Бумеранг Гейдриха

— Я хотел бы, чтобы вы, доктор, уяснили себе одну простую истину, — с любезной улыбкой ответил Гейдрих. — Мы в одиночку ничего не сможем сделать для вашего народа. Для этого нам непременно нужна ваша помощь. Если мы это будем делать в одиночку, то все ваши враги в один голос закричат, что мы вмешиваемся во внутренние дела суверенного государства. Нам надо, чтобы громко прозвучала воля самого вашего народа. Именно такую помощь мы от вас и ожидаем.

— Враги моего народа слишком сильны и так просто не отпустят нас из своих лап, — вздохнул доктор Тука, — Поэтому мы и рассчитываем на помощь Великой Германии. Мы уже неоднократно просили провести плебисцит, но чешское правительство каждый раз под каким-то предлогом нам в этом отказывало. Плебисцит решил бы сразу все вопросы.

— Мы постараемся сделать так, что больше они не смогут игнорировать это требование, — заверил гостя Гейдрих, — После того, как вас примет фюрер, мы с вами сядем и обсудим совместную тактику в этом направлении. Мы рассматриваем вас как единственного настоящего вождя своего народа, которому верит большая часть ваших соотечественников. Именно вы способны повести за собой свой народ к свободе и процветанию.

— Я чрезвычайно польщен такой высокой оценкой моих скромных достижений, группенфюрер, — с поклоном отозвался профессор Войтех Тука.

— Вы себя недооцениваете, профессор, — так же любезно ответил Гейдрих, беря гостя под руку. — Вы, наверное, устали и проголодались с дороги. Отдыха пока я вам дать не могу, но вот как следует накормить вас обязывают меня законы гостеприимства. Давайте поедем сейчас в какой-нибудь приличный ресторан, а оттуда сразу на прием к фюреру. После этого я отвезу вас в гостиницу, вы как следует отдохнете, а потом мы вновь встретимся и обсудим наши первоочередные задачи.

Встречавшиеся им по дороге эсэсовцы с удивлением провожали глазами щеголеватую фигуру группенфюрера, идущего под руку с потрепанного вида заросшим щетиной пожилым человеком.

Берлин, 6 марта 1939 года

Гейдрих сидел в своем кабинете за письменным столом и внимательно изучал какое-то досье, делая на полях пометки карандашом, когда в кабинет осторожно вошел его адъютант гауптштурмфюрер Вагниц, держа в руках листок бумаги.

— В чем дело, Герберт? — спросил Гейдрих, не отрываясь от своего занятия.

— Срочная телеграмма из Праги, группенфюрер, — ответил Вагниц, — Я посчитал, что она вас очень заинтересует.

Гейдрих взял из рук адъютанта листок, пробежал его глазами и присвистнул.

— Почаще приносите мне такие новости, Герберт, — улыбнулся он. — О таком можно было только мечтать.

— Поэтому я и рискнул оторвать вас от вашего занятия, — улыбнулся в ответ Вагниц, поняв, что его расчеты оправдались.

Гейдрих тут же снял трубку телефона и, когда на другом конце провода ответили, сказал:

— Это группенфюрер Гейдрих, соедините меня срочно с фюрером.

Когда Гейдрих услышал в трубке резкий голос Гитлера, он выпрямился, продолжая сидеть в кресле, и сказал:

— Мой фюрер, я только что получил срочное сообщение из Чехо-Словакии. Доктор Гаха решил преподнести нам подарок: сегодня он подписал указ о роспуске автономного правительства Рутении.

Выслушав ответ фюрера, Гейдрих возразил:

— Я понимаю, мой фюрер, что для нас главной является Словакия, так как Рутению никто и никогда не считал даже за подобие государства. Но ведь это только первый шаг: следующий последует в течение этой недели. Этот указ только подлил масла в огонь, горящий в Словакии. Доктору Гахе не останется ничего, как сделать то же самое и со Словацким правительством, а вот тогда на сцене появимся мы.

Он опять внимательно выслушал ответ Гитлера и сказал:

— Как видите, мой фюрер, мои люди следят за развитием событий, которые уже не зависят от желаний президента Гахи, но давайте подождем пару деньков, пока и сам Гаха поймет, что уже не владеет ситуацией. Дадим ему возможность собственными руками уничтожить свое государство. К тому же я сегодня же пошлю туда усиление для штурмовых отрядов, которые подействуют на сложившуюся обстановку как катализатор.

Повесив трубку, Гейдрих улыбнулся Вагницу и удовлетворенно заметил:

— Видите, Герберт, все-таки наши старания были не напрасны: мы добились того, чего хотели. Через несколько дней Чехо-Словакия войдет в состав нашей империи, и опять мы не потеряем ни одного солдата.

Герберт Вагниц только улыбнулся в ответ.

Берлин, 10 марта 1939 года

Гитлер в этот день собрал у себя в кабинете Гиммлера, Кейтеля и Гейдриха. Вопрос стоял один: о положении в Чехо-Словакии. Все присутствующие прекрасно понимали, что это государство доживает свои последние самостоятельные деньки. Вопрос заключался только в том, чтобы ускорить этот процесс. Гитлеру не терпелось увидеть осуществление своих планов, и он всячески подгонял своих подчиненных. В самый разгар его выступления в кабинете внезапно появился его адъютант майор Шмундт и извиняющимся тоном сказал:

— Прошу прощения, мой фюрер, но группенфюрера Гейдриха срочно требуют к телефону. Сказали, что срочное сообщение.

Фюрер кивнул, а Гейдрих извинился и вышел. Через минуту Гейдрих снова появился в кабинете, его лицо сияло.

— Что это вас так обрадовало в такую серьезную минуту? — поинтересовался Гитлер.

— Мой фюрер, только что мне сообщили, что президент Гаха арестовал премьера Словакии доктора Тисо, его зама Дурчанского, доктора Туку и ввел в Словакии военное положение. Как видите, как я и говорил, операция вошла в заключительную фазу, — отрапортовал удовлетворенный Гейдрих.

— Немедленно пошлите туда людей, чтобы освободить руководство Словакии, — приказал фюрер, — После этого немедленно потребуйте, чтобы они объявили Словакию независимой или привезите их сюда. Лучше будет, если вы сами отправитесь туда, Рейнгард. Нельзя терять ни минуты. Ах, как жаль, что Геринг не вовремя отправился в Сан-Ремо, но кто мог ожидать, что события начнут развиваться так быстро!

— Я с вами согласен в том, что нельзя терять ни минуты, — согласился Гейдрих, — поэтому считаю, что в Братиславу мы направим кого-нибудь из Австрии. Это получится быстрее. А людей, которые могут освободить арестованных, в Словакии и так достаточно. Думаю, мы немедленно отправим в Братиславу Зейсс-Инкварта, Бюркеля и кого-нибудь из наших генералов. Зейсс-Инкварт прекрасно знает, что надо делать в такой ситуации.

— Так не тяните! Идите и отдайте соответствующие распоряжения, если надо, сошлитесь на меня. Но к вечеру все они должны быть в Братиславе. Кстати, если Тисо арестован, то Словакия сейчас без правительства?

— Никак нет, мой фюрер, — поспешно отчеканил группенфюрер, — Вместо Тисо премьером назначен уполномоченный Словакии в Праге пан Карел Сидор. Как мне донесли, он уже покинул Прагу и находится на пути в Братиславу.

— Нельзя допустить, чтобы он прибыл туда! — воскликнул Гитлер.

— Почему? — удивился Гейдрих. — Думаю, двоевластие пойдет нам только на пользу: у семи нянек дитя без глаза, а у двух правительств не выполняется ни одно распоряжение. Словакия стоит на пороге анархии, которую мы и предотвратим.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Гитлер, — но надо срочно распорядиться, чтобы герр Риббентроп выяснил отношение к происходящему западных стран. До сих пор они не вмешивались, но это еще ничего не значит. Скажите Шмундту, чтобы послал за ним.

— Будет исполнено! — отсалютовал Гейдрих и вышел из кабинета.

В душе у Гейдриха играли фанфары.

Братислава, 11 марта 1939 года

Этот день для нового премьер-министра Словакии Карола Сидора был прямо-таки сумасшедшим. Только вчера президент Гаха назначил его премьер-министром Словакии, сегодня с утра он прибыл в Братиславу, назначил новый кабинет министров и вот теперь, уже поздно вечером, сумел собрать новое правительство на его первое собрание. Когда все собрались и расселись в кабинете для заседаний, было уже около десяти часов вечера. Новый премьер-министр взволнованно открыл заседание.