Партай-геноссе

А о том, что же всем нам предстоит испытать, мы узнали следующим утром. Когда весь личный состав наших разведгрупп выстроился в две шеренги перед своими боевыми машинами и наконец-то замер в напряженном ожидании. Совсем неподалёку стоял командир нашего шестого батальона, однако не майор Еремеев оказался нынче в центре всеобщего внимания. И даже не заместители комбата, включая того зловредного старлея-зампотыла…

Перед нашим строем стоял один-одинёшенек командир первой роты. Капитан Перемитин прошёлся своим внимательно-весёлым взглядом по лицам солдат и офицеров… Затем он кашлянул два раза, будто бы для приличия… И только после этого стал объявлять всем нам свою командирскую волю…

— Равняйсь! Смирно!.. Слушай боевой приказ…

И мы стали внимательно слушать… Что три наши разведгруппы и личная дружина командира роты теперь являются отрядом специального назначения. Что этому отряду следует совершить многокилометровый марш в направление соединения афгано-ирано-пакистанской границ. Что в ходе выдвижения в заданный район всем бойцам полагается вести наблюдение и находиться в постоянной боевой готовности к встрече с сильным противником. Что по прибытию в район проведения поисково-засадных действий каждая разведгруппа переходит в полное подчинение своим непосредственным командирам.

Затем напутственное слово произнёс комбат Еремеев. После него что-то хорошее сказал замполит батальона. На этом торжественное прощание можно было считать оконченным. Зампотыл Ханнолайнен, как истинное и немногословное «дитя страны Суоми» предпочёл отмолчаться…

Командир роты в крайний раз оглядел строй своих подчинённых и после глубокого вздоха прямо-таки рявкнул долгожданную команду:

— По машинам!

И все солдаты бросились по своим местам. Позади них спешили товарищи командиры. Не дожидаясь дополнительных команд, механики-водители почти одновременно запустили двигатели, которые обдали всех нас уже привычным запахом сгоревшей солярки… Через минуту справа послышался лязг гусениц и вперёд выплыла БРМка командира роты. Поочерёдно вслед за ней стали трогаться остальные машины. Вскоре дошла очередь и до нас…

— Вперёд! — скомандовал командир группы.

И наша боевая машина пехоты медленно тронулась в дальний путь.

Так начиналась наша апрельская война.

Глава 2

ПУСТЫНЯ РЕГИСТАН

Как это ни покажется странным, но и меж двух пустынь может протекать обыкновенная река. Как правило, она очень полноводна зимой и ранней весной, когда часто идут дожди и не так сильно палит солнце. Скоротечной осенью эта река выглядит так себе… Средненько, скажем так. Ну и с наступлением летней жары она более всего мельчает в масштабе.

Называется эта река — Аргандаб. Непонятное вроде бы наименование, но в том заслуга местных жителей, которые никак не предполагали в стародавние свои времена появления на её берегах советских войсковых подразделений. Ну, а наши военные специалисты в знак уважения афганских традиций и исторических наименований даже не стали переводить название Аргандаб на привычный всему миру русский язык. Так река и осталась в своём прежнем обозначении. Как на военных топографических картах, так и в тутошнем обиходе… Аргандаб или же Аргандоб, как принято выражаться на местном диалекте… Какая-то там вода… Кажется, полноводная… А может и непересыхающая…

И именно в апреле месяце река Аргандаб практически полностью оправдывала своё полноводное название. Когда мы к ней подъехали, она предстала перед нами довольно-таки широкой водной преградой, которую и предстояло пересечь нашему отряду. Как и положено действовать в незнакомой обстановке, первыми в воду полезли разведчики. Двое бойцов первой группы и самолично зампотех роты решительно шагнули в мутные и холодные воды…

— Бр-р-р! — передёрнулся от этого зрелища солдат Агапеев. — Хорошо!.. Что мы из третьей группы!

Он даже поёжился… Что было совсем неудивительным. Ведь мы тронулись в путь ранним афганским утром. Яркое солнце уже поднялось над горизонтом, однако температура воздуха оставляла желать лучшего. То есть сильная такая утренняя прохлада ещё не собиралась сдавать своих позиций дневному теплу. Одеты мы были в летнее обмундирование, и потому я искренне посочувствовал тем трём разведчикам, которые сейчас пытались найти брод.

Первым из них шёл зампотех. Пожилой майор медленно продвигался вперёд, стараясь преодолеть сильное течение. Он шаг за шагом удалялся всё дальше и дальше от нашего берега, но всё равно сила реки делало своё дело… И зампотех постепенно смещался влево… Следом за ним продвигалось двое солдат: малорослый Разумовский и медлительный Кирилюк. Судя по их движениям, бойцы держали в руках верёвку, дальний конец которой был привязан к идущему впереди майору.

— Тоже мне… — недовольным тоном проворчал прапорщик Акименко. — Нашли кого отправить для подстраховки! Эту мелюзгу и вечно сонного…

Все сидящие на нашей броне невольно рассмеялись. Потому что старшина очень точно охарактеризовал самые заметные свойства личностей обоих бойцов первой группы, которые сейчас очень осторожно шарят ножками по речному дну. Они сильно отстали от зампотеха роты, и теперь стала хорошо видна верёвка. Она почти полностью показалась из бурного и мутного потока.

— Разум — очень шустрый… — сказал солдат Агапеев. — А Киря — это непрошибаемая тушка… Как-нибудь вдвоём они удержат…

В этот момент бредущий в воде зампотех поскользнулся и едва не упал. Но затем всё же выправил своё местоположение на таинственном дне афганской реки и пошёл дальше… А страховочная верёвка уже натянулась до предела. Было видно, как майор резко обернулся назад и прокричал что-то сердитое. Проснувшиеся бойцы тут же двинулись вперёд…

— О-о!.. Спохватились!.. — продолжал возмущаться старшина роты. — Две полусонные зимние мухи!.. Надо было их обоих первыми запустить в реку! Тогда бы они двигались побыстрее…

На этот раз уже никто не отреагировал на язвительное высказывание товарища прапорщика. Все смотрели вперёд… Где трое отважных старательно искали брод. Затем старшина Акименко оглянулся на нашу вторую БМПешку…

— Надо было нашего майора туда отправить! — заявил прапор самым безапелляционным тоном. — Он бы и сам прошёл через реку… И…

На всякий случай осмелевший старшина опять посмотрел назад… Но там всё было тихо и спокойно.

— И все наши БМПешки перетащил бы! — закончил свою крамольную мысль товарищ прапорщик. — Только троса в руки ему подавай!..

Все присутствующие вновь заулыбались… Однако открыто посмеяться над вышестоящим начальником никто не стал. Наверное, военная субординация взяла верх над всеобщим чувством солдатского юмора… Которое не делает особых исключений и потому очень помогает бойцам срочной службы перенести очередное тяжкое испытание.

Но вместе с нами на броне сидел молчаливый командир группы. А старший лейтенант Веселков не очень-то и поощрял всякое неуважение к офицерско-прапорщицкому составу. Хотя всё-таки оставлял за собой неоспоримое право выпустить какую-нибудь колкость… Но он же являлся нашим командиром и потому это право относилось только к нему…

А ведь товарищ старшина Акименко отчасти был прав. Там, то есть на нашей замыкающей БМПешке находился «наш майор». Так мы стали называть парторга батальона, которому возможно страсть как надоело организовывать партийную работу и дисциплину среди командного состава нашей воинской части. И теперь майор Болотский решил самолично поучаствовать в самых-таки что ни есть боевых действиях. Ведь уже неотвратимой переменой надвигался вывод советских войск из в общем-то Демократической Республики Афганистан… И перед тем как уехать в Советский Союз у очень многих военных появилось страстное желание хоть как-то да и приобщиться к мировой истории войн. А может быть из-за мелкожульнического пристрастия к коллекционированию всяких там орденов или хотя бы медалей. Ибо наши армейские тыловики практически ничем не уступают каким-то там общегражданским филателистам и собирателям значков… А по накалу страстей наши штабные и тыловые личности многократно превосходили всех этих знатоков вместе взятых…