Живые и мертвые

чтоб подали машину, он поедет к Серпилину!

- Серпилин, Серпилин! - орал он через минуту в телефон. - Я Зайчиков!.. Как ты там, Серпилин? Сейчас я к тебе еду, давай не теряйся! - Кажется, ему докладывали по телефону что-то хорошее. - Лупи их, Серпилин, в бога мать, как мы с тобой белых лупили!.. Сейчас еду к тебе! - весело, на весь лес орал полковник.

Едва уехал командир дивизии, как началась стрельба из малокалиберных пушек и пришло телефонное донесение, что немецкие танки вышли на шоссе в трех километрах от штаба.

Полковник-артиллерист сел на полуторку и уехал на шоссе, к своим пушкам. Синцов кинулся было к нему, но в последнюю секунду дрогнул и остался. И, хотя сделал перед самим собой вид, что хотел поехать и не успел, в глубине души знал, что струсил. Через минуту, взяв себя в руки, он уже действительно решился ехать, но теперь было не с кем. Он подошел поближе к столику, за которым сидел оперативный дежурный, и прислонился к толстой сосне.

Сообщения по телефону были все тревожнее: танки в двух километрах, в полутора, в километре...

Оперативный дежурный и еще какой-то майор распорядились разобрать гранаты и приготовить бутылки с бензином.

Бутылки с бензином приготовили, но выяснилось, что почти ни у кого нет спичек. Несколько минут, забыв о танках, все искали по карманам коробки и делили спички.

С шоссе донесся гул моторов, потом шквальная артиллерийская стрельба, и вдруг все смолкло.

Оперативный дежурный вытер пот со лба, положил на столик громко стукнувшую в тишине трубку и сказал, что все в порядке: прорвавшиеся танки уничтожены артиллерией.

А еще через пять минут в лес, петляя между деревьями, въехал пикап, и из кабины выскочил человек, которого Синцов меньше всего ожидал тут встретить. Это был его однокашник еще по КИЖу, известный московский фоторепортер Мишка Вайнштейн, теперь одетый в военную форму, а в остальном совершенно такой же, как до войны, - толстый, веселый, шумный, с двумя "лейками" на груди.

- Здорово, Мишка! - обрадовался Синцов, тряся обеими руками тяжелую, как гиря, руку своего старого приятеля, которого ни раньше, ни теперь иначе, как Мишкой, никто и не называл.

- Здорово, здорово! - ухмыляясь, отвечал Мишка и вытирал свободной рукой пот, лившийся с его круглого, как сковородка, лица. - Когда ты сюда подскочил?

"Подскочил" было его любимое словцо.

- А ты-то откуда подскочил? - глядя на Мишкину физиономию и тоже невольно смеясь, спросил Синцов.

- Еду, понимать, по шоссе, увидел, как по немецким танкам бьют, подскочил и снял. Три танка разделали, как бог черепаху, только далеко друг от друга стоят. Ну ничего, если один к другому подклеить, а природу вырезать, панорама будет - во! - и Мишка показал большой палец.

- А сюда чего приехал?

- А мне сказали, что тут штаб дивизии. Решил заехать, спросить, куда еще можно подскочить.

- За Днепром, под Могилевом, сейчас донесли, уже двадцать танков подбито, - сказал оперативный дежурный.

- Вот это будет панорама!