Черное солнце Афганистана

Замполит Корниловский выступил вперед и поочередно представил членов делегации. Особо подчеркнул присутствие корреспондента.

— Прошу заходить в наш дом! — афганец жестом указал в сторону раскрытой двери.

— Одну минуточку! Только одну минуточку!

Серегин, щелкая фотоаппаратом, попросил задержаться еще немного у крыльца и бесцеремонно начал создавать нужную ему композицию снимка, ставя губернатора в центр группы военных, заставляя всех улыбаться и пожимать друг другу руки. Александр был удивлен, что важный афганец безропотно и старательно исполнял прихоти журналиста.

В просторной прихожей Гришин, как бы показывая пример, снял лаковые туфли. Замполит и журналист тоже поснимали обувь. Паршин, разуваясь, шепотом спросил Беляка:

— Сань, ты хоть носки поменял?

— Ага!

— Что ага? А то задушишь губернатора! Он нашего ядреного запаха без противогаза не выдержит.

— Не боись, командир, я новые натянул.

— Тогда порядок!

В просторной комнате с высоким потолком, украшенным лепным орнаментом, было светло и уютно. В высокие окна лился солнечный свет. Пол устлан дорогим ковром. В центре комнаты стоял продолговатый обширный стол на низеньких ножках, а вокруг него на ковре лежали пухлые подушки, продолговатые и квадратные. На столе, застланном узорной цветастой скатертью, — тарелки, рюмки, бокалы, приятно радуя глаз, возвышались прозрачные бутылки с водкой, коньяком, темные — с вином, пузатые и объемные — с кока-колой, всевозможные мясные и рыбные закуски, небольшие бутерброды с красной икрой, янтарный сыр, помидоры и огурчики, свежие круглые лепешки, маленькие слоистые пирожки и еще много чего вкусного и заманчивого, в вазах — мандарины, персики, кисти винограда: черного крупного и мелкого светло-зеленого кишмиша. От обилия и разнообразия закусок зарябило в глазах. У Александра от одного взгляда на них во рту появилась слюна. Как давно он не ел ничего подобного! В офицерской столовой потчуют лишь привезенными из Союза мясными и рыбными консервами, разными кашами да макаронами.

— Прошу к нашему скромному достархану! — губернатор жестом пригласил гостей к столу.

Аманулла Джабари, взяв слегка запотевшую бутылку «Петровской» водки, по цвету напоминавшей коньяк, — одного из самых дорогих и уважаемых водочных напитков, уверенно разливал ее по хрустальным рюмкам. Беляк обратил внимание на его руки. Слегка пухлые пальцы с ухоженными ногтями, видать по всему, никогда не знали физического труда. И весь облик губернатора — чуть одутловатое смуглое лицо, вальяжные манеры говорили о том, что этот человек привык к барской жизни.

— Первый тост за наше с вами знакомство, которое укрепляет дружбу между нашими странами, — мягко с восточным акцентом выговаривая каждое слово, сказал Аманулла, обнажив под усами ровный ряд белых зубов. — Только потому, что вы, советские воины, здесь у нас, в городе сегодня совсем спокойная мирная жизнь, а в провинции прекратились нападения и убийства партийных активистов. Мне легко управлять провинцией, а наше население спокойной мирной жизнью обязано вашему полку, таким смелым и мужественным солдатам и офицерам. На вашем счету много славных побед, и я только могу пожелать, чтобы их было больше!

Губернатор поднял свою рюмку и по очереди протянул ее к каждому из гостей. Беляк, едва коснувшись наполненной по самый край посудиной до губернаторской, поспешно опрокинул ее в рот. Обжигающая жидкость приятно растеклась внутри, порождая теплоту. Взял двумя пальцами бутерброд с красной икрой и не заметил, как проглотил его.

— Сань, ты больше по второму способу пей, — тихо шепнул Паршин.

— Лады, командир, — кивнул Беляк.

Слух у губернатора оказался отменный. Он с мягкой улыбкою спросил Паршина:

— Поясните мне, пожалуйста, если это не ваш военный секрет, смысл вашего второго способа? Я в Советском Союзе четыре года обучался в Московской Высшей Партийной школе, бывал на разных приемах и дружеских застольях, но о втором способе пить водку никогда не слышал.

Паршин смутился, но тут же взял себя в руки.

— Да никакого особого секрета нет.

— Поподробнее, пожалуйста, — попросил журналист, раскрывая блокнот. — Такие вещи надо записывать.

— Хорошо, сейчас все поясню, — осмелел Паршин. — Прошу сначала всех наполнить свои посудины. Наполнили? Теперь запоминайте. Рассказываю секрет русского застолья. Он древний, но действенный до сих пор.

— Сергей, не тяни резину, — сказал замполит, не выпуская из рук рюмки.

— У русского народа существует два основных способа выпивать, — продолжал Паршин. — Первый: это выпить, закусить, выпить! Это значит, что водки много, а закусона, еды то есть, мало. Понятно?

— Такой способ нам очень даже понятен, — улыбнулся губернатор и спросил. — А второй?

— Второй способ такой: закусить, выпить и закусить! Это когда и закуски бывает много, и выпивки достаточно, — и Паршин добавил, показывая рукой на стол, уставленный всевозможными яствами. — Как у нас сегодня!

— Это только начало, — сказал губернатор, поднимая свою рюмку. — Впереди еще будет хороший шашлык и наш афганский плов!

7

В гарнизон вернулись поздно вечером, крепко подвыпившие и в хорошем настроении. Беляк смутно помнил, как они с Паршиным добрались до своей комнаты. Не раздеваясь, Александр бревном повалился на койку и сразу уснул. И снилось ему, что он дома, в своей Ломовке, как когда-то давным-давно, играет в «бутылочку». Крутят ее по очереди, и бутылка почему-то все показывает на него, на Саньку, и Люба Рогушкина, обдавая теплым дыханием, щекочет лицо своими волосами, прижимается грудью и страстно целует его, целует…

Корниловский привел журналиста к себе.

— Располагайтесь, капитан, как дома, — сказал замполит и указал на свою кровать, застланную чистым одеялом, из-под которого выглядывала свежая белая простыня. По всему было видно, что на ней никто не спал.

Корниловский достал из тумбочки бутылку водки, круг копченой колбасы. Разлил по стаканам.

— По маленькой на сон грядущий.

— Благодарю сердечно! — Серегин уселся на койку, взял стакан. — Какой сегодня был замечательный день! Понимаете, подполковник, бывает, мотаешься по частям неделю, а такого материала, как у вас, не добудешь.

— Приезжайте к нам почаще!

— Придется!

Они чокнулись, выпили.

Серегин расстегнул ворот рубахи.

— Жарища, как в Африке! — сказал журналист, закусывая колбасой. — А шашлычок был отменный! В Ташкенте такого не встретишь, даже в закрытой столовой ЦК республики. Афганцы, они мастера на этот счет.

— Мастера, — согласился замполит. — Еще по одной?

— Наверное хватит, а то перебор будет. Завтра дел много, материал в редакцию срочно переслать надо, — и журналист, дружески улыбнувшись, испытующе посмотрел на замполита. — Я могу на вас положиться? У меня небольшая проблема.

— Если в наших силах, разрешим немедленно, — ответил Корниловский. — На этот счет у меня приказ командира полка.

— Помогите обменять русские деньги на афганские. Мне надо купить небольшие сувениры.

Замполит внутренне улыбнулся. Он сам хотел предложить журналисту нечто этакое, чтоб привязать его к себе. Но вслух сказал.

— Проблема непростая, но мы ее решим.

Серегин в свою очередь понял, что Корниловский попался на крючок. На всякий случай соврал:

— Главный редактор просил меня, если конечно удастся, купить для его жены дубленку.

Замполит вынул кошелек и отсчитал крупную сумму афганей, из тех, что ему дал Сайяф Файзуни, значительно превышающую стоимость дубленки. Вручил деньги корреспонденту.

— Завтра водитель свозит вас в город, и там сами выберете то, что вам понравится, — сказал Корниловский. — Но у меня есть маленькая встречная просьба, по вашей части. Помогите мне написать статью для стенгазеты.

— Это без проблем! Потом я ее опубликую у себя…

8

В этот же вечер в оружейной мастерской собрались друзья — сержанты, ремонтники, электрики, и оружейники, вызванные Иваном Петровым.