Прямой наводкой по ангелу

По окончании разговора Гута долго ходил по столовой, даже слышит Роза, как он тяжело, с одышкой, дышит, видимо курит, вонь табака. Потом набрал телефон, рявкнул кого-то к себе, а сам, наверное, в тревоге повалился на диван так, что сверху тишина, теперь и Роза в подвале боится свободно вздохнуть, а тут, как назло, от всего услышанного горло сперло, хочется чихнуть; она обеими руками сжала до боли скулы, так и просидела, выдавив на лице синяки, пока не явился вызванный.

По голосу слышно — чеченец, явно не молодой. Вначале Гута говорил, точнее выговаривал его за нерасторопность, и даже выговорил за воровство и приписки. А потом стал говорить, точнее что-то объяснять полушепотом, Роза не разберет. И вдруг Туаев закричал:

— При чем тут эти объекты?! Ты акты давай! Найми еще сотню людей, и днем и ночью пиши наряды и процентовки, нам объекты нужны.

— Так ведь сумма колоссальная! На эти деньги три Грозного отстроить можно, и еще нам в поколениях останется.

— Ты дурак! — еще злее рев Гуты. — Разве ты еще ничего не понял? Ничего более строить не надо! Не надо!

— А мы особо и не усердствуем, как ты велел.

— Замолкни! Не в стройках дело, акты сдачи давай!

— Гута, пощади. Ведь такое и на бумаге вывести нелегко, миллиарды за полгода освоить. Кто нам поверит? Как мы это спишем?

— Война все спишет.

— Что? — долгая пауза, и совсем иным, удрученным голосом.

— Гута, что-что, а я в такие игры не играю, на крови деньги делать не буду.

— Чего? — едкий голос Гуты.

Роза слышит, как наверху завязалась какая-то возня.

— Убери свои срамные руки, — гневно крикнул пришелец. — Я тебе в отцы гожусь, как тебе не стыдно?

Слышно, как чьи-то шаги твердо направились к выходу.

— Стой! — команда Гуты, ей шаги повиновались.

— Ты, наверное, забыл, — весьма язвителен тон, — что и ты и я на эту работу по доброй воле рвались, за нее, «кровавую», с конкурентами нещадно боролись, огромные взятки выложили, и признайся, уже немало заработали, или точнее, наворовали. Конечно, это копейки по сравнению с тем, что отхватили москвичи. Но в принципе, это ведь их деньги, из российского бюджета. Могли и это не дать.

— Эти деньги оплачены десятками тысяч безвинных жизней.

— Вот именно, — металлически жесткий голос Гуты.

— И, если сейчас мы начнем с тобой рыпаться — до утра не доживем,… ты это прекрасно знаешь. И знаешь, что президента России уже переизбрали — все, мажор миролюбия более не нужен. Нужна снова война, чтобы под шумок чужой драмы продолжить разграбление России.

— Как мы несчастны.

— Да, народ наш несчастен,… и сам повинен в том, что поддался провокаторам. А впрочем, народ здесь бессилен, — тщательно проработанная глобальная операция, а мы, чеченцы, в силу исторического и географического менталитета, попали в эпицентр коловерти событий.

— Ужас!

— Да, для многих ужас. Но нам с тобой повезло: у кормушки сытнее, теплее. Так что иди, побыстрее заканчивай «восстановление» Грозного, а то скоро «войнушка» вновь начнется.

— Когда?

— Не знаю. Да, чувствую, скоро. Сам не видишь, как город наводнен боевиками, разъезжают открыто, всех впустили федералы.

— Дэла! Надо семью и родных вывезти побыстрее.

— Давно пора. Только особо не болтай. И, кстати, необходимо и своим, боевикам, помочь; все скидываются — кто как может.

— А если федералы узнают? Пособником боевиков назовут, расстреляют.

— Ныне не расстреляют. Этот негласный указ от них же и исходит.

— Что творится?!

— Ничего нового. Как издревле говорится: «разделяй и властвуй», а народ — быдло, ему хлеба и зрелищ. А чеченская война — ну, где лучшее зрелище устроишь?!

От невольно подслушанного Роза в шоке, в страхе; и боясь еще более кошмарное услышать, и от того не вытерпеть, закричать, она в ужасе прикрывала свои уши. Так и не поняла — то ли они вместе ушли, то ли Гута еще остался. Не смея шелохнуться, она окаменела в одной позе, от перенапряжения, оказалось, так и заснула. Неизвестно через какое время, но немалое, разбудил ее Туган:

— Эй, Роза, ты где? Вылезай, — негромко звал он ее в раскрытый люк.

— Жива? Хе-хе, всю ночь о тебе думал, дрожал. Ведь Гута здесь ночевал.

Вся взъерошенная, помятая, еще более почерневшая от мрака подвала, насупленная Роза, прерывисто пыхтя, вылезла в столовую.

— Слава Богу, что ты не сунулась вверх, — неподдельный страх в глазах Тугана.

— Кошмар что творится. Гута злой, любого готов загрызть.

— Съел бы он тебя, мир бы не оскудел, — съязвила она, и отряхивая подол платья, словно про себя.

— Тряпка.

— Но-но, ты это о чем? — повысил голос одноклассник.

— Да так, о платье, — еле сдержалась она, и о другом, о более насущном.

— Ты слышал, о чем Гута говорил?

— Нет, но догадываюсь.

— Война, вновь война будет, — будто он виноват, надвинулась Роза.

— Уже который год война, — горестно выдохнул Туган, и избегая ее взгляда, подошел к окну, слегка отодвинув занавеску, воровато выглядывая.

— В этой войне я ничего не могу понять: кто с кем, и кто против кого? — он сделал паузу, наверное что-то обдумывая.

— У Гуты много денег и две длани — вроде, служит федералам, Москве; и в то же время дружит с боевиками, по крайней мере, с чеченскими «генералами» в полном контакте. В общем, видимо, кого надо усластил, свои же выдали: брата Гуты своровал некто Бага Тумсоев, тоже вроде какой-то полевой командир. Знаешь такого? — он резко обернулся к ней.

Роза стойко выдержала его испытующий взгляд, и глядя исподлобья:

— За что ж меня мучаете? Хотя бы теперь отпустите.

— Хм, «отпустить», — он вновь выглянул в окно.

— Я не знаю, как тебя вновь перевести в бункер, весь двор охранниками Гуты кишит.

— Зачем в бункер, лучше сразу в могилу.

— Замолчи, дура!

— Туган подошел к ней, скривил в гримасе лицо.

— Ты окончания не знаешь.

— «Окончания»? — екнуло ее сердце, моментально перехватило дыхание.

— Говори, не мучь, и так тошно.

— В общем, с этим Багой на контакт Гута вышел, сто тысяч долларов предложил; а Бага жмотом оказался — ни в какую, полмиллиона требует.

— Врешь! Бага денег не ведает, и не знает что это такое.

— Ха-ха-ха! А клялась, что не знаешь.

— Во-первых, не клялась, — выпятила она грудь, подбоченилась в гневе, — а во-вторых, эти деньги Баге были нужны, чтобы выкупить у федералов своих раненых товарищей.

— Гм, ты смотри, даже это ты знаешь. Как вы были близки!

— Не издевайся, — ноздри вздулись у Розы.

— Продолжай.

— Ну, — Туган вновь подошел к окну, — раз ты многое знаешь, то и о дальнейшем догадываешься, — он замолчал.

— Не догадываюсь. Говори!

— Если вкратце… Гута инсценировал обмен. Брата вызволил, а вот Бага лихим парнем оказался, такой дерзкий, что, говорят в очередной раз ушел и скрылся, сама знаешь где. — В подвале «Детского мира».

— Вот видишь, все ты знаешь, — ухмыльнулся Туган.

— А дальше что? — чуть ли не дрожит Роза.

— А дальше, не поверишь, сам переживаю, худо.

— Не томи! — почти срывается на плач ее голос.

— Рассказывают, что Бага был практически неуязвим в этом подвале. И так как не был в сговоре, а был настоящим бойцом, федералы не раз пытались его в этом логове уничтожить, даже газом морили. Не выходило… А Гута знал, что отныне Бага злейший враг, и спуску не дал бы. Говорят, отчаянный был боец.

— Неужели? — простонала Роза.

— Да. Гута хитрый и умный.

— Гута подлый и коварный мерзавец, подлец!

— Не шуми! — обеспокоенный Туган вновь выглянул в окно.

А Роза уже вконец обессилела, не села, а буквально упала на диван, и печальным шепотом:

— Говори, что эта дрянь натворила?

— В этом доме над «Детским миром» жил…

— А-а! Мальчик?! — как ошпаренная вскочила Роза.

— Не шуми! Не шуми! — бросился к ней одноклассник, ладонью прикрывая ей рот.

— Все-все, не шумлю, — вырывалась она.