Расколотое небо

— Регламентные работы проводим в точно установленные сроки, — оправдывался начальник ТЭЧ.

— Везде перекрывают сроки!

— Опыта у людей еще недостаточно — машина новая.

— Опыт, опыт… — недовольно ворчал Махов. — Ищите новые методы регламентных работ!

— Возможности ТЭЧ используются в полном объеме, — попытался сгладить накалившуюся атмосферу Черный.

— Нет! — прервал его Махов. — Возможности гораздо больше!

— Мы работаем в две смены и ускорить время регламентных работ можно только за счет качества, — пояснил начальник ТЭЧ.

— Работайте хоть в три смены, а я не, позволю, чтобы образовалась стоянка небоеготовых машин! Спарки сделать к понедельнику! — потребовал Махов и сел в газик.

Начальники групп вместе с Черным двое суток не уходили со стоянки, но завершить регламентные работы в срок не смогли.

В понедельник примчался Махов и устроил разгон:

— Вы не выполнили моих указаний! Начальнику ТЭЧ объявляю строгий выговор! Если он и дальше не будет справляться, снимем с должности! А вы, товарищ Черный, — он зло зыркнул глазами на инженера полка, — вы, если не отладите работу ТЭЧ, будете строго наказаны.

— Я еще раз вам докладываю, — угрюмо сказал Черный, — что ПМП требует увеличения штатной численности ТЭЧ, создания второго комплекта.

— Я не главный штаб! — оборвал Черного Махов. — И штатами не занимаюсь! Надо обходиться тем, что есть! Люди должны напрячь все силы. Все будут поощрены после окончания испытаний!

2

Сосновцев появился в полку, когда Махов был в воздухе, а Горегляд руководил полетами. Северину о его приезде дежурный по стоянке доложил после того, как машина начальника политотдела остановилась у ТЭЧ. Сосновцев выслушал доклады начальников групп регламентных работ, обошел расстыкованные машины, побеседовал с техниками и механиками, ознакомился с технологическими картами, подробно расспросил о расстановке людей. Самым узким местом оставались спецслужбы, никакие рывки и авралы здесь помочь не могли. Нужны новые группы, нужен второй комплект специалистов. А их нет и взять неоткуда. Горегляд усилил группы за счет личного состава эскадрилий. Одни дыры латаем, другие оголяем. Работа организована в две смены, а спецслужб — даже в три, с коротким перерывом на сон. «Поточный метод полетов» выматывал людей. В авиации авралы никому пользы не приносили. Северин прав: ТЭЧ — на пределе. Все держится на тонкой нитке. Она может лопнуть в любую минуту. Где-то недосмотрят, что-то проверят кое-как — и все.

Вечером Сосновцев встретился с Маховым. Разговор был долгий и крутой. Налет часов вскружил Махову голову. ПМП — это достижение, это прогресс. А недостатки, так они есть везде. «Поточный метод полетов» уже дает положительные результаты. Это факт.

— Но налет превратился в самоцель…

— Согласен, — кивал Махов. — На какое-то время — да. Потом все вернется на круги своя. Главное — вырвать два-три месяца.

— Слишком дорого они нам могут обойтись. — Сосновцев остановился возле методического городка. — Почему вы, Вадим Павлович, не любите людей? Грубы с ними?

— Жалуются? — не без удивления спросил Махов. — Я это, честно вам говорю, отношу к высокой требовательности. Никому не нравится, когда с него строго спрашивают. Проблема резкого увеличения налета — это крепость, и ее можно взять лишь с помощью высокой требовательности.

— Любую крепость взять можно. Но мудрый полководец, прежде чем дать команду на штурм, людей выслушает, все рассчитает, выберет лучший вариант и лишь после этого определит направление главного удара. Другой же ради быстрой победы и громкого рапорта будет брать крепость с ходу, невзирая ни на что. Сейчас настало время точного расчета, анализа и научного предвидения. Современный руководитель должен уметь считать все: от снаряда и ракеты, морального духа людей до количества топлива на операцию. Все должно быть учтено. Тот, кто умеет считать, тот и добьется победы. К сожалению, этого-то еще многие не поняли и к научной организации труда относятся скептически. «Это не для армии, — заявляют они. — Пусть НОТ внедряют на производстве». А теперь вернемся к тому, с чего начался разговор. О человеческом отношении к людям. Вместо того чтобы посоветоваться — совещание с разносом. Коллектив в полку крепкий, с ним можно горы свернуть. К сожалению, вы этого так и не поняли, решаете сложные задачи наскоком, силой данной вам власти. Хороший руководитель остается во главе коллектива, а не возвышается над ним. Вы увлеклись администрированием, обвешали офицеров взысканиями. У начальника ТЭЧ — хорошего, честного партийца — от вас два взыскания. Накалить обстановку нетрудно, а сделать ее рабочей сможет не каждый. Люди работают очень много, Вадим Павлович, к ним надо быть подобрее, позаботливее.

3

О своих намерениях Сосновцев сказал только замполиту эскадрильи Буту; тот организовал материальное обеспечение задуманной «операции». «Заговорщики» действовали скрытно, и, когда полковник Горегляд доложил Сосновцеву о служебном совещании в воскресенье, начальник политотдела сказал:

— Совещание переносится на шестнадцать ноль-ноль. Вам, Степан Тарасович, и Северину быть в пять ноль-ноль возле гостиницы. Форма одежды — комбинезоны. Прошу не опаздывать.

Горегляд переглянулся с Севериным. Тот пожал плечами и удивленно поднял брови.

Утро выдалось тихое и росистое; из соснового бора неслись неумолчные птичьи хоры; с голубой высоты на землю падали милым перезвоном песни жаворонка; от озера тянуло прохладой и свежим запахом скошенного тростника. И необыкновенная тишина, нависшая на вершинах бронзовоствольных сосен, и птичьи голоса, и шелест вымахавшего в человеческий рост камыша, и прозрачный, звонкий воздух — все это кипение и утверждение жизни наполняло грудь стоявшего у порожка Сосновцева. Он запрокидывал голову, стремясь отыскать сквозь редкую крону хвои трепыхавшийся в васильковом мареве неугомонный серый комочек жаворонка, вслушивался в шелест ножевидных листьев камыша, вглядывался в подернутую тонкой кисеей тумана озерную даль и радовался всему этому, скупо улыбался, беззвучно шевеля губами.

Подошли Горегляд и Северин, поздоровались, настороженно глядя на начподива. Горегляд предполагал, что предстоит внезапная проверка всей караульной службы (вахта с четырех до семи утра недаром называется «собачьей» — больно в это время спать хочется, часовым трудно преодолеть желание сомкнуть глаза). Северин думал, что Сосновцев зря людей дергать не будет, раз вызвал, — значит, в этом есть острая необходимость. Оба стояли навытяжку, в отглаженных комбинезонах и начищенных ботинках, ждали очередного срочного задания. Но полковник словно не замечал их и продолжал всматриваться в небесную голубизну, восхищенно цокая и покачивая головой. Наконец отвлекся, окинул взглядом Горегляда и Северина:

— Задание будет следующим. Достаньте карты.

Горегляд и Северин щелкнули кнопками планшетов, вынули карты.

— В квадрате 3460, — официально и сухо продолжал Сосновцев, — находится спецобъект.

— Так это же озеро! — вырвалось у Северина.

— Точно так. Начинаем выдвижение в квадрат 3460.

Втроем двинулись по тропке в сторону озера. Шли молча, вытянувшись в цепочку. «Что надумал начподив? — Может, Северин знает, но помалкивает? Нет же. Спрашивал, когда шли к гостинице. Подвох какой-то. Спецобъект. Карты. Тут что-то не так, — думал Горегляд. — Сосновцев неспроста держит все в секрете».

Приближаясь к озеру, почувствовали прохладу, услышали звонкий комариный писк, пронзительный свист проносившихся над головами стрижей. На берегу озера остановились.

— Теперь карты убрать. Планшеты снять, — предложил Сосновцев. — Докладываю обстановку. Ввиду более чем двухмесячной работы без выходных есть решение, — он заговорщически подмигнул обоим, — сегодня выйти на рыбалку и отдохнуть!

— Ну, Виктор Васильевич, — Горегляд облегченно вздохнул, — гора с плеч! Шел и мучил себя: а что, что задумал полковник Сосновцев? Спецобъект, карты, квадрат…