Небо — для смелых

Конечно, все мы с глубоким интересом обсуждали мельчайшие подробности работы наших коллег-летчиков по спасению челюскинцев, по высадке на Северном полюсе папанинской экспедиции. Восхищались мужеством женского экипажа-В. С. Гризодубовой, П. Д. Осипенко и М. М. Расковой, совершившими знаменитый рейс над всей страной на самолете АНТ-37 «Родина». Гордились великолепным мастерством и беспредельным героизмом экипажей В. П. Чкалова с Г. Ф. Байдуковым, А. В. Беляковым и М. М. Громова с А. Б. Юмашевым и С. А. Данилиным, на самолетах АНТ-25 совершивших «прыжок» из Москвы через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. Такого еще никому до них не удавалось. Риск схватки с Арктикой, где отказывались нормально вести себя тогдашние навигационные приборы, где нельзя было рассчитывать на наземные ориентиры и где, наконец, на тысячекилометровых пространствах белого безмолвия не было ни единой человеческой души, был огромен.

Но проверку на прочность наши пилоты и наша техника проходили не только в борьбе за рекорды. Сначала над Пиренеями, потом над озером Хасан и над рекой Халхин-Гол им пришлось держать экзамен в воздушных боях с «мессершмиттами», «хейнкелями», «юнкерсами», «фиатами», японскими И-96. Экзамен был предельно серьезным, из него вытекали вполне очевидные выводы:

необходимо улучшать конструкции самолетов и их вооружение, тактику применения, координацию их действий с наземными войсками.

Благодаря повседневной заботе партии и правительства перед войной значительно укрепляется научно-производственный потенциал самолетостроения, начинаются структурная реорганизация и перевооружение ВВС. С конвейеров заводов сходят первые штурмовики Ил-2, пикирующие бомбардировщики Пе-2, истребители Як-1, ЛаГГ-3 иМиГ-1…

Мне и моим товарищам не довелось участвовать в боях над Халхин-Голом и озером Хасан, но нарастание напряженности на наших границах, острота угрозы со стороны гитлеровской Германии ощущались постоянно, и наш долг состоял в упорной и кропотливой подготовке к предстоящим испытаниям.

Сегодня, спустя сорок лет, можно с уверенностью сказать, что летные полки, отправлявшиеся на фронты Великой Отечественной войны с Дальнего Востока, оказывались вполне подготовленными к схваткам с фашистскими стервятниками. Труднейшие условия службы, учебы, быта накладывали отпечаток на характеры людей, на весь стиль их взаимоотношений, помогали становлению крепких, спаянных воинской дружбой подразделений. А мастерство оттачивалось в напряженной — ежедневной учебе.

Что касается меня лично, то смысл своей службы я видел в том, чтобы каждую минуту самому и подчиненным мне людям быть в полной готовности, до конца и обязательно со знанием дела выполнить долг перед Родиной. Всегда стремился как можно больше летать, всегда тянуло потрогать руками и «пощупать» в полете неизвестную мне машину, всегда ставил себе цель: выжать из самолета все, на что он способен, в полном диапазоне аэродинамических и пилотажных возможностей. Нельзя быть первоклассным воздушным бойцом, не выработав в себе целый комплекс обязательных навыков: знать машину и ее вооружение непременно во всех тонкостях и деталях, на всех режимах и при разных погодных условиях; не теряться ни при каких обстоятельствах и уметь предельно сосредоточиться в ситуациях, к которым применяются термины «аварийная», «критическая», четко определяться по наземным ориентирам; всегда видеть и мгновенно оценивать воздушную обстановку. Все это дается только длительной, хорошо продуманной и организованной тренировкой, и я не жалел на это ни сил, ни времени.

На Дальний Восток прибыл в должности командира отряда, однако уже через три года, имея звание старшего лейтенанта, получил назначение на должность командира полка. Помню, как пришел представляться командиру дивизии полковнику С. И. Руденко, будущему маршалу авиации. Ничего такого не было сказано вслух, но и по выражению лица комдива, и по его настроению я ясно увидел сожаление, недоумение даже: как это такому молодому человеку (мне было двадцать семь) доверить полк? Тем более, что он знал: полк в силу разных причин имел недостатки, анализом их были насыщены разборы полетов и итогов каждого дня.

К наведению должного порядка приступать пришлось, как это чаще всего и происходит в подобной обстановке, с элементарных вещей. С укрепления воинской дисциплины: где нет ее на земле, там никогда не будет толку в воздухе. И вообще — какой же равнодушный к своему профессиональному делу летчик сможет стать настоящим воздушным бойцом? Начать надо было с наземной, предполетной подготовки техники. И безусловно, с партийной, гражданской, дисциплинарной ответственности каждого, особенно командиров, во всех подразделениях полка. Кроме того, я не только требовал от летчиков отличного владения доверенной им техникой, но и сам лично показывал, как выполняется тот или иной летный элемент, рассказывал, почему именно так. Сам вместе с подчиненными изо дня в день поднимался в небо и шлифовал тот или иной прием воздушного боя.

В общем довольно скоро комдив перестал сомневаться. Полк по итогам очередного смотра занял первое место в истребительной авиация ВВС, я и комиссар полка С. Федоров были награждены автомобилями М-1, а личный состав — денежными премиями. А затем оба выдвинуты на должности командиров дивизий.

Командирский рост, что и говорить, был у меня весьма стремительный. Одно дело полк, совсем другое — дивизия. Здесь совершенно иные масштабы и представления, иная логика командирского мышления.

Первые дни ушли на знакомство с комсоставом, на облет подразделений, на анализ организации боевой учебы. В целом дивизия оставляла неплохое впечатление, хотя я чувствовались некоторые недостатки в качестве подготовки летного состава, уровне организации управления полками, наземном обслуживании техники. Вместе с тем мне не хотелось резко менять устоявшийся распорядок жизни частей. Внимание командиров обратил лишь на один момент: главным в распорядке должны стать строго планомерная огневая подготовка, тактические занятия с комсоставом.