В океане

— Переведите, Семен Ильич, спросите, открыть рояль можно? — сказал наконец старший механик.

Хранительница музея, присевшая в углу комнаты у столика с веерами открыток — видов музея, с готовностью кивнула. Трепещущими от благоговения пальцами Тихон Матвеевич коснулся полированной поверхности, поднял крышку и отшатнулся, будто увидел ядовитую змею.

На слоновой кости клавишей лежала горка пепла и позолоченный окурок сигареты, видимо притушенный, брошенный здесь одним из туристов…

Вот дела-то какие, Тихон Матвеевич, — выйдя на чистый лесной воздух, остановившись рядом со старшим механиком, сказал Агеев. Тихон Матвеевич молчал, опустив голову, сжав в кулаки большие, жилистые руки. — И тут, значит, они себя показали… А к слову сказать… — мичман коротко передал разговор с норвежцем, его предупреждение.

Варвары! — взорвался старший механик. Полнота чувств требовала выхода, и Тихон Матвеевич был рад, когда, вскинув глаза, встретил понимающий, сочувственный взгляд мичмана. — Какое надругательство над искусством! А что касается этого предупреждения… Вы вот что, поговорите с сигнальщиком нашим — Фроловым. Видел он, что какой-то тип подходил к борту «Прончищева», мигал кому-то… Всего можно ждать от таких изуверов.

Да, Фролов мне уже сказал… И будто бы, Тихон Матвеевич, прямо на вас смотрел тот парень. Я подумал — не знакомый ли вас вызывал на пирс, может, с какого другого корабля?

— Нет здесь у меня знакомых, — буркнул старший механик.

— А если не вам он мигал — стало быть, еще кто стоял на баке?

Тихон Матвеевич пожал плечами.

— А Димка Фролов говорит: будто тогда, на баке, что-то вас расстроило шибко.

Старший механик, насупившись, молчал.

Учтите тот факт, Тихон Матвеевич, — сказал, тоже помолчав, Агеев, — здесь, в секторе капиталистических стран, должны мы, советские люди, стоять сердце к сердцу, ничего не таить друг от дружки. Да и народ говорит: куда правда ни свернет, а с ней не разминешься.

Ничего я от вас не таю! — взорвался Тихон Матвеевич.

Мичман молчал, задумчиво грыз травинку.

— И, если хотите знать, это глубоко частное, личное дело…

Тихон Матвеевич покраснел раздраженно, прижал к груди трепещущую ладонь:

Но в конце концов я должен быть как-то огражден… У меня трудная работа. Уверяю вас — я не подавал повода для этого преследования.

Так почему же он преследует вас? — спросил боцман.

Какой такой он? Она! Глафира эта! Ходит за мной по пятам, навязывает свои чувства. Я уверен — пластинку похитила она.

Пластинку? — удивился Агеев.

Да, патефонную пластинку «Инвенции Баха». — Тихон Матвеевич сказал это неохотно, словно жалел, что проговорился… — Но заметьте, я не хочу затевать скандал. Хотел было заявить об этом замполиту, но потом решил пренебречь.

Зачем бы ей пластинку у вас красть?

Не знаю. Во всяком случае, заходила как-то ко мне в каюту — и после этого пропала эта редкая запись, которую успел проиграть всего лишь один раз. С тех пор не оставляю в двери ключа.

А с ней вы не объяснились о пропаже?

Пробовал… Сегодня, как раз перед поездкой сюда… Но она опять начала о любви. Я, правда, вдовец, но это не дает ей права… Я выскочил на бак, как из бани… Запугала меня женщина эта!

А вы где на баке стояли — у трапа или ближе к якорь-цепям? — без видимой связи с предыдущим, с интересом спросил Агеев.

У самого трапа стоял… — большим платком Тихон Матвеевич стирал с лица пот.

Он взглянул на мичмана — и поразился. Напряженная настороженность сошла с лица Агеева, сменилась доброй, мягкой, почти мечтательной усмешкой.

Стало быть, он в иллюминатор смотрел, — сказал мичман.

При чем здесь иллюминатор?

Под баком, как раз где вы стояли, — каюткабуфет. Там, верно, Татьяна Петровна хозяйством занималась, — пояснил чуть застенчиво Агеев. — Ну этот парень, ясно, и засмотрелся на нее с пирса. И подмигнул ей… Может быть, таким манером познакомиться хотел — как малокультурный европеец. Дело объяснимое: кто такую девушку увидит — каждого к ней потянет.

Да, конечно, Глафире он не стал бы подмигивать! — сказал Тихон Матвеевич с содроганием. — Но знаете, мичман, именно Глафира Львовна, когда я отступил, так сказать, под ее натиском на бак, зашла в ту каютку…