Дожить до дембеля

До обеда Карцев продолжал изучать позиции, чувствуя себя так, будто находится под непрестанным наблюдением Бирюкова. В обед есть, естественно, совершенно не хотелось. Карцев через силу прожевал два куска пресного серого хлеба, запивая противно-теплым компотом из сухофруктов. Бирюков не спеша ел макароны, когда зазвонил телефон. Взяв трубку и буркнув в нее «Бирюков!», он что-то выслушал, положил трубку и с сожалением посмотрел на тарелку.

— Пообедал? — резко спросил он Карцева. — Тогда пошли. В восточном секторе наблюдается подозрительная активность аборигенов. Романов! — окликнул Бирюков сержанта. — Я с лейтенантом на вторую позицию, к Фролову.

Большими, быстрыми шагами достигнув окопа, Бирюков спрыгнул в него, взял у солдата бинокль и стал всматриваться в цепочку людей и животных на одной из троп. Понаблюдав минуту-другую, он протянул бинокль Карцеву, продолжая смотреть на тропу.

— Глянь. Похоже, там. — слова Бирюкова сменились хрипом, он падал на Карцева. Карцев машинально выставил вперед руку, голова Бирюкова безжизненно упала на нее и сразу же Бирюков с диким стоном-рычанием отпрянул к стене окопа. Его глаза были широко, до предела раскрыты, будто от чрезмерного удивления. На правой щеке темнело небольшое пятнышко, а левая была разворочена. — Ну-ка, пусти! — солдат отпихнул Карцева и бросился к старшему лейтенанту.

Достав из кармана пакет, Фролов попытался начать перевязывать голову Бирюкова, но тот оттолкнул солдата и, скорчившись, выплюнул кровавое месиво на дно окопа. Выпрямившись, он обвел окоп диким взглядом и хотел, видимо, заговорить, но смог издать лишь стон, с хрипом и бульканьем. По его подбородку стекало розовое, — Давайте перевяжу вас! — умоляюще проговорил Фролов, Бирюков яростно замотал головой, скорчил жуткую гримасу и, достав в из своего кармана шприц с обезболивающим, сделал себе угол в расстегнутый ворот куртки. Не пытаясь больше говорить, он ткнул рукой в сторону телефона.

— Романов! — закричал в трубку Фролов. — Командира ранило! Что? Снайпер! Вертолет? — солдат обернулся и глянул на Бирюкова. Тот сидел на дне окопа, откинувшись на стенку, с закрытыми глазами. — Де вызывай! И пришли сюда пару человек!

Карцев отвел взгляд от страшного лица Бирюкова и уставился себе под ноги. Надо было бы посмотреть, что происходит на тропе, но oн не мог заставить себя высунуться из окопа. Ему было муторно — и от вид, Бирюкова, и от сознания того, что теперь он должен принять на себя бремя командования заставой.

Сзади послышалось шуршание, по стенке посыпались камешки. Карцев оглянулся — на краю окопа лежали Никольский и Флуерару Давайте сюда командира, — негромко сказал Никольский.

Карцев и Фролов подали бесчувственно-обмякшее тело Бирюкова. Никольский и Флуерару положили его на одеяло и осторожно потащит к блиндажу.

— Стойте! — крикнул Карцев. — Никольский, ко мне! А ты, — он повернулся к Фролову, — отнесешь старшего лейтенанта, потом вернешься.

— Есть, — ответил Фролов и мгновенно выбрался наверх. Никольский так же быстро очутился в окопе.

— Какие будут приказания? — спросил он.

— Подожди! — бросил через плечо Карцев.

Подняв со дна окопа бинокль, он протер его рукавом и выглянул из-за бруствера. Первые секунды Карцев смотрел на тропу, но ничего не воспринимал — напрягшись, ждал удара пули в голову. Не дождавшись, он обнаружил, что на тропе никого нет, и неторопливо спустился в окоп.

— Так… — ровным голосом произнес Карцев. — На тропе был караван. Сейчас его нет. А снайпер стрелял оттуда. — Карцев показал на юг.

— Естественно! — сказал Никольский. — Для снайпера лучше солнце иметь за спиной.

Карцев кивнул.

— Они его все-таки подловили, — сказал Никольский, сморщившись, как от боли.

— Хм-м., — протянул Карцев, не понимая.

— Они специально показали караван, чтобы заманить Бирюкова именно в этот окоп. Снайпер мог снять Фролова или вас, но им был нужен только Бирюков.

— Логично, — одобрительно заметил Карцев.

— А раз им был нужен только Бирюков, то теперь они считают, что им самое время нападать на обезглавленную заставу, — мрачно подытожил Никольский.

— Вот как? — жестко произнес Карцев. — Я, конечно, не Бирюков…

— У вас еще все впереди, — очень серьезно сказал Никольский. — Вы уж простите меня за откровенность. Она все время из меня лезет, как теплое пиво из бутылки.

Карцев, конечно, понимал, что не имеет и сотой доли опыта Бирюкова, но все-таки было неприятно и обидно, что это понимают и другие.

— Ладно! — Карцев старался говорить спокойно. — Если ты такой откровенный, скажи — когда они нападут?

— Надо подумать.

Никольский взял бинокль и медленно осмотрел весь сектор наблюдения. Карцев в это время испытывал двойственное чувство — злорадство от того, что и у опытного Никольского не на все припасен ответ, и неприятно холодящее опасение, что нападение начнется в следующую минуту.

Вернулся Фролов. Он доложил, что вертолет за Бирюковым прилетит не раньше чем через два часа. Никольский отдал ему бинокль и вопросительно посмотрел на Карцева.

— Пойдем, — Карцев глазами показал ему наверх. — Бегом?

— Как положено, — сказал Карцев и вслед за Никольским выбрался из окопа.

Под маскировочной сетью Никольский остановился и повернулся к Карцеву.

— Я считаю, они нападут не раньше, чем метла заберет Бирюкова, — задумчиво сказал Никольский. — А скорее всего подкрадутся к нам на рассвете, сразу после намаза. [2] Так уже было однажды, и мы их едва не проспали.

Из блиндажа вышел сержант Романов, закуривая на ходу. Никольский достал сигарету и прикурил от его спички. — Как там Бирюков? — спросил Карцев.

— Рана хреновая, — махнув рукой, ответил Романов. — Перевязать невозможно — внутри исковеркано. Сейчас кровь свернулась, запеклось у него там, а пить не может.

— Пойду посмотрю его, — сказал Карцев и шагнул к двери.

— А чего смотреть? Вы же не доктор, — удивленно произнес Романов. Карцев остановился, повернул искаженное злобой лицо к Романову и грубо рявкнул:

— Сержант! Ваши рассуждения о моих действиях не требуются! Вы меня поняли?

— Так точно! — резко ответил Романов.

…Карцев курил под маскировочной сеткой, когда послышалось стрекотание вертолета. Пока «железная птица» делала круг перед посадкой, Карцев велел солдатам, курившим рядом, приготовить Бирюкова к отправке. Из блиндажа вышел Никольский.

— О! Кто к нам сподобился прилететь! — с притворной радостью воскликнул он, увидев выбравшуюся из севшего вертолета высокую и широкоплечую фигуру.

— Кто это? — настороженно спросил Карцев.

— Вы с ним не познакомились в полку? Это же Я Не Понял — доблестный прапор из политотдела! Только его нам здесь не хватало!

Четверо солдат отнесли Бирюкова в вертолет, и он без задержки взмыл в небо.

Шкафоподобная фигура приблизилась к Карцеву:

— Прапорщик Ямборский, инструктор политотдела.

— С какой целью прибыли? — спросил Карцев.

— Я не понял, вам разве не доложили? — квадратное лицо прапорщика выразило крайнюю степень удивления. — Меня прислал начпо [3] для усиления и проведения пэпээр. [4]

— Поднимать боевой дух славных воинов-интернационалистов, — очень торжественно, но негромко произнес Никольский. Прапорщик услышал и недовольно покосился на него.

Карцев пожал плечами. На военной кафедре в институте был курс об этой «пэпээр», но вспоминать его не было никакого желания.

— Проводите, если вам приказали, — равнодушно сказал он прапорщику.

— Надо собрать бойцов, — несколько обескураженно проговорил тот.

— Все, кто не на дежурстве, в блиндаже. Там же — отдыхающие после дежурства, их не трогать. Вопросы есть? — строго спросил Карцев.