Опаленные зноем. Июньским воскресным днем

— Как узнать?

— Это сложно. Ваш приятель сказал, куда она направилась?

— Он сказал: «Если хочешь полюбоваться на нее, сходи на вокзал. Сдается мне, что она отправилась прямехонько к дежурному пограничнику за визой».

— К дежурному? Любопытно. Что бы это могло значить? — Майор задумался. — Во всяком случае, выходит, она не туристка и не транзитный пассажир. — Он посмотрел на Ференца Петровича. — Вы были на вокзале? Видели ее?

— В том-то и дело, что на вокзал я не попал, — вздохнул Ференц Петрович. — Геленка не пустила. «Вези домой немедленно, — сказала она. — Надоело мне сидеть в твоем ящике».

— Приметы ваш приятель сообщал?

— Приметы были. Как бы я ее без примет мог узнать? Рыжая, с сумкой и зонтиком в руках.

Майор вдруг с пронзительной ясностью вспомнил утренний базар, испуганные глаза рыжеволосой женщины. Да, теперь уж окончательно ясно, что она смотрела на него со страхом. И это она же разговаривала с сержантом Чернышовым-младшим. Откуда, какими судьбами, с какой целью занесло ее в Чоповичи?

— Она может прийти ко мне, я так думаю, — сказал Голомбаш. — Как мне быть: сразу доставлять ее к вам или вы встретите нас возле границы?

— Да, она, вероятно, ищет проводника.

— Дядюшка Попп не дурак. Он сразу видит, что к чему. Он сказал: «Гляди, Ференц, в оба глаза, не проморгай. Сдается мне, этой дамочке не терпится перемахнуть на ту сторону». Так он сказал. А это верные слова. Старина Попп никогда не станет трепаться попусту.

— Ладно, — сказал майор, поднимаясь. — Если это действительно так и ваш старина Попп не ошибся в своих предположениях, вы поведете ее по той дорожке, где сами пытались одурачить нас. Помните?

— Очень даже хорошо, — засмеялся Голомбаш.

— Ну и отлично. Там вас встретят наши ребята. Согласие давайте не сразу. Поторгуйтесь.

— Ференц Голомбаш тоже не из дураков, знает, если потребуется, как вести дело.

— Вот и ладно, — сказал майор на прощание. — Из дома не отлучайтесь.

— Как можно!

— В случае чего пришлете сынишку. Мы будем ждать. Желаю успеха.

— Не беспокойтесь. Ференц Голомбаш знает свое дело.

С этими словами Ференц Петрович, попыхивая трубкой, проводил майора до калитки, учтиво распахнув ее перед ним, и еще немного постоял, глядя вслед офицеру, удаляющемуся по широкой и пустынной в этот знойный час семионовской улице.

Глава четырнадцатая

Вернувшись на заставу, майор сразу же позвонил дежурному по чоповичскому КПП.

Отвечал капитан Прянишников. Они давно не виделись и были рады услышать друг друга.

— Не заходила ли ко мне женщина? — переспросил капитан после того, как они с майором обменялись приветственными восклицаниями. — Заходила. Не так давно.

История этой женщины, которую вкратце рассказал майору Прянишников, была довольно странной: русская, живет во Франции, приехала в Чоповичи из Борового, просит визу на выезд за границу.

— Эта женщина сегодня с утра морочит мне голову, — сказал майор, выслушав Прянишникова.

— Она успела и у вас побывать?! — удивился капитан.

Майор рассказал, при каких обстоятельствах произошла его встреча с этой женщиной.

— Та самая, — подтвердил капитан. — Зонтик был при ней.

— Есть сведения, что она побывала на дамбе возле забора, — сказал майор.

— Это не аргумент, — ответил капитан. — Туда многие ходят, все местное население плюс приезжие…

— Верно, — согласился майор. — Но в кабачке Поппа она вела разговор о выезде за границу.

— Она об этом со мной тоже разговаривала, и я посоветовал ей как можно скорее возвращаться в Москву. Она уедет отсюда с шестичасовым экспрессом,

— Если уедет, — раздумчиво проговорил майор.

— Что правда, то правда, — согласился капитан. — Поживем — увидим. В шесть часов, как только экспресс отойдет от перрона, я буду знать, села ли она в поезд. Узнать это не так-то трудно в кассе вокзала. Ведь я заказывал билет на ее имя. Никто другой билет не получит. Я тогда позвоню вам.

— Буду признателен. Эта женщина из головы не выходит у меня. Такая нелепая и запутанная история.

— Не сдают ли у вас нервишки, Евгений Степанович?

— Нет, нервишки у меня в полном порядке. И вообще я чувствую себя превосходно. Когда собираетесь в отпуск?

— Я уже отгулял. А вы?

— Скоро. Повезу сына в Москву. Буду просить, чтобы взяли в пограничное училище. Надо смену потихоньку готовить.

— Вам еще рановато думать об этом.

— Может быть. — Майор не стал говорить о том, что больные ноги все чаще тревожат и что он уже решил уходить в отставку. К чему говорить о таком походя? — Так я жду вашего звонка после восемнадцати, — сказал он и положил трубку на рычаг аппарата.

Теперь оставалось ждать дальнейшего хода событий. Предчувствие необычайного не покидало его. Пусть мимолетные предположения и подозрения его, навеянные поездкой на базар и встречей там с незнакомкой, были неверны, случайны и являлись результатом чрезмерной его подозрительности, возникшей, в свою очередь, из-за его перенапряжения и усталости. Пусть нервы у него действительно начали сдавать. Пусть все это так, и ему надо быть поспокойнее. Но ведь она со страхом глядела на него! И не случайно, не из праздного любопытства появилась на дамбе, затеяла разговор с сержантом Чернышовым, а потом со стариком Поппом в его подвальчике! И уж вовсе не случайным у нее был разговор с капитаном Прянишниковым о визе. Кто же она? Как поступит дальше? Возвратится в Москву? Капитан позвонит после восемнадцати часов, когда уйдет московский экспресс. А теперь остается только ждать.

— Вас что-то встревожило, Евгений Степанович? — спросил молча сидевший все это время возле стола лейтенант Деткин.

Майор удивленно посмотрел на него.

— Откуда бы вам знать?

— Мне кажется, вы весь день сегодня чем-то озабочены.

— Ах, вам кажется! А ведь вы, Виктор Петрович, недалеки от истины, — помолчав и побарабанив пальцами по столу, проговорил майор. — В Чоповичах появилась женщина, которая, теперь уж мне кажется, очень хочет переправиться на ту сторону. И, как мне опять кажется, любым способом.

— Это та, о которой вы только что говорили с капитаном?

— Совершенно верно. О ней рассказывал и Ференц Голомбаш. Все это чертовски любопытно и беспокойно. Не правда ли? Возможно, вся эта история кончится тем, что женщина в восемнадцать ноль-ноль уедет в Москву, но если не уедет с этим поездом, то с какой же целью, хотелось бы знать, останется в Чоповичах? Хорошо было бы знать, где она сейчас и что поделывает. Не так ли?

И еще хотелось бы мне знать, как бы вы поступили в подобном случае?

— Ее нетрудно разыскать. Город не так велик.

— Предположим. А дальше что?

— Задержать. В порядке профилактики.

— На каком основании?

— Но ведь вы же сами только что сказали…

— Сказал! — усмехнулся майор. — Все это пока лишь предположения, догадки. У нас нет никаких прав беспокоить человека на основании этих догадок. Мало ли что можно предполагать! Предположения еще недостаточно для действия. Въезд в город никому не запрещен. А в базарные дни вы сами знаете…

— И все-таки я бы в данном случае рискнул.

— Выслать наряд, задержать человека в общем-то ни за что ни про что? Так?

Лейтенант кивнул.

— А потом что? Извиняться? Это же ЧП.

— Был уже случай с тем Степаковым на дамбе. Вы его приказали задержать, и вам потом не пришлось краснеть.

— Там было множество серьезных признаков. Вы заметили, что сегодня Чернышов-младший не был так обеспокоен разговором, который у него состоялся с этой женщиной? Заметили? Вот и давайте думать: или она очень искусно маскируется, или все это сущие пустяки.

— Не знаю, Евгений Степанович, — честно сознался Деткин.

— Она француженка, между прочим, — после некоторого молчания произнес майор. — И просила у дежурного по КПП визу на выезд. Вот и задача. Почему она вдруг не возвратилась обычным путем, через московский аэропорт? — Майор поднялся, одергивая гимнастерку и расправляя складки под ремнем. — Вот что, Виктор Петрович. Я пойду домой, вы остаетесь за меня. В восемнадцать часов должен позвонить капитан Прянишников с КПП. То, что он вам скажет, немедленно сообщите мне.