыв ветра окатил обоих песком, ударил в лицо камешками и брызгами воды. Костя невольно закрылся рукой. Затем наступило долгое молчание, лишь шумел ветер и назойливо бились о берег речные волны.

— Костя! — Это было сказано вполголоса, жалобно. — Застрели меня!

Кондрашев молчал, и голос Устиньи снова зазвенел, как натянутая до предела струна. — Застрели! Слышишь? Я не могу встретиться с Васей.

«Действительно…» — подумал Кондрашев.

— Не можешь? Дай, я сама застрелюсь! — уже, как одержимая, кричала женщина.

Бывает, что в критические моменты решение приходит совершенно неожиданное.

— Садись и греби за реку! — внезапно сказал Костя, стаскивая лодку с берега. — Живее!

Женщина повиновалась. Ей было уже всё безразлично, ничто ее не страшило, кроме встречи с Василием Щегловым. Она, не раздумывая, шла навстречу смерти, потому что переплыть в утлой лодчонке разбушевавшуюся Волгу было почти невозможно.

Когда Устинья села за весла, Кондрашев с силой оттолкнул лодку от берега и долго-долго стоял, всматриваясь в непроглядную мешанину из пены, брызг и мрака, прислушиваясь, не донесется ли с реки крик о помощи. Напрасно. Грозно ревела и плескалась река, и в этом гуле не было места слабому человеческому голосу.

Карта боевых действий