Особое задание

Богданов с Поповым остались на опушке, а я пошел по тропинке к домику. Пройдя вдоль стены, я выглянул из-за угла. Невысокий старый человек в коричневом зимнем пальто с меховым воротником и в старой меховой шапке закрывал дверь на большой висячий замок. Очевидно, это и был дед Маклак. Второй человек, высокий, сутулый, засунув руки в карманы куртки и втянув голову в поднятый воротник, неторопливо уходил по дорожке, ведущей к селу.

Избушка дела Маклакова близ села Рзи.

Я тихонько свистнул.

Старичок обернулся.

— О! — воскликнул он. — А мы вас ждали. Ярко! — громко крикнул он, обернувшись в сторону уходящего человека. — Ярко, подь сем!

— Ну, теперь давайте знакомиться, — приветливо сказал старик, подойдя ко мне. — Меня зовут Маклаков Степан Семенович, я русский. Да, вероятно, вы это уже знаете, раз пришли ко мне, — усмехнулся он. — А это житель села Тыништко Ярослав Гашек.

— А меня зовут Крылов, майор Крылов, — я подал им руку. Старик пригласил нас в домик.

Мы вошли в коридор. Там на полках стояли картонные ящики и корзины с продуктами, лежало множество разных свертков.

— Это чехи приносят сюда продукты и одежду для русских беглецов, — кивнул Маклаков на полки и открыл обитую клеенкой дверь в кухню.

Здесь он торопливо снят пальто и шапку, потом на минуту скрылся за занавешенной серым суконным одеялом дверью. Оттуда послышался негромкий разговор, и Маклаков снова вышел в кухню.

— Там лежит моя жена, больна тяжело, — как бы извиняясь, сказал он.

— Откуда вы узнали о нас? — спросил я Маклакова. — Почему ждали нас?

— Вчера днем два парня из их села, — Маклаков кивнул на молчаливого, сосредоточенного Гашека, — ходили в лес под село Ярослав, носили продукты для бежавших из плена, которых они встретили там накануне. Пленных не нашли, но встретили двоих других, — начал рассказывать он.

Значит, ребята все же приходили на место условленной встречи с нами. Знал Маклаков и о нашем посещении гостиницы. Я рассказал ему, что мы — группа парашютистов, заброшенных из-за линии фронта.

— Задачи, которые поставило перед нами командование, — добавил я, — мы не сможем выполнить без помощи и поддержки местных жителей. Поэтому обращаемся к вам, Степан Семенович, с просьбой оказать нам некоторую помощь. Мы уже знаем, с какой самоотверженностью вы помогаете бежавшим из гитлеровского плена советским людям, и надеемся найти в вас верного помощника.

Маклакова, очевидно, взволновали эти слова. Глаза его увлажнились, русая бородка затряслась. Он вскочил со стула, подбежал ко мне и, обняв за плечи, возбужденно заговорил:

— Верьте мне! Клянусь вам, что сколько хватит моих старческих сил, я буду помогать вам, буду вашим верным другом. Это великое счастье выпало на мою долю, что в конце своей жизни я снова могу быть полезен моему Отечеству. Вы не можете понять, как это для меня важно и дорого… Уверяю вас, молодой человек.

И вот Ярослав, — Степан Семенович повернулся к молчаливо сидящему и с напряжением прислушивающемуся к нашему разговору Гашеку. — Это человек, на которого можете полностью положиться. За него я ручаюсь, как за себя.

Я попросил наших новых помощников раздобыть для нас пару велосипедов. Маклаков и Гашек заверили, что это не представляет трудности, и Гашек вскоре ушел добывать велосипеды.

Степан Семенович налил два стакана крепкого до черноты чая, принес из сеней несколько булочек и снова сел к столу.

Я попросил Степана Семеновича рассказать о себе. Неторопливо, но заметно волнуясь, как бы переживая все заново, рассказывал Степан Семенович повесть своей жизни.

Степан к Мария Маклаковы.

Первая мировая война застала Степана Маклакова учителем сельской школы под Смоленском. Был призван в армию, служил в артиллерии. В 1916 году был тяжело ранен осколком снаряда и взят в плен австрийцами.

Раненного, его отвезли в тыл на территорию теперешней Чехии. Ранение оказалось очень тяжелым. Надежд на выздоровление не было почти никаких. Но здесь его выходила, буквально вырвала из рук смерти чешская девушка Мария — та самая, что лежит теперь больная за занавешенной одеялом дверью.

После войны уехать на родину вместе с Марией Степану Семеновичу не разрешили, а покинуть ее он не мог. Вдвоем батрачили у богатых чехов. Потом купили в лесу небольшой кусочек земли, очистили его от кустарника и построили здесь своими руками халупу.

Незаметно шли годы. Маклаковы старели. Потом пришли оккупанты. Не слышно стало по вечерам в селе Рзи девичьих песен. Стонала под гитлеровским сапогом и родная Смоленщина. Горе и отчаяние охватили душу Степана Семеновича…

В январе 1945 года по дорогам Чехии потянулись колонны военнопленных, которых немцы гнали на запад. Сотни беглецов оседали в лесах и селах Чехии.

Прибавилось забот у Маклакова.

— Это сейчас у меня тихо, — рассказывал Степан Семенович. — А посмотрели бы вы, что здесь будет вечером. Будут приходить чехи с продуктами. Соберутся беглецы, которые сейчас прячутся в лесу. Всех нужно накормить горячей пищей, напоить чаем, обогреть. Один я не смог бы справиться. Тут у меня есть помощник — светлой души человек. Сам недавно бежал из неволи и теперь помогает здесь товарищам по несчастью.

Мы вышли из домика. Маклаков подошел к сараю, постучал. В сарае в самом дальнем углу под ворохом одеял и каких-то тряпок угадывались фигуры трех человек. Возле двери стоял четвертый — высокий, очень худой человек с глубоко запавшими глазами.

— Познакомься, Вася, — тихо сказал ему Маклаков, — это товарищ Крылов.

— Жеребилов Василий, — приглушенным голосом назвал себя незнакомец.

— Как они? — Маклаков кивнул в сторону лежавших в углу людей.

— Спят сейчас. Жар у всех, — тяжело вздохнул Жеребилов.

Я договорился с Маклаковым, что вечером приду за велосипедами, и направился в лес.

У себя в «лагере» посовещались и наметили план на ближайшие дни: Богданов с Поповым и Ступенько этой же ночью отправятся к месту первой нашей дневки— заберут спрятанную в лесной яме запасную радиостанцию и патроны, а на обратном пути зайдут на хутор Мезигожи за Веклюком. Иван Сапко вместе с Костей Глуховым с наступлением темноты пойдут к селу Ярослав, куда, если он жив и здоров, должен прийти и Мельников. Нам с Пичкарем, если Гашек выполнит обещание и доставит велосипеды, предстояло с утра ехать в Ческу Тржебову.

…С наступлением сумерек, сменив шапку-ушанку на шляпу, я снова направился к Маклакову.

В кухне возле жарко пылавшей плиты хозяйничали Степан Семенович и Жеребилов. Вскоре появился пожилой чех с корзиной в руках. Он поздоровался и выложил на стол полбуханки хлеба, небольшой кусок ветчины и несколько головок лука. Затем вынул из кармана и с какой-то торжественностью положил рядом с хлебом пачку сигарет. Было видно, что сигареты чех считал самым дорогим подарком.

Степан Семенович пошел его проводить. Я взял в руки небольшую пачечку. Сигареты «Липа», 10 штук. Невольно вспомнилось, как чех ложил пачку на стол. Сам, наверно, заядлый курильщик, а вот принес же, хотя получает по одной сигарете на день.

Возле дома послышались голоса. В распахнувшейся из сеней двери показалась высокая женщина со свертком в руках Вслед за ней вошел мужчина в теплой короткой куртке с двумя большими чемоданами в руках.

Сказав несколько слов, он снова вышел на улицу уже с Жеребиловым. Маклаков объяснил мне:

— Это пан Иозеф Смекал из города Высоке Мыто. Он имеет в городе большую пекарню. Сейчас приехал сюда на автомашине. Авто оставлено в селе Рзи — сюда нет дороги В автомашине остался хлеб. Они с Жеребиловым пошли принести его.

Пока Маклаков говорил, женщина с интересом рассматривала меня.

— Он русский? — спросила она Маклакова.

— Да, русский офицер. Несколько дней назад бежал из немецкого плена.